Через несколько секунд я обнаружил, что вроде как беспорядочная болтанка пропала. Я приоткрыл глаза.
Даниил сидел, вцепившись в штурвал, сжав челюсть до окаменевших желваков. На его лбу выступили крупные капли пота. Кислородная маска болталась у его уха.
Вы вышли из облаков. Вдалеке синели горы. Внизу стелился зелёный полог леса. Он приближался как-то слишком уж быстро.
— Держи стафер наготове, — выдавил напарник, — если поранишься — не раздумывай. Сдаваться нельзя. Помнишь, надеюсь.
Наше падение замедлилось. Похоже, Даниил поднял восходящий поток, и начал кружить над лесом, пытаясь найти место для посадки.
— Что с грузом делать? — спросил я.
— Я активировал закладку. Если не обнулять её каждые пятнадцать минут — содержимое будет уничтожено.
— Может, вскроем контейнер? Я владе… — в стрессе я чуть не ляпнул «мнемотехниками», хотя пока что тут даже термина такого не слышал, — я хорошо запоминаю.
— Нельзя, — ответил Даниил.
— Почему?
Я думал, что напарник не ответит. Тем более, что внизу блеснула лента небольшой реки. Наверно, выбирает место для посадки.
— Аналитики считают, что есть риск, будто содержимое может повлиять на того, кто это увидит. Заставит сменить сторону.
— Это всё-таки возможно… — констатировал я.
Кажется, Даниил хотел что-то ответить, но в этот момент до нас долетел гул истребителей.
Должно быть, они изначально неправильно определили вероятный квадрат нашего выхода, а теперь скорректировали маршрут. И обнаружили нас.
Пара начала палить из пушек с максимального расстояния. Воздух вокруг нас снова покрылся чёрными цветами близких разрывов.
Напарник направил нос разведчика вниз. Аппарат начал сильно крениться на левый борт — всё-таки без киля управлять им было крайне сложно. Но Даниил в очередной раз смог его выровнять.
Речка сильно помогла. Мы смогли снизиться и почти успели благополучно коснуться воды, но тут случился резкий поворот русла. Не было никаких шансов развернуть разведчик достаточно быстро — и мы воткнулись в лесной частокол на большой скорости. В последний момент Даниил смог поднять брюхо аппарата, чтобы дать нам хоть какую-то защиту.
Удар был очень жестким. Амортизаторы пилотского ложемента едва смогли его смягчить — так, чтобы я не сломал позвоночник. Но всё равно было очень больно. Я зажмурился и застонал. Рядом вскрикнул Даниил.
Тишина. Слышно, как верхушки деревьев шумят на ветру. И гул пропеллеров приближающихся истребителей.
Я нащупал пряжу ремня, отстегнулся. Глянул на Даниила. Тот сидел в своём кресле, не пытаясь подняться. Его лицо было серым.
— Ты чего? — спросил я, пытаясь выбраться из своего ложемента, что было не так уж просто: аппарат лежал на боку.
— Помоги достать стаффер, — выдавил напарник, — пора мне.
Только тут я заметил, что он обеими руками сжимает то, что осталось от его правой ноги.
— Хотя… и без него мне пара минут осталось. Но хотелось бы закончить… приятно, — он попытался усмехнуться.
— Сейчас, — кивнул я, доставая из кармана его комбинезона контейнер с отравленным наркотиком.
— Ты тоже не затягивай, — продолжал Даниил, — сверху нас добивать не будут. Передадут координаты поисковой партии, постараются захватить живыми. Фора — часа полтора. Два, если очень повезёт. Уйти и невозможно.
— Не буду, — пообещал я.
— Можешь даже со мной, если хочешь, — сказал Даниил, освободив правую руку, чтобы взять у меня контейнер; из культи тут же толчками начала вытекать кровь, — эх, перетянул я с высотой. Секунды не хватило… так бы ушли в облака, и всё…
— Ничего, — сказал я, — ещё отыграемся.
— Не геройствуй только, прошу. Не могу приказать — но я бы не желал тебе того, через что прошёл сам… — голос Даниила становился всё слабее. Лицо вытягивалось, становилось умиротворённым. Мне приходилось видеть такое — но, пожалуй, впервые я был так спокоен.
— Я постараюсь, — ответил я.
Глаза Даниила остекленели.
Вой истребителей приблизился, прошёл над головой и стих где-то вдали.
Я достал контейнер с добычей. Нашёл закладку на контейнере и дезактивировал её.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Потом выбрался из разведчика, захватив НЗ, упакованный в специальный рюкзак.
Сдаваться я не собирался.
Глава 17
Я бы наверняка оторвался, если бы не собаки. Нужно было с самого начала дольше идти вдоль берега. А так я прошлёпал до ближайших камышей и решил, что этого будет достаточно. По-хорошему, стоило перебраться на другой берег, найти какой-нибудь второй или третий ручей, из тех, что впадали в речушку, и идти вдоль него не меньше десятка километров.
Но я соблазнился обманчивой близостью гор. И жестоко поплатился за это.
Хорошо хоть сообразил, что за мной идут по следу, достаточно быстро. Птицы подсказали. С той стороны, откуда приближалась погоня, они как-то подозрительно притихли.
Я забрался на дерево, напоминающее кедр, достаточно высоко, чтобы оглядеть окрестности — и увидел их. Отряд с собаками. Всего километрах в трёх от меня. Они пробирались по широкой звериной тропе, которая спускалась к речке, до водопоя.
Очень нужен был ручей — но, как назло, в этой части леса попадались только стоячие, заболоченные запруды. А возвращаться назад, к речке, не было никакого смысла, да и рискованно: если ветер подует в их сторону, собаки смогут учуять мой запах за километр. Учитывая, что я скоро уже сутки как на ногах и в бегах — может, и за десять километров. Несло от меня изрядно.
Когда я понял, что сил катастрофически не хватает, и оторваться не удастся, я решил устроить засаду и попытаться отбиться. Наверняка в передовом отряде преследователей не так много бойцов. Есть небольшой шанс перебить их всех.
Но я не учёл, что часть собак они отпустили далеко вперёд. Именно они догнали меня, ещё до того, как я успел выбрать место для засады.
Сначала я услышал глухой рык за спиной. Развернулся. Достал кинжал. Огнестрел использовать не хотелось — так преследователи сразу узнают, что я в ловушке, и поднажмут.
Их было трое. Здоровенные псины. Породу определить я не смог — морда и сложение как у немецких овчарок, только совершенно черные. И шерсть чуть кучерявится.
Я встал, прижавшись спиной к толстому стволу, чтобы не дать обойти себя сзади.
Первым шёл крупный самец. Увидев, что я остановился, тот сделал пару прыжков, но потом вдруг замер, принюхиваясь. Две самки, которые шли за ним, тоже замерли.
Самец выпрямился. Открыл пасть, свешивая язык. Сделал пару шагов в моём направлении. Он выглядел как угодно — только не так, как должна выглядеть сторожевая собака, задерживающая нарушителя.
Я медленно опустил руку с кинжалом. Убрал оружие в ножны. Пёс завилял хвостом и сделал ещё пару шагов. Повинуясь внезапному порыву, я сам двинулся ему навстречу.
Пёс сел. Его спутницы приблизились и встали по сторонам, так же виляя хвостами.
— Ну и что мне с вами делать? — тихо спросил я, протягивая руку, чтобы дотронуться до головы самца.
Словно в ответ пёс тихонько тявкнул. Ткнулся в мою ладонь. Потом встал, развернулся, и потрусил обратно — в сторону моих преследователей.
Я надеялся, что собаки не пострадали. Что враги просто подумали, будто они потеряли след. В конце концов, они ведь не могли рассказать то, что произошло на самом деле.
Собрав все силы, стараясь не замечать губительной усталости, я двинулся дальше.
Через пару километров мне повезло: я встретил речушку, которая брала начало в отрогах гор, и двинулся по воде.
И только когда ноги от холода начали терять чувствительность, позволил себе остановиться. В бортовом НЗ, который я забрал из разведчика, были химические грелки. Они и стали моим спасением — потому что о том, чтобы развести костёр, не могло быть и речи. Так я пережил первую ночь. Удалось даже поспать и хорошенько перекусить концентратами. И за час до рассвета я двинулся дальше.
