и слепит меня. Часто моргаю и прихожу в себя от странного наваждения.
— Что это значит? — бурчу, глядя на него сердито и исподлобья.
— Это значит, — вкрадчиво произносит дракон, делая шаг по направлению ко мне, — что тебя мало пороли в детстве, и пришло время исправить это досадное упущение. Раз отец не занимался твоим воспитанием, это придётся сделать мне.
Райгон продолжает:
— Итак, — ещё шаг ко мне, — Знаешь ли ты, что за побег рабыне полагается пятьдесят ударов плетью?
Дышу поверхностно и часто, следя за каждым его движением, за тем, как начищенные сапоги Райгона, раз за разом, безжалостно сминают пушистый ворс ковра цвета пыльной розы.
— Ты очень разозлила меня, Аурэлия, — в его янтарных глазах холодная тьма. — Я целый день рвал гаргулий, вернулся усталый как собака, и, представь себе, что узнал? — он театрально разводит в стороны руками, в одной из которых болтается ремень. — Что вместо того, чтобы закинуть ноги в потолок и отдохнуть, мне надо искать беглую рабыню.
Он задирает подбородок и смотрит на меня сверху вниз, пригвождая тяжёлым взглядом:
— Ведь именно так обычно поступает любой бережливый хозяин со своими вещами — следит, чтобы они были на месте. И если приходится их вернуть — возвращает. Всегда.
Сравнивает меня с вещью? Несмотря на усталость всё внутри закипает от его унизительных слов. Сжимаю край подоконника так сильно, что рискую сломать себе пальцы.
— Ты ведь не дура, и понимаешь, — продолжает измываться Райгон, — что я не могу оставить твою выходку безнаказанной. Ни камера, ни тяжёлый труд не добавили тебе смирения. Возможно, это сделает хорошая порка?
Вздрагиваю от резкого взмаха руки Райгона, когда ремень со свистом рассекает воздух. Заметив мой испуг, дракон ухмыляется:
— Предпочитаешь стоя или лёжа?
— Предпочитаю, — цежу сквозь зубы, глядя на него с ненавистью, — чтобы ты катился в гаргулью срань! Тронешь меня хоть пальцем — я расцарапаю твою драконью рожу.
Храбрюсь и стараюсь, чтобы голос не дрожал, но внутри всё сжимается от страха в ответ на каждый его шаг, потому что наивно думать, что я смогу дать отпор этой громадине, если он и впрямь вознамерится ударить меня.
Когда между нами остаётся пара-тройка шагов, я делаю попытку резко метнуться в сторону, но когда я оказываюсь недалеко от кровати, на запястье смыкается стальной капкан мужской руки, и меня отбрасывает назад.
— Пусти! Руки убрал, я сказала! — шиплю и отчаянно вырываюсь, но куда там!
Райгон уверенным движением перехватывает оба моих запястья, удерживая их своей огромной горячей ручищей.
— Видимо, стоять смирно ты не настроена, — рычит он и рывком разворачивает меня спиной, — значит, ляжешь!
С этими словами он швыряет меня на кровать, словно тряпичную куклу. Я утыкаюсь лицом в мягкое розовое покрывало, пытаюсь встать, но Райгон не даёт: придавливает поясницу коленом. Слышу глухой хлопок расправляемого для ремня.
Жмурюсь изо всех сил, впиваюсь нотями в мягкий ворс покрывала и сжимаюсь всем телом, готовясь к удару.
— Проклятье, — доносится сверху грубый голос Райгона, в котором мне мерещится неподдельный испуг. — Это ещё что?
Чувствую кончики его пальцев, скользящие по спине. Морщусь и сердито шиплю от дикой боли, когда он задевает места, в которых острые, как лезвие бритвы, когти гаргулий, разрезали ткань платья.
Бряцает пряжка отшвырнутого на пол ремня.
Ахаю от громкого треска — проклятый ящер-дикарь одним рывком разрывает платье у меня на спине.
— Совсем сдурел? — взвизгиваю и поворачиваю голову, пытаясь приподняться на руках.
Спину пронзает дикой болью — кровь на ранах засохла вместе с тканью, которую сейчас оторвали.
— Заткнись! — огромная ручища дракона вжимает мою голову обратно в кровать. — Откуда это? Я же видел! Они не успели тебя тронуть!
Мне зябко. По телу бегут мурашки не то от прохладного воздуха, окутавшего растревоженную спину, не то от кончиков пальцев Райгона, которыми он ведёт по ранам, едва их касаясь.
С его голосом что-то не так. Я никогда раньше не слышала в нём этой эмоции. Страх.
— Значит, успели, — ворчу обиженно.
— Почему сразу не сказала? — рявкает он.
Ещё отчитывать меня будет?
— А меня никто не спрашивал! — кричу в ответ. — На меня только орали!
Снова пытаюсь приподняться на руках, и снова Райгон грубо впечатывает мою голову в кровать.
— Лежи и не двигайся, бестолочь, — выплёвывает презрительно, затем цедит зло, словно учебник мне читает. — Когти гаргулий содержат парализующий яд, чтобы жертва не слишком сопротивлялась. Если не обработать раны противоядием, ты станешь овощем и через неделю подохнешь, когда откажут все органы. Этого хочешь?
Едва дышу, распахнув глаза от страха и ловя приоткрытыми губами ворсинки на розовом покрывале. Он шутит? Он ведь шутит? Но если шутит, тогда почему в его голосе страх? Значит, не шутит?
Словно в ответ на мои мысли дракон опускается вниз, оказываясь со мной на одном уровне глаз. Сейчас его лицо непроницаемо и не выражает ничего.
— Начнёшь скакать или выкидывать глупости, — произносит сухим деловым тоном, — только поможешь яду быстрее разнестись по организму, так что — лежи смирно и жди. Поняла?
Киваю, а что мне ещё остаётся?
Райгон поднимается на ноги и идёт к двери.
— А ты куда? За целителем? — спрашиваю у его широкой спины в белой рубашке, но дракон игнорирует мой вопрос. Ой, ну и ладно. Подумаешь!
Хлопает, закрываясь, дверь, и я остаюсь в комнате одна. Просто лежать скучно.
Если бы Райгон не напугал меня этими своими «станешь овощем» и «подохнешь», конечно, я бы уже скакала, как он выразился, по комнате и думала, что делать дальше. Но сейчас как-то боязно.
Почему срааазу не сказааала? Передразниваю его сердитый голос. У нас гаргулий в округе сто лет не видели! Откуда мне было знать про этот их яд в когтях?
Шкрябаю ногтем по покрывалу. Зеваю. Глаза начинают слипаться. Сегодня такой длинный день, ужас просто, я так устала… Хочется спа…
— Не спать! — раздаётся над ухом резкий голос, резко вырывающий меня из дремоты, за которым следует отнюдь не ласковый шлепок по щеке.
— Что б тебя! — морщусь словно от зубной боли.
Проклятый дракон снова здесь. Расфокусированным взглядом слежу за тем, как ноги Райгона, обтянутые чёрной тканью брюк, удаляются, затем возвращаются. Дракон несёт в одной руке круглый столик, на котором раньше стояла клетка с Харсом, а в другой стул, так легко их удерживая, словно они совсем ничего не весят.
С небрежным стуканьем опускает столик прямо у меня перед лицом. Кажется, я даже слышу жалобный треск дерева.
— Аккуратнее с моими вещами! — ворчу сердито.
— Ох, лучше молчи, человечка, — рычит дракон. — Просто закрой рот, и всё.
