Коваленко:
Поэтому курс России на общий ЧФ следует признать тупиковым, что, разумеется, не исключает самого широкого взаимовыгодного сотрудничества. Признаем, что Украина как суверенное морское государство имеет полное право иметь собственный ВМФ, впрочем, она его уже создает.
2. ЧФ — это громадная материальная ценность.
И брызнули окрайныПо норам по своим.И под шумок УкрайнаСъесть хочет флот и Крым —
такой поэтический шедевр предлагает читателям «Литературная газета». Украинцы, однако, спрашивают: а почему российских поэтов и политиков не шокирует то, что Россия «съела под шумок» целых три флота — Балтийский, Северный и Тихоокеанский, да еще и претендует на последний оставшийся, а Украина должна создавать свой флот с нуля?
Иосиф Сталин: Сравнил хрен с пальцем…
Адольф Гитлер: Если уж очень хочется, так хочется, что просто невмоготу, то почему же и не завести собственный флот сухопутной державе, каковой всегда была и есть Украина.
Как правильно заметил товарищ Сталин: Северное Причерноморье освоено и обжито исключительно русскими людьми. Куда с большим правом на эти берега могли бы претендовать нынешние греки, ибо колонии их предков располагались здесь еще до Рождения Христова.
Коваленко:
Вот логика украинцев: наша республика производила двадцать пять процентов совокупного национального дохода СССР. Сорок четыре процента всех кораблей ВМФ СССР собраны на украинских верфях, из украинской стали, руками украинских рабочих. Весь же ЧФ — это всего лишь десять процентов от ВМФ СССР!
Иосиф Сталин: Мне бы хотелось посчитать эти проценты в присутствии бывшего секретаря Центрального Комитета компартии Украины, ныне объявившего себя гетьманом республики.
Боюсь, что после такого разговора гетьман вряд ли бы сумел сосчитать до пяти.
Коваленко:
Попытавшись «приватизировать» ЧФ, Украина исходила из того принципа, с которым молчаливо согласились практически все республики при разделе бывших предприятий союзного подчинения после распада СССР: «все, что находится на территории данной республики, принадлежит этой республике».
Вывод: Украина должна получить свою справедливую долю кораблей и самолетов ЧФ, которая уже никак не может быть ниже пятидесяти процентов!
Станислав Гагарин: Этот принцип известен в народе давно и практикуется так: кого сгреб, того и… поимел. Или: что в руки попало, то пропало. Еще вариант — мое это мое, а твое… тоже мое!
Коваленко:
Недвижимость на территории Украины следует признать собственностью Украины — так же, как на территории России имеется лишь собственность России, и ничья больше.
Иосиф Сталин: По такой схеме и кочевой безграмотный до Советской власти, не имевший ни одного городского поселения казахский народ претендует на уникальный по техническому совершенству космический Байконур.
Коваленко:
3. Надо понимать, что борьба ведется, собственно, не столько за флот, сколько за Крым. В этой борьбе Россия опирается именно на свое военное присутствие в Крыму. Удастся ли избежать взрыва, если Крым объявит о выходе из состава Украины? Сомневаюсь. Подтверждение тому — и Карабах, и Югославия. Самое лучшее для России — придерживаться того самого принципа, который она сама предложила Эстонии, Латвии, Японии, Китаю и другим странам, выдвигающим к ней территориальные притязания: «Владей тем, чем владеешь».
Адольф Гитлер: Прав Иосиф Виссарионович: по-русски это называется: сравнил хрен с пальцем.
Коваленко:
Разумеется, все права русских (и татар) в Крыму должны быть соблюдены.
4. Учитывая бесспорные заслуги России в присоединении Крыма, создании ЧФ и севастопольской базы, она имеет все основания требовать сохранения права пользования этой базой на условиях долгосрочной — например на 50 или 99 лет — и бесплатной аренды. Более того. При нормальных взаимоотношениях российское военно-морское присутствие в Крыму было бы манной небесной и для самой Украины — проблема топлива для украинского флота, перспектива роста тюркско-исламского влияния в регионе.
Общее замечание писателя, фюрера и вождя: Теперь мы слышим голос не капризного и драчливого мальчика, но мужа.
Пикантность ситуации еще и в том, что украинский Крым без России слаб, а отторгнутый от Украины российский Крым, заблокированный по перешейку, слаб тем более. Геополитика толкает обе стороны к сотрудничеству в Крыму. Компромисс мог бы иметь формулу: «Севастопольская база и ее жизнеобеспечение в обмен на отказ от территориальных притязаний». База должна использоваться совместно двумя флотами — каждый под своим флагом.
Станислав Гагарин: Чушь несусветная… Пока стороны не доверяют друг другу, в ней должен соблюдаться паритет сил. Разрядить обстановку мог бы новый договор с подтверждением существующих границ.
Товарищ Сталин: Как могло случиться, что газета «Известия», основанная Советами депутатов трудящихся, превратилась в листок, который изо всех сил борется против этих же самых Советов?
Ваша российская действительность — сущий театр абсурда!
XI
Еще во сне его беспокоило нечто.
Смутное ощущение тревоги не оставляло Станислава Гагарина в его причудливых наваждениях, их по неведомым правилам выстраивало неуправляемое сочинителем подсознание. Странно знакомые образы, о которых я только знал, будто они известны мне в иной вовсе жизни, но обозначить неким символом был не в состоянии, эти образы чередою сменяли друг друга, словно развертывали передо мною зашифрованный неизвестным кодом, метафизический и донельзя таинственный текст.
Любопытным было и то обстоятельство, что я осознавал необычную символику сумбурных и алогичных сновидений и тщился, не просыпаясь, запомнить ключевые моменты, дабы использовать их впоследствии в качестве литературного материала.
Рациональное отношение к бытию не оставляло сочинителя и тогда, когда мозг его был отключен от возможности сознательно воспринимать реалии действительного мира.
И когда я очутился на некоем фантастическом празднике собственных сочинений, то положил себе крепко запомнить сей опыт и воплотить его в мирной жизни.
Волшебно запечатлелись образы книг. С одной стороны это были как бы человеческие существа. Ко мне подходил «Мясной Бор», представлялся, и это был именно роман «Мясной Бор», я внятно осознавал сие, хотя и не видел знакомых обличий в образе собственного сочинения.
Морской роман «По дуге большого круга» не обладал флотскими атрибутами, но я не сомневался, что передо мной повествование о капитане Волкове. Во «Вторжении» не было ничего похожего на товарища Сталина, «Вечный Жид» и намеком не указывал на присутствие в нем Иисуса Христа и Конфуция с Заратустрой, а в «Преступлении профессора Накамура» и на иоту не присутствовало японское.
И приходило неясное беспокойство, видимо, от некоего неудобства, его испытывал мой правый бок, на котором я лежал, свернувшись калачиком и постоянно ощущая, как мерзнет на открытом воздухе незащищенная одеялом спина. Это беспокойство было поначалу неосознанным, оно не имело четкого знака и носило скорее характер душевного неуютства. Но по мере того, как сюжет сновидения завершался, неуютство становилось все более физическим, и еще до конца не проснувшись, я понял, что в правый мой бок давит металлическое тело автомата Калашникова, на который мне неведомо как угораздило улечься.
Мысль о калашнике заставила стремглав убежать ото сна, но лежал я неподвижно, мгновенно настроив чувственные рецепторы, чтобы собрать информацию о том мире, о котором я ничего еще не знал и в котором вдруг оказался.
Некое шестое чувство подсказало мне, что проснулся я в Час Быка, последний предрассветный час, когда совершаются чудовищные преступления.
Затем пришло осознание: я нахожусь в горах.
Но это были не Карпаты.
Я все еще лежал на довольно мягком естественном ложе из упавших за многие годы листьев, но правая рука просунулась вперед и осторожно нащупала ствол автомата. Я попытался выдернуть калашник из-под себя, но понял, что не сумею это сделать, если не сдвинусь с невесть как оказавшегося подо мною оружия.
«Осторожно лечь на спину, выхватить автомат, изготовив калашник для возможной стрельбы!» — именно так бы прозвучал приказ, который мозг передал не проснувшемуся окончательно телу.
