золотистые пёрышки.
При виде приближающегося властелина холодов, птица с человеческим лицом усмехнулась. В свете ясного зимнего дня на полных привлекательных губах гостьи сверкнули мелкие тусклые блики. Большие немного миндалевидные глаза, с длинными выразительными ресницами, с интересом и долей игривости поглядывали на Карачуна.
— Рада тебя видеть, властелин морозов и метелей, — глубоким женским певчим голосом произнесла гостья. — Питаю искренние надежды, что я не единственная, кого ты столь долго заставляешь ждать встречи с тобой.
— Не единственная, будь уверена, — хитровато усмехнувшись, ответил Карачун и присел на камень возле гостьи.
Льдисто-голубые глаза гостя сосредоточились на окровавленном левом крыле птицы с человеческим лицом. Хозяин зимней поры года покачал головой.
— Где ж это тебя так угораздило, птица-гамаюн?
— Да это всё треклятые дети и слуги Вия, — чуть скривилась гамаюн. — А ты не мог бы помочь мне с этим? Я изрядно ослабела, да и ещё кто-то из поганцев Вия, похоже, использовал про́клятое оружие. Стрелу то я извлекла, а вот рану никак залечить не могу. Боюсь, как бы не пришлось лететь за мёртвой водой или торговаться с ведьмами из рода Костяной ноги. А они такую цену ломят в последнее время! Ну никакой совести нет.
Карачун понимающе усмехнулся.
— Их можно понять: всю жизнь кукуют на границы и единственное, чем они могут себя порадовать — это редкие сладости, красивые вещицы, да наряды модные, — проговорил бородач и снял с пояса серебряную флягу с красивой гравировкой. — Вот, держи.
Взгляд гамаюн сосредоточился на фляге в руке Карачуна, и тот разжал пальцы. Фляга осталась висеть в воздухе под магическим взглядом гостьи. Затем подлетела к ране на крыле гамаюн, но тут властелин морозов вновь качнул головой.
— Это лучше пить, — глухо посмеиваясь, заметил бородач.
Волшебная птица с человеческим лицом подняла на Карачуна удивлённый взгляд.
— Как так «пить»? Что это такое, Карачун?
— Изобретение антрокошей, — с некоторой горделивостью за любимый народ, ответил Карачун. — Сладкая и очень эффективная целебная настойка, на основе живой и мёртвой воды, целебных трав и кореньев. К тому же она усилена обрядами во славу самой Лады.
После слов Карачуна пробка фляги легко выскользнула из горлышка, а сам сосуд плавно подлетел к приоткрытым устам гостьи. Гамаюн сделала всего несколько глотков, но кровь тут же остановилась, а рана буквально на глазах начала затягиваться. Конечно, само ранение никуда не делось, но его площадь заметно сократилась, а затем раневая полость довольно быстро покрылась кровавой корочкой.
— Через несколько часов должно исцелиться полностью, — прокомментировал Карачун, забирая назад свою флягу.
— Передай антрокошам мою признательность, — поблагодарила гамаюн и тут же посерьёзнела. — А теперь слушай внимательно, Карачун. Дела намечаются серьёзные и прямо таки пренеприятные. Во-первых, молодца, которому ты недавно свою волю навязал, ищет сам Вий и все его полчища. Он использовал всю нечисть, на которую у него есть влияния, чтобы найти этого красавца. Этот молодец, насколько я поняла, как-то очень крепко насолил Вию тем, что прознал о секретном разговоре между Чернобогом и самим Вием, а потом взял и сбежал.
— Вот оно что, — хмыкнув, проговорил Карачун.
— Во-вторых, Чернобог задумал прямо и грубо повлиять на избранницу Сварога — я тебе прежде о ней говорила — чтобы та изменила руны Отца сварожичей. Да так, чтобы весь мир Яви начал жить по законам Нави…
Карачун мгновенно нахмурился и задумчивым беспокойством поглядел на гамаюн.
— Радана, — впервые за весь разговор Карачун произнёс имя гамаюн, — это очень серьёзное обвинение. Обернуть Явь в Навь — это слишком чудовищно даже для Чернобога!
— Возможно властитель мира мёртвых решил повысить ставки и серьёзно расширить свои владения, — с печальным осуждением проговорила Радана. — Чернобогу нужна власть, поклонение, большее могущество и… Во второй раз он решительно настроен победить.
— А что Сварог? Не в курсе о таком?
— Разумеется, в курсе, — кивнула гамаюн. — Потому и намерен помешать Чернобогу, но… Их обоих объединяет нежелание прямо сейчас начинать новую войну. Явь здесь едва пережила предыдущее столкновение, а… Навь есть только в связи с Явью, да и Правь могущественна лишь при гармоничном единении всех трёх измерений. Новая же большая война между двумя мирами, если и не уничтожит всю Явь, то уж точно уж наверняка на долгие столетия сделает большую часть людского мира непригодной для жизни, а значит это коснётся и Нави, и Прави. А это не нужно ни Чернобогу, ни Сварогу — они оба ждут более удобных условий.
Радана вздохнула и добавила.
— Ни Сварог, ни Чернобог пока что не намерены предпринимать каких-то серьёзных действий. Но… Думаю ты и так понимаешь, что, если ничего не изменить, и особенно не защитить Звениславу Купалову от посягательств Чернобога и Вия — то быть новой и ещё более кровопролитной войне.
— Значит нужно будет повнимательнее присмотреть за ней, — тоже вздохнул Карачун. — Кабы у меня ещё время было и помощников хватало… А то в последние месяцы то и дело прямо в земле провалы в Навь появляются, а я знай вынужден метаться между ними, да вечным льдом перекрывать. Да ещё обязательно какая-то погнать всё равно в мир прорвётся, потом ищи её…
Властелин морозов недовольно покачал головой.
— Вон, только в начале этой седмицы какая-то новая дрянь выползла из очередной дыры в Навь, да на городок антрокошей напала.
Карачун печально вздохнул.
— Треть жителей погубило, я и глазом моргнуть не успел.
Радана согласно закивала.
— То по всему миру происходит. Чернобог и Вий всё возможное делают, чтоб всех богов и особенно детей сварожьих отвлечь да измотать. Лада, несчастная, не успевает помогать людям с такими хворями, что на юго-западных землях сейчас целые города, порой, вымирают. Услад мается, потому как княжества людские в уныния погружаются, богов не чествуют и празднования не устраивают, а уж Свентовит и вовсе, прости, задолбался метаться между континентами Цветоморья, бороться с нечистью и постоянными неурожаями!
— Зато у Квасура* дела в порядке, — с ухмылкой и иронией заметил Карачун.
— Ещё бы! — фыркнула гамаюн. — От уныния и тревог народ ищет спасение в медовухи, квасе, винах и забористой браге. Некоторые, порой, напиваются до состояния откровенно свинского. Но таких ещё не много…
— Что не может радовать, — вставил Карачун. — Что ты ещё узнала?
(Квасур — бог хмельной браги, питьевого мёда и кваса, а также соответствующего веселья и приготовления хмельных напитков, прим. автора)
— Авсень вновь ищет с тобой встречи.
Властелин морозов и холодных вьюг издал неопределённое хмыканье.
— Поднадоел он мне уже, однако.
— А может выслушаешь его, наконец? — предложила Радана. — Я знаю, с чем он к тебе идёт в этот раз. Предложение дельное,
