— Извини, — кажется, он смутился. — Я… не удержался. Было неправильно целовать тебя там. Вообще во сне — неправильно. Не то. Но в реальности ты меня избегаешь…
— А в реальности мне, вообще-то, шимка должна все эти поползновения блокировать, — проворчала я. — Как ты обходишь ее влияние? Она же просто ограничивает выработку определенных гормонов, значит, никакого влечения быть не должно. А Ларюшину вон как накрыло.
— Я ничего не обхожу, — вздохнул Нану, невесомо прошел кончиками пальцев по моей щеке там, где на коже тускло светился узор шимки. — Эта штука может многое, но разум может ее обмануть, если у него есть такая цель.
— Да, я помню, разум многое может и вообще суть основа мироздания. А реальность — это совокупность наших ощущений и ничего больше. Как там было?.. И вообще, может быть, я мотылек, который спит и видит во сне, что он… Как звали того мужика, который это сказал, — под гипнозом не вспомню.
— Вот видишь? — вздохнул мужчина. — Ты даже в это не веришь, как я могу рассказывать тебе всё? Есть вещи, которые нужно делать или узнавать в определенном порядке. Ты не можешь этого не понимать. Сначала нужно выучить буквы и цифры, и только потом решать уравнения, иначе всё это будет бессмысленными пятнами на бумаге. Понимаешь?
— Вот сейчас было наглядно, ладно, — смирилась я. — Считай, осознала, больше не буду донимать тебя вопросами смысла жизни. Но можешь хотя бы объяснить, за какие такие огромные заслуги столько счастья — и всё мне одной?
— О чем ты?
— О тебе, — вздохнула раздраженно. — Ну ладно возжелать секса — много времени и ума не надо, но ты мне еще зачем-то мозг отыметь пытаешься!
— Я, наверное, всё-таки не очень хорошо понимаю ваш язык, — заметил Нану через несколько секунд вопросительного молчания.
Дыхание его щекотало мне ухо. Ксенос сидел, прижавшись щекой где-то около моего затылка, продолжая осторожно, но крепко обнимать, словно ребёнок любимую игрушку. И ощущение это мне нравилось, и его уже не получалось списывать на последствия боя. Непривычно и необычно, раньше такого не случалось. Может, дело в том, что этот инопланетянин привлекал меня на физическом уровне?
Но разговор, к счастью, отвлекал от бессмысленной рефлексии.
— Ладно, перевожу. Почему ты решил просвещать и воспитывать именно меня?
— Я же говорил, я очень долго ждал встречи с тобой, — с явным облегчением ответил мужчина. — Ты давно мне нравишься.
— Дай угадаю, это очередные ваши инфополярные убер-способности. — Признание на удивление не разозлило, я даже немного порадовалась, что начинаю хоть чуть-чуть разбираться в происходящем. — Но ты же говорил, что одного человека вы вот так отследить до знакомства не можете?
— Да, но я упоминал и об исключениях. — Подловить ксеноса не удалось. — Иногда попадаются отдельные образы случайных разумных существ… Нет, конечно, не случайных. Просто не всегда удается понять, что это за существа и чем они лично для тебя важны. Обычно если видишь кого-то регулярно, то это значит, что ваша встреча обязательно состоится. Тебя я видел давно и очень часто.
— То есть ты обо мне вообще всё знаешь, что ли? — пробормотала я, пытаясь припомнить все позорные моменты собственной биографии, у которых, как мне казалось, не было свидетелей.
— Нет, не всё. Отдельные эпизоды. Это же не контролируемый процесс, а что-то вроде снов в том понимании, которое ты в них вкладываешь. Разрозненные образы, искаженные собственным восприятием и фантазией.
— Ага. И ты задался целью привести меня к идеалу, невзирая на сопротивление? — спросила я еще более мрачно.
— Нет, что ты! — горячо возразил Нану и искренне возмутился. — Я не хочу тебя переделывать, у тебя замечательный характер!
— Извращенец, — растерянно усмехнулась я в ответ. — Что-то ты там напутал в своих фантазиях…
— Нет. Ты сильная, верная, умная и любознательная. Умеешь прощать. Прямая и честная. Ну и красивая, конечно, тоже, — кажется, на этих словах он улыбнулся. — Только ты запуталась и не знаешь, куда идти дальше.
— Чушь какая-то, — проворчала я. — Опять начинаешь про запутавшегося ребенка?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет. Ты взрослая, — возразил он совершенно серьезно, но ладонью этак ненавязчиво огладил грудь. Мне даже захотелось немного потрясти головой и прочистить уши, вдруг показалось? Вот от Хенга я бы таких намеков могла ждать, а от этого странного ксеноса… — Скажи мне, чего ты хочешь?
— В отпуск, — ответила честно. Подумав, добавила: — И капдва.
— Что?.. — Похоже, на такие детали его познания в языке не распространялись.
— Это следующее воинское звание.
— А потом?
— Ну это же очевидно: капраз, — отозвалась насмешливо.
— Хорошо, спрошу по — другому. О чем ты мечтаешь? Только о продвижении по службе?
— Чтобы не было войны?.. — прозвучало почему-то вопросительно. — Во всяком случае, большой, настоящей, в которой выжигают планеты. Я же и в армию, собственно, для этого и пошла — чтобы защищать покой своих близких.
— Это хорошая мечта, но я о другом. Чего ты хочешь именно для себя? Какой видишь себя потом, через много лет?
— Кем вы видите себя в нашей компании через пять лет, — передразнила я. — Контр-адмиралом или даже адмиралом, командующим армии. И вообще, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом!
— И это всё? Только служба? Никаких больше стремлений, желаний, надежд?
— Слушай, ну что ты ко мне прицепился? А какой тут правильный ответ? Я должна хотеть быть счастливой мамашей большого семейства? Ну извини, я не люблю детей. То есть глобально против них ничего не имею, но только чтобы я к ним касательства не имела. Посвятить себя семье — это, мягко говоря, не мое. Ну нет у меня материнского инстинкта, такая вот я ущербная!
— Вот именно об этом я и говорю. Ты злишься, неспокойна и переживаешь.
— Станешь тут переживать, конечно, — проворчала я. — Это мне еще с родителями повезло, они на эту тему не пристают. А вот остальные родственники и прочие… Сейчас-то уже, конечно, не так, но пока я не сбежала в армию — было кому достать. Да, я старшая в семье, но маме предпочитала помогать с чем угодно, кроме сидения с мелкими, и мне…
— Нина, не ругайся, — Нану тихо засмеялся, ласково погладил меня по плечу, поцеловал за ухом. — Я хочу помочь тебе именно в этом — успокоиться. Не изменить своим взглядам, не изменить себе и обрести несвойственные тебе желания, а перестать дергаться по пустякам. Принять себя, найти равновесие.
— Выискался психотерапевт на мою голову, — вздохнула тяжело. — Ладно, ответь мне еще вот на какой вопрос: а мне-то ты зачем сдался? Ну вот ты за мной давно наблюдаешь, здорово, я за тебя рада. Но с моей точки зрения ты — инопланетный псих, который хочет странного. При этом мозг клюешь одновременно как занудный начальник и будто мы с тобой сорок лет женаты. И единственное, что в тебе хорошего, ты целуешься хорошо.
— Так дай мне шанс познакомиться с тобой лучше, — совсем не обиделся на такую отповедь Нану. — Вдруг я тебе тоже понравлюсь?
— Очень сомневаюсь, — проворчала в ответ. — У тебя какая-то странная логика, ты вообще весь странный и мутный. К тому же… ну как ты себе это представляешь? Чтобы человек заинтересовал, надо как минимум иметь общие интересы или хотя бы темы для разговоров. А у нас с тобой вообще никаких точек соприкосновения!
— Поцелуи? — с улыбкой в голосе спросил он.
— Нану, еще раз, это ты всезнающий и давно со мной знаком. А я даже о твоей цивилизации знаю меньше, чем ничего! Не говоря уже о том, что я плохо представляю себе возможный результат, даже если резко и всей душой тебя возлюблю. Вот уж семейная жизнь получится, ага… Врагу не пожелаешь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Давай просто попробуем. У нас же есть немного времени на перелет, верно? А когда прилетим к Сфере — там будет видно. Хорошо?
— Договорились, ладно. Тогда хоть про свой мир расскажи, как вы там вообще живете? И почему, плюк тебя побери, мне настойчиво велели не допускать твоих контактов с мужчинами?!
