— Расскажу, — кивнул я.
— Как выпишешься, заходи в мой кабинет. Управление, второй этаж, двести двенадцать. Допуск на тебя уже оформлен, пропустят.
— Есть, — ответил я.
— Да брось. Это не приказ. Просто поговорить хочу. Неформально. Понимаешь?
Я кивнул. Как-то слишком много желающих вести неформальные разговоры вдруг появилось…
— Только обязательно до доклада, хорошо? — он поднял левую бровь, наблюдая за моей реакцией.
— Хорошо, — снова кивнул я. — До доклада. Я зайду.
— Вот и отлично! — Даниил осклабился, одним глотком допил воду, и поднялся из-за стола, — увидимся тогда.
Меня выписали под вечер. Идти докладываться в Академию не было никакого смысла, поэтому я пошёл в расположение кадетки, в свою казарму. По дороге я встречал больше любопытных взглядов, чем обычно — но это могло и казаться. Побочный эффект всего случившегося.
Я специально пошёл пешком, чтобы добраться до места уже после ужина, а лучше — после отбоя. Не хотелось долгих разговоров с сокурсниками.
Уже возле казармы я задержался в парке, у турников. Тренировался, пока не стемнело. В тусклом оранжевом свете фонарей я пошёл на ночёвку.
Дневальный на тумбочке, увидев меня, вытянулся в струнку и отдал приветствие. Как будто знал о моём новом офицерском статусе. Это был кто-то из новеньких, я не помнил его имени, поэтому просто пришлось ответить на приветствие.
В казарме почти никого не было. Народ использовал свободное время до отбоя, и меня это обрадовало. Я разделся. Приготовил потные вещи для прачечной, запихнув их в номерной мешок, и направился в душ. Мои вещи в тумбочке были в полном порядке — всё осталось на своих местах, от зубной пасты до шлёпанцев.
Душевые кабинки в расположении были полностью изолированными и запирались изнутри. В земных казармах так делали редко — но здесь это было насущной необходимостью. Подобие личной жизни.
Поэтому я сильно удивился, когда вышел из душа и обнаружил себя в окружении однокурсников.
Они стояли молча, пожирая меня глазами.
— Так, — сказал я, прочистив горло, — что тут происходит?
Ребята как-то синхронно опустили головы. Замялись.
— Серёг… — начал мой сосед по койке, Коля, — мы понимаем, что никто ничего официально не признает… но понимаешь, у нас много верующих… просьба к тебе есть небольшая. Не откажи. Ты… понимаешь?
— Нифига я не понимаю! — ответил я, сканируя пространство, чтобы определить пути отхода.
— Он неверующий, я его ни разу на службах не видел, — вмешался кто-то ещё, — объяснить надо.
Коля вздохну, посмотрел на меня, и продолжил:
— Слушай… в общем… если у тебя вдруг есть такая возможность… нам очень нужны боевые талисманы. Всем нам. Если нам начнёт везти — мы подвинем фронт в нашем секторе…
— Вы о чём?
— Если ты тот самый, но каждый волос с твоей головы будет помогать нам. Давать победу, — это сказал третий парень, я не помнил его имени. Кто-то из новеньких. Поделись, пожалуйста. Если тебе не жалко, конечно…
— Ты ведь не заходил к барберу, да? — продолжил Коля, — у тебя много выросло…
Я растерянно захлопал глазами, автоматически потрогав свою прилично отросшую шевелюру.
— Эм… ну мне не принципиально. Только где мы ножницы возьмём?
Вместо ответа парень, стоявший напротив меня, с улыбкой достал из-за спины электрическую машинку для стрижки.
Даниил усмехнулся, глядя мою новую причёску.
— Уломали, да? — спросил он.
Конечно же, я выполнил его просьбу и до доклада, с утра, зашёл к нему в кабинет.
— Вроде того, — кивнул я.
— Добрый ты парень!
— Наивный, скорее, — я ответил, улыбнувшись.
— Посмотрим… — загадочно сказал Даниил, поднимаясь из-за стола, — я хочу тебе кое-что показать.
Что-то в его тоне заставило меня внутренне напрячься.
Он подошёл к большому сейфу, который стоял в дальнем углу помещения. Повозился с замком, после чего массивная дверца с лёгким скрипом отъехала в сторону.
— Подойди, пожалуйста, — попросил он.
Я подошёл к нему.
— Посмотри, — Даниил отошёл в сторону, открывая для обозрения внутренности сейфа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Там, аккуратно сложенная, лежала моя форма. Та, в которой я попал в этот мир. Отдельно — штаны, отдельно — нижнее бельё.
— Узнаёшь, верно? — спросил он.
Я лихорадочно думал, пытаясь выбрать и просчитать модель поведения.
— Да, — кивнул я.
Даниил взял майку, на которой был российский герб и триколор.
— Раздвоенная птица… — задумчиво произнёс он, — забытый символ. Его даже не все капелланы моей веры знают. И что такое Россия?
— Что?.. — переспросил я прежде, чем сообразил, что название страны указано на ярлычках для одежды, которые были слишком маленькими и незаметными, чтобы их отрезать.
— Эта вещь сделана в России, — вздохнул Даниил, — в мире нет такого места.
Я всё никак не мог собраться с мыслями, анализируя все новые вводные, чтобы выработать линию поведения.
— Но хорошо, что ты не отпираешься. Это достойно уважения. Ты ведь понимаешь, что я точно знаю, что это твои вещи?
— Собаки… — ответил я.
— Собаки, — согласился Даниил, — кто ты, Серёга? И откуда?
Глава 19
Снимок был не очень чётким. Должно быть, настройки оптики подкачали. Или условия полёта не позволяли стабилизировать объектив. Но и того, что я увидел, было более, чем достаточно. Особенно количество башен. Их было семь.
— Это оно? — спросил Даниил, напряжённо подняв бровь, — ты такие же видел?
— Почти, — кивнул я, — башен стало больше.
— Твой товарищ, который остался на той стороне, не смог продержаться, — констатировал разведчик бесцветным голосом, — мне жаль.
— Мне тоже.
— Сколько всего их должно быть? Чтобы проход открылся? — спросил я.
— Кто знает? — усмехнулся Даниил, — этого раньше не случалось. По крайней мере, об этом нет информации. И потом: ты ведь как-то попал к нам. Значит, проход уже работал.
— Мне надо попасть туда, — сказал я, — ты знаешь способ?
Разведчик грустно вздохнул и посмотрел на меня исподлобья.
— Какой ты шустрый, — сказал он, — ты представляешь, что с нами обоими сделают? Только за то, что я тебе показал это?
— Что? Убьют? — усмехнулся я.
— Есть вещи и похуже смерти, — серьёзно ответил Даниил, — тебе-то уже пора знать.
— Верно, — согласился я, — есть. Извини, я просто пытаюсь всё осознать. И придумать, что делать дальше.
— Давай-ка ещё раз пройдемся по фактам, — предложил разведчик, откинувшись на спинку стула и сцепив ладони в замок.
— Давай, — согласился я.
— Итак. В мире, откуда ты пришёл, люди могут умереть. Фактически, они ничем не отличаются от животных. Ну, кроме технологий… хотя, по правде говоря, мне очень сложно представить, для чего это смертному человеку вдруг захотелось бы заниматься наукой?.. ну да ладно. Допустим. Пока я всё верно излагаю?
— Да, — кивнул я, — совершенно верно.
— И ты считаешь, что этот мир является в некотором роде материнским для нас? Да? То есть люди первоначально рождаются у вас, а потом попадают к нам? И здесь уже живут обычной жизнью?
Я не смог сдержать улыбку.
— У нас очень разные понятия об обычной жизни, — сказал я.
— Хорошо, — кивнул Даниил, — но остальное-то верно?
— Да. Насколько я могу судить.
— И люди в вашем мире попадают к нам после смерти. При этом теряя память. Так?
— Не совсем, — вздохнул я, — насколько я могу судить, сюда попадают только те, кто погиб у нас в бою.
Даниил разочарованно вздохнул.
— Ясно. Значит, у вас тоже идёт война…
— Нет, — я помотал головой, — войны. И военные конфликты. И специальные операции. Но они не идут непрерывно и везде, как у вас. Случаются периодически. Ограничено во времени и пространстве.
— Войны… — повторил разведчик, — необычно. Раньше не думал, что у этого слова есть множественное число. Подожди. Значит, если сюда попадают только те, кто погиб на… войнах, — он произнёс это слово с нажимом, — то, должно быть, есть люди, которые умирают от других причин, так? И они сюда не попадают?
