Себе я позволила налить самую малость.
— Как страшно, — сказала я. — Но то доброе, что ваш отец сделал, останется. Люди, которым он вернул здоровье, помнят его и еще долго будут ему благодарны.
Грут вздохнул.
— Вы правы, конечно. Иногда трудно предвидеть, чем все кончится. — Он поднял бокал. — Надеюсь, вам это удастся.
— Что вы хотите сказать?
— Иммиграция очень многое изменила в вашей стране. Я слышал, еще недавно в Ирландии практически не было выходцев из развивающихся стран, не считая студентов. А сейчас, наверное, есть города, где немалая часть жителей — иностранцы по происхождению. Среди них всегда найдутся люди, которые упрямо держатся за свою веру и обычаи, — в этом нет ничего страшного, пока такое меньшинство не становится слишком многочисленным. И тогда вы столкнетесь с тем, что значительное число живущих в вашей стране людей не хотят принимать ни ваши законы, ни политическую систему, ни культурные ценности.
— Разве европейские колонисты в Африке вели себя иначе?
— Тушё — вы сразу положили меня на лопатки. Но если понятно, что они ошибались, зачем позволять другим — не важно кому — колонизировать себя теми же методами?
— Смотря что понимать под «колонизацией».
— Объясню на примере инфекционных заболеваний. Полагаю, мы оба согласны, что методы европейцев были зачастую жестокими и кровавыми — скажем, вроде лихорадки Эбола.
Я утвердительно кивнула.
— Однако колонизировать можно и не спеша, втихомолку, почти незаметно — так убивает СПИД. Поймите правильно — эту тему нужно обсуждать. Я здесь всего ничего, но вижу, что проблема существует, а никому до нее дела нет.
Некоторые высказывания Грута и раньше ставили меня в тупик. Если не знать о прошлом его семьи и о том, что сам он активно участвовал в движении против апартеида, они казались расистскими. Может быть, после недавних событий в Южной Африке он вел себя как разочарованный идеалист. А возможно, глубокая причастность к постколониальной, разнородной в расовом отношении культуре давала ему право говорить о вещах, которые нельзя замалчивать, даже если разговор оскорбляет мой слух.
— Вам не расхотелось погулять у реки? — спросила я.
ГЛАВА 19
Мы спустились по деревянным ступенькам позади ресторана на посыпанную гравием дорожку, тянувшуюся параллельно реке, и двинулись в сторону моста, который мы с Фрэн рисовали в субботу. На минуту остановились, чтобы взглянуть на бежавший внизу речной поток. Шел одиннадцатый час вечера, но небо еще окончательно не потемнело и последние проблески света отражались на поверхности воды.
— Я подумал о людях, которые сегодня утонули, — нарушил молчание Грут. — Это та самая река?
— Да, Бойн.
— Купаться здесь можно?
— Когда я была совсем маленькой, еще купались. Потом строительство дренажной системы погубило реку и безопасных мест поблизости не осталось.
— И вы никак не можете с этим смириться?
— Наверное, от отца Финиана заразилась — дня не проходит, чтобы он не помянул недобрым словом тех, кто проталкивал строительный проект.
— Странное слово — «заразилась». Его обычно связывают с чем-то негативным, а разве плохо, если кто-нибудь заразительно смеется или еще как-то положительно влияет на наши чувства? — Грут замолчал и взял меня за руку. — Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Давайте пока не отвлекаться от прямого значения слова. — Я освободила руку. — Вы говорили, что знаете причину смерти Терри Джонстона. — Как хорошо, что я смогла произнести это совершенно спокойно — не хотелось показывать свое волнение.
Мы не спеша пошли дальше в сторону моста.
— Тогда слушайте, но сразу предупреждаю: это больше мои предположения. В подобных случаях аутопсия окончательного ответа не дает. Необходимы лабораторные исследования. Начну с того, что СПИД диагностировали верно. Признаки налицо: верхние легочные доли изрешечены цистами — за последние годы я таких насмотрелся, — в легких есть и более крупные каверны, наполненные гноем; в печени, селезенке и почках — множественные абсцессы; лимфатические узлы в грудной области увеличены до того, что некоторые прорвало; значительное количество кровянистой жидкости в легких и брюшной полости. Я просмотрел историю болезни и уточнил симптомы заболевания с лечащими врачами. Они отмечают жар и дезориентацию во времени и в пространстве, острую легочную инфекцию, некротическую пневмонию, гнойничковые изъязвления на коже, заражение крови.
Исходя из этого, заподозрить можно и грибковую инфекцию, и геморрагическую лихорадку, и туберкулез, и даже чуму. Однако анализы крови и гнойных выделений ни одной из этих болезней не подтверждали. Тут я узнаю о ребенке, поступившем в больницу после игры на кладбище, где разлилась трупная жидкость. И я спрашиваю себя: какая болезнь умеет прикинуться несколькими заболеваниями сразу, чем можно заразиться от контакта с почвой или стоячей водой, что особенно опасно для страдающих диабетом и ВИЧ-инфицированных взрослых, но и здоровых детей тоже не пощадит? Ответ один — мелиоидоз, проще — ложный сап.
У меня это название ассоциировалось с чем-то вроде ангины, но никак не с теми пожирающими людей заживо чудовищами, которых он только что перечислил.
— Я практически ничего о нем не знаю.
— Это бактериальная инфекция, попадающая в организм через слизистую оболочку, повреждения кожного покрова, при вдыхании пыли или водных частиц. Бывали случаи передачи от человека человеку, в том числе и венерическим путем. Единственно надежный способ выявить возбудителя — Burkholderia pseudomallei — лабораторные исследования. Идентифицировать его непросто, особенно в начальной стадии. Некоторым микробиологам это все же удается — по специфическому сладковатому гнилостному запаху; правда, нюхать лабораторные стеклышки не рекомендуется. Поэтому, как я уже говорил, сейчас можно лишь предполагать. Ко всему прочему есть еще одна немаловажная проблема — ложный сап встречается только в тропиках.
Мы остановились, пока я пыталась осмыслить услышанное.
— Тогда как он мог оказаться здесь, на ирландском кладбище? Да еще в гробу, которому сотни лет?
Грут только руками развел.
— Понятия не имею.
Мы пошли дальше, направляясь к мосту. Вместо бликов уходящего солнечного света в реке теперь покачивалось отражение луны, и водная рябь дробила его на осколки. Я подняла глаза и увидела в небе бледный полумесяц, похожий на венецианскую маску.
— Я разыскала товарищей мальчика. Врачи ошибаются, думая, что они не играли внутри ограждения. Я выяснила: все там побывали. Чем объяснить, что заболел только один?
— Странно. Впрочем, инкубационный период у ложного сапа может длиться дни, а может — недели, и полностью исключать, что они заразились, нельзя.
— Разве невозможно другое объяснение?
— Например?
— Почва на кладбище не инфицирована, а Стивен Болтон заразился как-то иначе.
— Скорее всего, Иллон, вы принимаете желаемое за действительное. Такая вероятность близка к нулю.
До старого каменного моста оставалось всего ничего. Пройдя под последней аркой, можно по ступенькам подняться на дорогу и при желании вернуться в ресторан. Не успела я об этом подумать, как из сгустившейся под мостом тени внезапно появился человек в темной одежде и пошел нам навстречу.
Мы полагали, что он пройдет мимо, но, поравнявшись, незнакомец остановился. Мне показалось, я уже где-то видела его восковое лицо и зачесанную назад гриву седых волос. Вспомнила — в воскресенье в церкви.
Человек напряженно всматривался в лицо Грута.
— Мне нужно поговорить с вами, доктор Грут. — Такое произношение бывает у англичан, получивших хорошее образование.
Грут сделал шаг назад.
— Мы знакомы?
— Встречаться не приходилось. Меня зовут Мортимер, Росс Мортимер. Я хотел бы поговорить с вами о Терри Джонстоне. — У мужчины была кожа как у ящерицы, безгубый рот и морщинистые лиловые перепонки вместо век.
Мы с Грутом переглянулись.
— Как вы меня нашли? — спросил Грут.
— Мы с вами живем в одной гостинице. Постучался в номер, но вы уже уехали. Женщина-портье, заказавшая для вас такси, сказала мне куда. Поэтому я здесь. — Его морщинистый лоб покрылся испариной.
— В воскресенье после мессы вы были в церкви, — вмешалась я, уверенная в том, что в больницу к Джонстону приходил он.
Мортимер подозрительно на меня посмотрел.
— Меня зовут Иллон Боуи.
— А… Терри, по-моему, работал у вас?
— На раскопках. Можно узнать, зачем вы приехали в Каслбойн?
— Зачем? В поисках Святого Грааля, разумеется, — с сарказмом ответил мужчина и снова повернулся к Груту: — От чего умер Терри?
— С какой стати я должен рассказывать? Вы что, его родственник?
