Тимур уселся на подоконник и, закурив, уставился в окно.
По засыпанной за ночь снегом улице грохотала снегоуборочная машина, а тротуар дворники с захапистыми деревянными лопатами делили с первыми прохожими.
— А зимою так сильно хочется вишни, — с тоской процитировал Тимур японское трёхстишье. — А может просто не хватает маминого вишнёвого варенья? — мысленно добавил он.
И тут же странная тоска засосала под ложечкой. Прямо как в ту ночь, когда Инна притащилась домой пьяная и с каким — то амбалом.
— На улице непогода, хороший хозяин собаку из дома не выгонит, так что Лёвчик останется ночевать у нас, — заявила она с порога.
И они удалились в спальню, разрешив Тимуру разделить с Наташей детскую комнату, или спать на диване в гостиной. А Тимур застыл и ещё долго стоял со сжатыми кулаками. Потом пошёл на кухню и зачем — то открыл холодильник. На глаза ему попалась начатая бутылка коньяка, но он этого не понял.
Немного пошарахавшись, они заснули, а Тимур всю ночь просидел на кухне на подоконнике, глотая горечь бесконечных сигарет и бессильных слёз. Под утро он решил включить газовые камфорки, забрать дочь и уйти. Он знал, что проснувшись, Инна обязательно закурит. И тогда произойдёт взрыв! Ему тогда было так больно, что он и даже не вспомнил про своих, ни в чём неповинных, соседей.
— Надеюсь никто не умер? — спросила Инна, когда её любовник ушёл. И замолчала, вовремя заметив вспыхнувший в глазах мужа гнев, помутивший его разум.
Тимур не смог сдержаться. Он схватил жену за горло, решив раз и навсегда придушить это подлый организм.
Инна тогда даже не пикнула, стойко выдержав экзекуцию. Наверно поэтому Тимур освободил свою хватку. Но больше ничего подобного она себе не позволяла.
— Пап, отвези меня на машине, — услышал Тимур заспанный голос дочери. — У меня каблук шатается.
— Тогда вставай, солнце моё, а то из — за пробок опоздаешь в школу!
— Не опоздаю, мне к третьему уроку.
— Но ты же говорила, что ко второму, — вспомнил Тимур.
— Ну, может и ко второму, я никак не припомню, — нудила Наташка.
— Спать надо пораньше ложиться, — Тимур запоздало принялся воспитывать дочь. — Я в твои годы по дискотекам не шлялся!
— Знаю: в мои годы ты шарился по подворотням, — всё больше наглела Наталья.
Тимур ошеломлённо посмотрел на дочь. Наташка хамила отцу, но её лицо не выражало никакого смущения. Что ж поделать? Как говорит их класснуха: переходный возраст. И не полная семья! А точнее — она, да бабка.
Тимур включил радио по громче, чтобы прекратить их пререкания и не дать дочери снова заснуть.
— Я буду яблочный сок с пирожными, — заявила Наталья, глядя как отец заваривает зелёный чай.
— А «тирамису» не желаете? — уже злился Тимур.
Своей категоричностью Наталья всё больше напоминала мать.
Дочь поправила розовую кофточку со стразами и, картинно вздохнув, взяла с тарелки бутерброд.
— Какая яркая у неё кофта, — отметил Тимур. — Она, что в школу в ней пойдёт? Так они наверно сейчас все так ходят, — успокоил он себя.
В школе последний раз он был год назад.
На плохо расчищенных улицах действительно было не протолкнуться. Да ещё и Наташку пришлось везти мимо школы домой, потому что у неё с собой вместо портфеля с учебниками была сумочка с косметикой и, кажется, с пачкой сигарет.
— Мать заходит? — через силу спросил Тимур, остановив машину возле тёщиного дома, в котором сейчас жила его дочь.
— Звонила, — протянула Наталья, словно зевнула.
— Понятно.
Тимур вынул из бумажника почти всё содержимое и протянул дочери деньги: — Это тебе на новые сапоги и на мороженое.
— На мороженое не хватит, — недовольно прогундосила дочь.
Тимур порылся в бумажнике и наткнулся на билеты на концерт, которые он купил для себя и Веры.
— Пойдёшь на концерт камерной музыки? — спросил он дочь, ощущая, как в нём волной всколыхнулись отцовские чувства.
— Пап, ты чего? — вытаращила глаза Наталья. — Камерный? Там же зэки!
Теперь глаза округлились у Тимура: — Какие зэки? Чего ты несёшь? Это Моцарт, Вивальди! Это классика!
— Ой, да знаю я твоего Моцарта. Это тот, который на мелодиях для мобильников не хилое бабло заколачивает, — невозмутимо добила его дочь.
Тимур задохнулся. У него не было слов.
А Наталья уже догоняла своего соседа — переростка. Высоченные каблуки её сапожек не шатались.
Выруливая со двора, он кивнул известной артистке, жившей в этом доме и вышедшей с утра пораньше покормить бездомных кошек. Она рассеяно кивнула в ответ, сосредоточенно высматривая кого — то в глубине двора. Наверно кто — то из её питомцев сегодня на кормёжку не пришёл.
— Почему её сейчас не снимают? Ведь она несомненно талантливая и у неё такое приятное интеллигентное лицо! — подумал Тимур и ответил сам себе: — Потому, что она слишком интеллигентная, а такие сейчас не в моде.
— Вид, не сумевший приспособиться к изменившейся среде обитания, обречён на вымирание! — Голый цинизм этой фразы, пришедшей неизвестно откуда ему в голову, добил его окончательно.
А жаль! И ещё жаль, что он уже сильно опаздывает на работу и не успевает в цветочный магазин. А он так хотел купить Вере розы! Или хотя бы лилии.
29
Вылезать из тёплой постели было в лом. Труханов перевернулся на другой бок и натянул одеяло до подбородка. Со стороны окна сильно тянуло холодом.
— Надо рамы менять, — подумал Евгений. — Закончу это дело и займусь, — дал он себе слово, заведомо зная, что это ложь.
Ремонт он не любил. Уж слишком он своими неудобствами напоминал стихийные бедствия.
— Не то чтоб старые рамы сильно продувает, но газета по подоконнику реально летает! Разогнать меня некому! Была бы жена, — размечтался Евгений и тут же одёрнул себя: — Так стоп! Одна жена уже была! Периодически выносила мне мозг и учила стоять по стойке смирно! Командовать я и сам могу — Встать!
Не пересолив как обычно яичницу и почувствовав себя богом, Труханов решился выйти на улицу. Да и время уже подпирало.
Гидрометцентр не обманул: минус тридцать, да ещё с ветром и машина подло не желает заводиться — замёрзла.
Недовольно пофырчав, она всё же нехотя заработала и по плану оперативно розыскных мероприятий Труханов ехал к старому другу Темникова — как тот сам обозначил себя по телефону.
Девять часов утра. Затянувшийся час пик. «Toyota» Труханова скорее толкалась, чем ехала в морозных клубах выхлопов двустороннего уличного движения и взвинченных до предела нервов водителей многочисленного личного и общественного транспорта.
Вырулив, не доезжая лежачего полицейского, охранявшего пешеходный переход возле школы, Евгений надеялся проехать дворами, но неожиданно натолкнулся на милицейское оцепление.
Как — то так припарковавшись, он пошёл поздороваться с коллегами.
На ограждённом участке дороги, возле джипа в окровавленном снегу лежал труп мужчины. Вокруг работали опера.
— Свежак! Только что бегал, — оглянувшись на труп, поделился впечатлением знакомый опер, здороваясь с Трухановым за руку. — Огнестрел и похоже, что — очередной висяк.
Предприниматель. Скорее бедненький, даже без охраны ездил. Сына в школу подвёз из — за сильного мороза. Обычно парень сам добирался. А тут, как ждали! И нашли где! Прямо возле школы автоматной очередью полосонули.
А он вместо того, чтобы побыстрее уехать, из машины выскочил. Может за сына испугался? А потом, похоже, за машину хотел спрятаться, но не успел. Снайпер опытный оказался, ребят не задел! Они поначалу даже ничего не поняли. Свидетелей хоть отбавляй, но им по семь — восемь лет, — майор кивнул в сторону стайки притихших ребят, с округлёнными от страха глазами.
Вдоль ограждения уже собралась немалая толпа, желающих поглазеть. И даже мороз их не брал!
— Старшеклассники обычно подтягиваются позже. А эти вот рассказывают, что страшный дядька в маске стрелял из автомата и убежал во дворы.
А они здесь проходные. Ищи теперь!
— Здорово, — смешно, по — медвежьи переваливаясь, к Труханову подошёл старший опер из «убойного». Евгений знал, что он крышует в своём районе палёный алкоголь. Но его почему — то до сих пор не закрыли. Может быть в нём как — то было заинтересованно высшее начальство?
Он первым, слишком подобострастно протянул Евгению руку.
Труханов поздоровался с ним довольно сухо и подчёркнуто отстранился подальше.
Опер выглядел озабоченным и не заметил холодного приветствия Труханова. Возможно, и здесь пострадали его интересы и теперь он отчаянно ломал голову над тем, как устранить возникшие неудобства?
— Мне бы ваши проблемы, — вздохнул Труханов, — Тут хоть какая — то картина вырисовывается. Не захотел платить крыше, или мешал конкурентам. Возможно, его даже предупреждали, возможно, что и по телефону. И можно получить распечатку звонков. Опять же оружие.
