Сигналя, к месту происшествия подъехала ещё одна милицейская машина.
— Вот и начальство пожаловало!
Решив лишний раз не светиться, он дал газ и заспешил по своему делу на Новокузнецкую улицу.
Дверь нужной Труханову квартиры открыла высокая и очень худая молодая женщина, словно всем своим видом извинявшаяся за то, что вынуждена занимать некоторое жизненное пространство. Глянув на его служебное удостоверение, проводила Евгения в душный кабинет, больше напоминавший средних размеров библиотеку, обставленную старинной, громоздкой мебелью.
— Это было грубейшей ошибкой следствия, до сих пор не поговорить с человеком, который лучше всех знал покойного!
Корнелий Иванович, высокий седой человек, чудно торчавший из объёмного, тёплого пуловера, вежливо приподнялся навстречу Труханову и властным жестом руки пригласил Евгения сесть в кресло напротив. Забытый всеми и уставший от одиночества он наверно был рад каждому новому лицу и возможности поговорить хоть ни о чём. И уж конечно сильно соскучился по случаю быть полезным.
Хотя в его тоне и проскальзывала непринуждённая вежливость опытного дипломата, сами его высказывания Евгения немало озадачили.
Корнелий Иванович поудобнее устроился в своём старом кресле, отдалённо напоминавшем трон, и с удовольствием пустился в воспоминания, по — началу обнадёжив ожидания Труханова.
— Да, Митька был моим другом, — не без гордости начал он своё повествование. — Мы с ним подружились почти сразу, как только он перебрался в Москву из своего «Мухосранска». Тогда мы были, как сейчас принято говорить, номенклатурными работниками, работали вместе и дружили семьями. Моя жена — Аннушка покойница хорошей хозяюшкой была. Гостей у нас всегда собиралось полный дом. И Темниковы никогда не отказывались от приглашения.
Митьке быстро удалось сделать головокружительную карьеру. Очень он вёртким оказался, да и тесть ему помог. Он у него тогда партийной шишкой был.
Постучавшись, в кабинет заглянула всё та же молодая женщина, как оказалось дочь Корнелия Ивановича.
— Чаю хотите? — спросила она.
— Спасибо, не надо, — отказался Евгений.
По складу характера он и так стеснялся есть в чужом доме, а тут ещё, как ему показалось, и предложили с неудовольствием.
Дочка пожала плечом и вышла, а Корнелий Иванович постарался восстановить ход своих мыслей.
— Потом, когда всё рухнуло в один миг, некоторые растерялись и даже пропали. Кто — то, наоборот, в гору пошёл. А Митька тогда подался в бизнес.
Многим он тогда насолил, у многих коварно вырвал кусок из горла. Как говориться: «По дороге позабыли: кто украл, а кто украден? И одна попона пыли на коне и конокраде!» Он был не только хватким, но и настоящим хапугой.
Кое — кто тогда зло на Митьку затаил! И их можно понять! Трудные времена были.
Некоторые из них сейчас сидят высоко. Если бы их как следует тряхнуть, то много интересного посыпалось бы!
Корнелий Иванович, бывший работник аппарата, был из тех, кто никак не мог забыть, что когда — то был честью, умом и совестью своей эпохи. С комсомольским светом в глазах, вся жизнь которого наверняка прошла под лозунгом: бороться и искать, найти и толкнуть дороже!
Но, похоже, что он так, ничего и не нашёл!
— Я вот тут небольшую схемочку набросал, с фамилиями, — всё больше распалялся Корнелий Иванович.
Теперь его глаза светились нездоровым блеском. Сейчас, по — видимому, был готов прорваться его давнишний нарыв.
— Это бомба информационная. Если она взорвётся, то много голов полетит! Ты, майор, займись, копни глубже, а я на твоё начальство попробую нажать, что б тебе поспособствовали. А я порадуюсь, хотя мои потрёпанные нервы стоят дороже! Тут главное — начать действовать, а остальное приложится!
То, что с Митькой расправились, очевидно! И искать тебе надо того, кто с Митькиной смерти больше всего поимел! — Корнелий Иванович заученным жестом бывшего комсомольского вожака нервно поправил скудные остатки, когда — то завидной, шевелюры.
Так вовремя вошедшая высокая молодая женщина, словно она всё время подслушивала под дверью кабинета, держала в руках стопку с валерьянкой.
— Папа, тебе нельзя так волноваться! — взволнованно сказала она Корнелию Ивановичу, многозначительно посмотрев на Труханова.
Тот, поняв, что больше ничего интересного ему тут не скажут, поспешил проститься и поехал в отдел.
— Ты, майор, вдумчиво отнесись к моей информации! Мы с тобой ещё повоюем! — вспоминал Труханов слова Корнелия Ивановича, идя в свой кабинет, по длинным коридорам Петровки.
30
После обеда, принятого в, случайно подвернувшемся под руку, небольшом кафе, Труханов решил ещё раз побеседовать за жизнь с Люсей — домработницей Темниковых.
Накануне на Петровку позвонил консьерж дома Темниковых, ранее бесполезно опрошенный Лёшей Зелениным, но сохранившим его номер телефона. Он поделился своими воспоминаниями о том, что незадолго до гибели Дмитрия Антоновича, на квартиру к Темниковым два раза приходил какой — то оборванец, пардон, такой замызганный тип. Темниковых в тогда дома не было, но он сказал, что идёт к домработнице Люсе. Консьержу этот тип не понравился, да и во второй раз уходил он из квартиры Темниковых с подозрительно большой сумкой, которой на входе в дом у него вроде как не было.
Озадаченный этой информацией, Труханов машинально прокручивал в голове ответ на вопрос: кто бы это мог быть? А ведь действительно интересно. Кого могла привечать скромненькая Люся в отсутствии своих хозяев? Возможно своего, скрываемого от Темниковых, воздыхателя, который на деле мог оказаться коварным злодеем. Или, того хуже, она сама могла быть замешана в трагедии, разыгравшейся в этой семье!
Консьерж — по виду бывший военный, посмотрев удостоверение Труханова, подтвердил свои воспоминания записью в своём журнале.
— Люся дома, — несколько загадочно подытожил он и указал Евгению в сторону лифта.
Там в ожидании лифта переминался какой — то прыщавый пацан в модной куртке. Уткнувшись в мобильник, он сосредоточенно отсылал СМСки. Увлекшись этим занятием, паренёк даже не глянув на Труханова, вошёл в лифт, нажал нужный этаж и начал набирать текст.
Евгений с любопытством скосил глаза на дисплей его телефона.
— Ты, чё делаешь? — написал пацан и отправил СМС.
— Ни чё, а ты чё? — через некоторое время пришёл ответ.
— И я ни чё. Включай скайп, — написал пацан и, не отрываясь от своего глубокомысленного общения вышел на своём этаже.
— Вот и я чё — то делаю, делаю, а похоже, что — ни чё! — С досадой подумал Евгений, нажимая номер нужного ему этажа.
Лифт слегка вздрогнул и пошёл наверх.
— Так, надо собраться и сосредоточиться, — Труханов постарался отвлечься от своих догадок, чтобы объективно воспринять грядущую информацию. А за одно и от бредовых посланий пацана в лифте.
И от впечатлений, что остались после поездки на метрополитене. Далеко не слабонервный Евгений никак не мог забыть последствий теракта — страшных пятен сажи, оставшихся от сгоревших там людей.
На глубоком выдохе Труханов нажал на кнопку звонка.
Люся открыла дверь не сразу. Она не расслышала звонок из — за шума работавшего пылесоса. С утра она наводила в квартире чистоту.
По её отрешённому виду, Труханов понял, что душевной беседы здесь не случится. Каждый раз, открывая дверь в дом в котором недавно поселилось горе, Евгений понимал, что он без спросу вторгается в чью — то личную жизнь.
И порой у него не хватало времени, чтобы сделать это как можно корректнее. Важнее было быстрее обезвредить преступника, чтобы он не успел сотворить новое зло.
Незаметно для себя он вернулся к тому, о чём постоянно думал в последнее время: — Теперь ему стало ясно, что ему опять ничего не ясно. И в этом деле у него пока одни подозреваемые.
И ему необходимо задать Люсе несколько вопросов.
— Люся, напрягите память и постарайтесь вспомнить: кто перед Новым годом дважды приходил к Темниковым и ушёл от них с большой сумкой? Вам надо вспомнить это и всё необычное, что вы могли заметить перед гибелью семьи, — как можно убедительнее попросил Евгений. — Постарайтесь быть со мной предельно откровенной, чтобы я мог побыстрее разобраться в этом деле.
Добитая бесконечной чередой похорон, Люся закусила губу и устремила куда — то вдаль невидящий взгляд.
— Подождите, сейчас припомню, — она сильно наморщила лоб, с напряжением вспоминая, о ком может идти речь.
— Да, да приходил посыльный из театра, в котором работал Вадим, но Темниковых не было дома, — ожила Люся. — А в другой раз он забрал сумку, которую для него оставил Вадим.
— И вы в курсе того, что было в сумке?
— Нет, — немного помедлив, ответила Люся. — Мне велели передать, я и передала, а по чужим сумкам я лазить не приучена.
