были рассчитаны заблаговременно.
– Схожу в круглосуточный магазин, куплю пельменей. – Я захлопнул холодильник чуть громче, чем надо было, и направился в коридор.
– Там уже темно, Гордей. Я слышала, как сегодня бабушки внизу рассказывали о том, как ночью в парке какого-то парня пырнули ножом хулиганы. – Её глаза выражали искреннее беспокойство.
– Я быстро, мухой. Одна нога здесь, другая там, чтобы пельмени не слиплись, – пообещал я.
На улице было темно и зябко. Ночное осеннее небо заволокло чёрными тучами, сгустив тьму в тех местах, которые не подсвечивались фонарями. Порыв ледяного ветра подхватил мусор вдоль дорожки и бросил его мне в лицо. Если бы я верил в приметы, то решил бы, что это знак, указывающий мне на глупость затеи. Однако в приметы я не верил и смело направился в сторону круглосуточного магазина.
Дорога показалась мне необычайно долгой. Я несколько раз споткнулся и однажды упал через низкий заборчик, сбившись с пути. Только яркая вывеска магазина, как маяк, указывала мне путь. Добравшись, я уже не стал обращать внимания на посетителей. В магазине, как всегда, висел тяжкий дух, оставшийся от людей, приходивших похмелиться. Работала та же девушка, что и в тот раз, когда я приходил за печеньем и водкой. Она меня запомнила.
– Водку с печеньками? – спросила она.
– Нет. Пельмени замороженные есть?
– Есть. – Она коротко кивнула в сторону морозильной витрины, под мутным стеклом которой лежали упаковки с пельменями, варениками и хинкали. Ценники на них, конечно, были завышенными, словно начинка в них была из экзотического мяса антилопы или крокодила, а не картофеля или свинины пополам с соей. Я выбрал упаковку со средней ценой. Оплатил и забрал. На выходе случайно заметил, как один из трёх парней, которые были в магазине до меня, не по-доброму заинтересованно посмотрели на меня. Я выскочил в темноту и направился к дому скорым шагом.
Позади меня загорелся свет фар и рыкнул запустившийся двигатель. Я свернул с дорожки в парк, предчувствуя неприятности. Машина разогналась и резко остановилась в том месте, в котором я исчез у них из вида.
– Сучонок, сдристнул. Васёк, за ним, мы будем ждать его с обратной стороны, на выходе.
Я был ещё рядом и услышал их разговор. Стоило ответственнее относиться к тому, о чём говорят старушки у подъездов. Сердце моё забилось часто, как у загнанного кролика. Парк у нас небольшой, не побегаешь. Отчасти из-за живой изгороди, перебраться через которую, не повредив одежду, практически невозможно, отчасти из-за отсутствия освещения. Не хотелось воткнуться на всём ходу в дерево или кувыркнуться через скамейку. Но с другой стороны, тьма была моим союзником. Я готов был сидеть в парке до утра.
Этому не суждено было сбыться. Преследовавший хулиган включил мощный фонарь, полностью меня ослепив. Я потерялся, видя перед собой только яркие пятна, запечатлевшиеся на сетчатке. Мне стало страшно от мысли, что меня могут убить. Паника вынудила меня броситься прочь от парня с фонарём. Я бежал не разбирая дороги. Где-то впереди маячили уличные фонари и светящиеся окна домов, казавшиеся мне спасением. Я споткнулся о бордюр и полетел, упал и закувыркался, остановленный корявыми стволами живой изгороди. Моя одежда не выдержала этого насилия, оповестив треском рвущейся ткани.
– А ну стоять, лошара! – выкрикнул парень с фонарём, заметивший меня.
Я подскочил вверх как заяц и перепрыгнул изгородь, снова разорвав одежду. Теперь я чувствовал себя самолётом, попавшим в перекрестье зенитных прожекторов. Свет фонаря цепко держал меня в своём ореоле. До края парка осталось всего ничего. Я был уверен, что они понятия не имеют, с какой стороны я выбегу, а потому буду иметь фору, чтобы успеть скрыться между домами.
Я сиганул через чугунный заборчик и чуть не попал под колёса чёрного седана. Он резко оттормозился. Я пронёсся мимо машины, перебежал через дорогу и, не сбавляя скорости, направился к дому. Машина погналась за мной, но быстро отстала. Я знал все тропинки, по которым машина не смогла бы проехать, и выбрал именно такую. Через пять минут я был уже у подъезда своего дома.
Я не стал ждать лифт, забежал на свой этаж на неизрасходованном адреналине. Кое-как попал ключом в дверной замок, открыл дверь и заскочил в квартиру. Айрис стояла в коридоре и смотрела на меня испуганным взглядом. Я сопел как паровоз и никак не мог отдышаться, чтобы сказать хоть слово.
– Ты… ты была… права… в парке… опасно… прости… я потерял… пельмени.
– А что у тебя в руках? – спросила она.
Я поднял правую руку. В ней, в намертво сжатых побелевших пальцах, находился пакет с пельменями, перепачканный в земле и листьях.
– Ого, – только и смог произнести я.
– Воду поставлю. – Айрис разогнула мне пальцы, забрала пакет и ушла на кухню.
От моей куртки, стоившей четверть месячной зарплаты, остались одни лохмотья. Материальную сторону я осознал, а вот моральную ещё предстояло. Моей самооценке снова суждено было свалиться под ноги – самый комфортный и безопасный для меня уровень. Наверное, с круглосуточными магазинами стоило завязывать. Дорого и небезопасно.
Я повесил лохмотья на вешалку, прошёл в душ, чтобы смыть с себя грязь и чувство пережитого страха. Сердце ещё бешено колотилось. Во рту чувствовался привкус крови, оставшийся после спринтерской пробежки. Я посмотрел на себя в зеркало. Жуть, глаза по пять копеек, напуганные и растерянные. Я попытался успокоиться, чтобы снова не предстать перед Айрис таким жалким.
Не знаю, удалось или нет – она не смотрела на меня, делая вид, что ничего не произошло. Я молча ждал, когда сварятся пельмени, хотя аппетит пропал начисто. В голове кружились свежие воспоминания, блокирующие нормальные мысли и чувства. Я был не в себе.
– Ты запомнил их, приметы или ещё что-нибудь? – спросила Айрис, помешивая в кастрюле пельмени и не оборачиваясь.
Я задумался.
– В лицо видел одного в магазине. Машина у них чёрная. Я видел её и раньше.
– Значит, они караулили в магазине, – как будто для самой себя произнесла Айрис. – А там камеры есть?
– Вряд ли. Очень бедненькое заведение. Да и кто нам даст их посмотреть, если будут. А ты что, хочешь их найти? – Моё мужское самолюбие было задето.
– Нет, даже не думала. – Айрис наконец обернулась. Она так искренне отказалась от моего предположения, что я не поверил.
Она посмотрела на часы, взяла шумовку и начала вылавливать пельмени. Мы поужинали в полном молчании. Айрис была озабочена мыслями, а я переживаниями. Когда с тобой происходит что-то сильно выбивающее из хода привычной жизни, рассудок начинает зацикливаться на этом, раз за
