Китти позволила себя уговорить. Конечно, ей нужно будет сильно сократить свои дальнейшие расходы, но она просто обязана поразить громом «одного мужчину». Даже если всю оставшуюся жизнь ей придется ходить в лохмотьях, мистер Веструтер обязательно должен увидеть ее в этом восхитительном розовом наряде и очень пожалеть о том, чего он лишился благодаря своему дурному характеру и гордыне.
Оказалось, она также может позволить себе приобрести элегантное платье для прогулок из крепа янтарного цвета и мериносовую накидку, ведь они были куда дешевле, чем сначала думала девушка. Но у нее хватило здравомыслия отрицательно покачать головой, когда мадам Фашон принялась уверять ее, что мадемуазель весьма пожалеет, если не приобретет полуоткрытое платье из итальянского крепа.
– Китти! – воскликнула леди Букхейвен, которую осенила замечательная идея. – Если вы не хотите купить его, то это сделаю я, потому что оно очень мне идет. Сначала я сомневалась, следует ли мне его покупать, ибо на прошлой неделе приобрела здесь платье оттенка бронзовой зелени, но мама говорит, что этот цвет мне не идет. Мама разбирается в цветах лучше, поэтому я, пожалуй, прислушаюсь к ее совету и никогда его не надену. Знаете, я нашла чудесный выход из этого затруднительного положения. Я подарю вам то платье, а себе куплю это. Правда, здорово?
Таким образом, ко всеобщему удовольствию, проблема была решена. Мадам пообещала распорядиться, чтобы картонки с нарядами в тот же день доставили на Беркли-сквер, а обе леди, каждая из которых думала, что проявила чудеса экономии, отправились дальше – к модисткам и галантерейщикам. Китти, впав в задумчивость, поразила свою спутницу предложением заехать в лавку, торгующую тканями, где она намеревалась выбрать материю, которая ей понравится, а потом сшить себе платье, подобное тем, что видела в магазине мадам Фашон. Как любая благовоспитанная девушка ее круга, Мэгги неплохо вышивала, могла при желании подшить подол, но мысль самой сшить себе платье никогда в жизни не пришла бы ей в голову. Узнав от Китти, что она на протяжении многих лет шьет себе одежду, Мэгги окончательно уверилась в том, что жизнь в Арнсайд-хаус, должно быть, воистину скучна и блекла до ужаса.
– Ну нет, вам не придется заниматься этим тягостным занятием в моем доме, дорогуша, – в порыве сердечной теплоты произнесла леди Букхейвен. – Мэллоу, моя модистка, найдет вам белошвейку. Плата будет пустяковой. Я точно это знаю, так как мама нанимает одну женщину, и та обшивает Каролину и Фанни. Господи! Она-то нам и нужна! Я напишу ей записку, как только мы приедем ко мне домой. Хотите, мы немедленно отправимся в магазин тканей или поедем туда позже, если вы чувствуете себя уставшей? Есть «Лайток и Шер»… и магазинчик Ньютона на Лестер-сквер… Оба хороши… Постойте! Давайте-ка поедем в «Графтон-хаус». Эмили Колдербек говорила мне, что там свободно можно купить вещь, которую в других магазинах приходится брать в кредит. Бедняжка, она вынуждена выкручиваться, как только может. Вы же наверняка знаете, что Колдербек совсем пошел вразнос. Отвратительный тип! Самое печальное состоит в том, что, заставляя Эмили экономить на всем, на чем только можно и нельзя, он, как известно каждому в городе, просаживает тысячи за карточным столом. Я очень рада, что мой муж не имеет столь пагубной страсти. Только подумайте, как это ужасно – никогда в точности не знать, то ли ты богата, то ли находишься на грани краха. Я иногда говорю Джеку, что, если он когда-нибудь женится, я буду очень сочувствовать его жене… Но это я так… шучу…
– А Джек – игрок? – спросила Китти. – Я… я не знала этого… Фредди говорил, но…
– Игрок, – подтвердила Мэгги. – Я не говорю, будто Джек одержим той же адской страстью к игре, что и Колдербек, но его довольно часто видят у Ватье. Ставки там делают огромнейшие… играют по-крупному. А еще он заключает пари на всех сколько-нибудь значительных скачках. Фредди называет таких людей первейшими из первых. Сказать моему кучеру, чтобы он ехал к «Графтон-хаус»?
– Да… Если вы не против… – Подождав, пока Мэгги исполнит эту задачу, девушка как можно более незаинтересованным тоном осведомилась: – А Джек в Лондоне? Я давно его не видела.
– Да. С ним вы, должно быть, знакомы ближе, чем с любым из нас, – сказала Мэгги. – Насколько я знаю, он частый гость у вашего опекуна. Как он вам? Надеюсь, вы неплохо к нему относитесь, ведь он нередко бывает и на Беркли-сквер. Только умоляю, ничего не говорите маме. Джек ей не по душе. У него довольно скандальная репутация. Но все это пустяки! Даже мой муж не возражает. Светский человек прекрасно знает, на чем остановится, и что дурного в том, если кузен навещает кузину.
Мисс Чаринг все еще раздумывала над словами Мэгги, когда ландонет остановился у входа в «Графстон-хаус».
Одним из любимейших развлечений Мэгги в годы ее ученичества было посещение под неусыпным оком своей гувернантки торгового пассажа «Пантеон-базар». Там девочка тратила карманные деньги, выделявшиеся ей на неделю. Но леди из высшего света зазорно посещать «Графтон-хаус», поэтому Мэгги с тех пор очутилась здесь впервые. Леди Букхейвен склонна была с долей скепсиса относиться к магазинам, рекомендованным такими несчастными существами, как Эмили Колдербек, однако, проведя несколько минут за разглядыванием выставленных на всеобщее обозрение товаров, она поддалась женской страсти к покупке красивых вещей по низкой цене. Она не меньше Китти радовалась паре чулок за двенадцать шиллингов, муслину по три шиллинга и шесть пенсов за один ярд, премилому стеклярусу по странной цене в два шиллинга и два пенса.
Единственным, хотя и весьма существенным, недостатком магазина была его популярность. Он был битком набит. За некоторыми прилавками иногда приходилось торчать до двадцати минут, ожидая своей очереди. Из случайно услышанного разговора двух женщин, вознамерившихся купить черную шелковую тафту, леди Букхейвен и мисс Чаринг узнали, что в «Графтон-хаус» лучше приезжать до завтрака, ибо к одиннадцати часам в торговом пассаже покупательниц становится до неприличия много.
– Может, придем сюда в следующий раз? – шепотом спросила у девушки Мэгги. – Вот только, боюсь, в следующий раз я не смогу. Ладно… давайте останемся, коль скоро уж приехали. Душенька, только взгляните на это! Ирландский поплин по шесть шиллингов за ярд! Не то чтобы он мне был нужен, но все же…
Пока они ждали своей очереди перед прилавком, Китти обратила внимание на очень красивую девушку, стоявшую неподалеку. Мисс Чаринг не могла оторвать от нее глаз. Казалось, обладательница таких золотистых вьющихся волос, глубоких голубых глаз, идеально стройной фигуры должна быть героиней какой-нибудь сказки, а не посетительницей душного, переполненного людьми пассажа. Девушка, вернее девочка, ибо выглядела она очень юной, была облачена в весьма элегантный наряд, состоящий из шляпки с полями, повторяющими очертания крыльев лебедя, и накидки из голубого бархата, идеально сочетавшейся с цветом ее глаз. Все в незнакомке, начиная от верха капора и до бархатных башмачков, вселяло в душу умиротворение, за исключением ее лица. Это личико выражало печаль, если не сказать, легкий испуг.
Стоявшая подле нее женщина в элегантном наряде, которая до этого присматривалась к разложенному на прилавке муслину, заговорила с девушкой-подростком, но та ее не услышала. Когда дама заговорила вновь, уже резко, девочка встрепенулась от неожиданности.
– Ради бога, Оливия! Можешь ты быть хоть чуточку внимательнее? – раздраженно заметила дама. – Сколько раз мне, прикажешь, повторять тебе, чтобы ты не вела себя так? Такое безразличие и безучастие совсем не годятся для юной особы твоих лет. Я могу сколь угодно долго подбирать тебе самые лучшие наряды, но, если ты продолжишь вести себя в том же духе, ничего путного из этого все равно не выйдет. Нет ничего несноснее в юной девице, чем апатия!
Девочка покраснела и пробормотала что-то в ответ, но что именно, Китти не расслышала. Склонившись над разложенными на прилавке тканями, она принялась перебирать их, однако, очевидно, выбранная ею материя совсем не понравилась нарядно одетой даме.
– Глупости! Абсолютно не подходит! – услышала Китти резкий возглас. – У тебя вовсе отсутствует эстетический вкус. Я теряю с тобой терпение!
Девушка отступила назад, чтобы пропустить дородную матрону, и нечаянно задела платье Китти. Обернувшись, она застенчиво попросила прощения в той манере, как это принято у детей.
– Ничего страшного. Здесь просто слишком многолюдно, – ответила на ее извинения мисс Чаринг. – Всегда так?
– Да, – тяжело вздохнула блондинка. – В «Бедфор-хаус» даже и того многолюднее.
– Я не была там. Я впервые в Лондоне. А вы здесь живете?
– Да… Нет… Точнее, раньше нет, а теперь мама привезла меня сюда… хочет вывести в свет.
