class="p1">Колдовские ножи расчертили в небе ещё несколько символов, я скороговоркой произнесла заговор и закричала на последнем слове — «стилеты» вонзились глубже, под лопатки в области рёбер. А затем земля дрогнула и отозвалась нарастающим вибрирующим гулом. Обрывок секунды, два, и резко повеяло ледяным обмораживающим ветром, через несколько мгновений ветер обратился снежным бураном. Все люди вокруг тут же втянули головы в плечи. Упыри прижались к земле, а волоты теперь щурились и растерянно мотали лохматыми головами.
Я с усилием сломала по полам букет из трёх тонких маленьких кедровых веточек, обмотанных синими и фиолетовыми толстыми нитками, и в тот же миг с левой стороны от лесной дороги ударила стена снега — бурная, ревущая и плотная. Она разрушительной лавиной смела деревья, кустарники и бо́льшую часть упырей. Сломанные магической лавиной деревья сбили с ног одного из великанов.
А я… Я выдохнула и упала грудью на коня, уткнувшись лицом в мягкую гриву Блика. В голове шумела кровь, а все звуки казались такими далёкими.
Кто-то внезапно оказался рядом, похлопал по спине.
— Звенислава, эй! Ведьма, колдунья… Девочка, ты как⁈ Да что с тобой⁈
Кажется, это был Коцел. Голос десятника звучал встревоженно, но вскоре все голоса людей и крики уцелевших упырей заглушил новый звук — сильный, длинный и стремительно нарастающий, похожий на… Звучавший горн?
Я нервно сглотнула и слабо приподнялась. Голова была тяжелой, перед глазами всё плыло, но я смогла удержаться в седле, чтобы разглядеть реющие неподалёку красные полотнища с золотым всадником на белом коне — знамя Листвянского княжества и княжеского войска. Затем я услышала ржание других коней и предупреждающие мужские крики:
— Справа на него заходи! Справа! Броса-ай!..
Упираясь руками в шею Блика и чувствуя на плече тяжёлую руку Коцела, я увидела, как между деревьев молниями пролетели копья. Одно за другим тяжелые метательные копья вонзились в лицо одного из волотов, а затем ещё одно пробило глаз второго волота. Мёртвые исполины с глухим грохотом повалились в снег, а спереди, нам встречу показались всадники — около двух десятков всадников в полном боевом облачении, в сверкающих чешуйчатых панцирях, с металлическими личинами на лицах, вооруженные каплевидными красно-белыми щитами и длинными копьями с золотистыми лентами на древках. Несмотря на расстояние и туманящийся взор, я рассмотрела и узнала ещё один герб на щитах появившихся всадников — золотой молот в белом огне. Этого символа страшилась вся нечисть, каждый мраковолхв, тёмная ведьма или отпетый богохульник.
— Хвала Сварогу!.. — громко прошептал Кочебор. — Богатыри-клятвенники!.. Звенислава, мы спасены.
Я ничего не ответила, у меня было сил. Всё, что я могла, это молча порадоваться тому, что большинство людей остались живы и сонным взглядом наблюдать, как могучие клятвенники, с заговорёнными копьями и сиянием благодати Сварога, разгоняют и убивают скалящихся упырей.
* * *
Я вернулась в действительность с ломящей головной болью и затуманенным взглядом. А ещё мне дико хотелось пить!.. Я медленно села и попыталась сфокусировать взгляд, но это у меня получилось далеко не сразу. Зато я увидела, как две зелёные фигуры, с громкими возгласами выбежали из комнаты.
— Ведьма! Ведьма очнулась! Милсударь целитель, милсударь Веселин! Она очнулась! — эти слова две незнакомые мне женщины прокричали почти одновременно.
А я тем временем смогла, наконец, рассмотреть своё окружение. Неведомым образом я оказалась на постели, в небольшой уютно обставленной комнатке, с резной и украшенной традиционными листвянскими узорами мебелью. Стены были украшены полочками с расписными тарелками и неплохими картинами на тему деревенских пасторалей.
Рядом с кроватью стоял небольшой сундук с плоской металлической крышкой, на которой стоял светец* и медленно горела тонкая лучинка. От огня и от самой лучинки веяло простым заговором, что продлевал время горения и серьёзно уменьшал шансы случайного поджога.
(Светец — держатель для лучины, прим. автора)
Я медленно села на кровати и медленно потёрла ноющие виски. Дверь справа от меня тихо прошелестела, слегка задевая пол, и внутрь вошёл аскетичного телосложения русоволосый мужчина в чёрной мантии с золотисто-жёлтыми узорами на рукавах, подоле и вороте.
— Рад, что ты очнулась милостивая сударыня Звенислава, — с удивительной жизнерадостной улыбкой произнёс мужчина. — Как ты себя чувствуешь?
Я натянула одеяло на свежую чужую сорочку, кроме которой на мне ничего не было и прежде поинтересовалась:
— Кто меня переодел?
— Мои помощницы, — ответил обладатель черно-жёлтой мантии, но его улыбка и блеск серо-зелёных глаз не внушали доверия. — Ответь, будь добра, как твоё самочувствие?
— Весьма паршивое, — хрипловато ответила я.
— Что ж, не удивительно — ты изрядно истощила собственные силы. Даже странно, что ты так быстро пришла в себя. Я подозревал, что ты пролежишь в беспамятстве ещё не меньше двух-трёх суток.
— А сколько я лежала без чувств? И что со всеми людьми, с которыми я ехала в одном отряде? Где они? — спросила я и огляделась в поисках моих вещей. — И где моя одежда?.. И ещё сумка, ножи и всё остальное…
— Ты провела в постели чуть больше десяти часов, с того момента, как тебя сюда принесли, все ваши люди в порядке и сейчас получают необходимую помощь, а твоя одежда… Боюсь, что ею всё ещё занимаются наши прачки.
— «Наши» — это чьи? — с подозрением спросила я.
Мужчина подошёл чуть ближе и ответил:
— Ты в сторожевой башне «Аннушка», стоящей под знаменем великого князя Красномира Ярославовича из рода Реворовичей!
Я с облегчением вздохнула и спросила:
— Давно ли в «Аннушке» служат богатыри-клятвенники? — спросила хмуро, вспоминая могучих всадников с копьями.
— Нет, недавно, — хмыкнув, ответил Колышев. — По личному распоряжению князя. И я бы не сказал, что они служат. Эти храбрые воины будут чтить нас своим присутствием лишь некоторое время, а после направятся в следующую сторожевую башню или острог. У них и других отрядов богатырей приказ — устраивать регулярный объезд и проверку порядка на княжеских владениях. Как ты, наверное, заметила, сегодня они очень кстати оказались неподалёку от вас.
— Обычно они не кстати? — усмехнулась я, уловив в словах мужчины скрытую иронию и выразительный акцент на слове «сегодня».
Волхв передо мной ответил понимающей улыбкой.
— Клятвенники не слишком жалуют тех, кто стоит ниже их в сословной иерархии.
— Волхвы-летописцы, как хранители библиотек и знаний должны пользоваться большим почтением, даже у клятвенников. Разе нет? — спросила я, оглядывая мантию мужчины.
— Должны, — грустно улыбнулся волхв-библиотекарь, — но не пользуются. Хотя, возможно, такой «чести» со стороны этих клятвенников удостоился только я. Кстати, меня зовут Веселин Колышев.
— Колышев? — переспросила я и напрягал память. — Прости, а ты случайно незнаком с Зелибором Колышевым?
Улыбка на лице Веселина чуть скисла, уголки
