Варианты развертывания польской армии к весне 1925 г. Материал был признан ценным и подтверждался имевшимися в Управлении соображениями.
Организация артиллерии польской и румынской армий. Подобная информация имелась и, конечно, была перепроверена по немецким источникам.
Численность польской армии военного времени (число дивизий) и сроки мобилизационной готовности. Этот материал был представлен по данным, имевшимся в генштабе рейхсвера.
Состав румынской армии военного времени — также по данным генштаба рейхсвера.
Военные и политические сведения по Турции.
Из документальных материалов, которые удалось получить Абверу, Москве были представлены две секретные инструкции польской армии — по технике мобилизации и снабжению.
Какова была общая оценка полученной от немцев информации? Начальник Управления Берзин, который вместе с Никоновым подписал эту справку, высказал общие впечатления руководства военной разведки:
«Примерно до ноября (1925 г.) немцы не давали нам более или менее ценных материалов, за исключением вариантов развертывания польской армии, переданных в мае. После Локарно следует отметить, что передаваемые материалы стали более доброкачественными. Однако осязаемых реальных результатов обмен разведывательными материалами не дал ни нам, ни немцам».
Что же получили немцы от наших разведчиков? По данным той же справки Абверу были переданы:
Материалы о развертывании польской армии по данным Разведупра (вариант: война Польши против Германии при нейтралитете СССР).
Материалы по организации чехословацкой армии мирного времени.
Мобилизационные указания польской армии на 1924/25 г. о технике проведения мобилизации.
Две инструкции польского Генштаба о призыве резервистов (очевидно, это был документальный материал).
Можно не сомневаться, что обе контактирующие стороны не давали друг другу всего того, что они имели. Ни одна разведка никогда не выкладывает на стол все свои козыри. Эту аксиому Берзин хорошо знал, и его куратор Иосиф Уншлихт был с ним полностью согласен. Ворошилов и Тухачевский, а мимо начальника Штаба РККА такие контакты не могли пройти, придерживались, очевидно, такого же мнения. К сожалению, имеющихся рассекреченных документальных материалов по этой теме очень мало, и сведения приходится собирать буквально по крохам.
В марте 1926 г. Берлин посетила представительная советская военная делегация во главе с заместителем председателя Реввоенсовета СССР Уншлихтом. Огласка этого визита не нужна была ни нам, ни немцам, и по взаимной договоренности визит был секретным. Руководитель делегации привез развернутую программу наращивания двустороннего военного сотрудничества. Одним из пунктов этой программы был обмен разведывательными данными. При этом подчеркивалось, что «его желательно развивать так, чтобы с немецкой стороны получать больше, так как мы передаем все, могущее их заинтересовать».
В конце 1926 г. Уншлихт выдвинул идею о совместном обсуждении оперативных вопросов с руководством рейхсвера. В частности, им было предложено обсудить «возможный план стратегического развертывания Прибалтийских государств и Польши». Естественно, что подобное обсуждение можно было проводить только при условии хорошей подготовки и согласовании деталей «по линии разведывательной и дезинформационной». Очевидно, подобное предложение тогда не нашло поддержки у высшего военного руководства, и эта интересная идея заглохла. Через два года в конце 1928-го с идеей оживить и расширить контакты по обмену разведывательными данными выступили уже немцы. Ими были использованы неофициальный представитель рейхсвера в Москве полковник Оскар Нидермайер и советский военный атташе в Берлине Корк. Через них командование рейхсвера предложило «контактирование разведывательной деятельности обеих армий против Польши, обмен разведданными о Польше. Кроме этого, советской стороне было предложено организовать встречу руководителей обеих разведок для совместного рассмотрения данных о мобилизации польской армии.
В конце 28-го года в Москве, очевидно, подводили итоги военного сотрудничества с рейхсвером. В докладе Ворошилову от 24 декабря 1928 г. Берзин отмечал, что все военные предприятия немцев в СССР: Липецк, Казань, Томка, кроме прямой своей задачи имеют также и задачу экономической, политической и военной информации. Разведывательная деятельность немецких сотрудников на территории СССР не была секретом для сотрудников советской военной разведки. В докладе указывалось, что наблюдающим за всеми немецкими предприятиями был «такой махровый разведчик германского штаба, как Нидермайер. С этой стороны предприятия нам приносят определенный вред». Но это не особенно беспокоило Берзина, так как, по его мнению, подобный шпионаж не был «направлен по линии добычи и собирания секретных документов, а ведется путем личного наблюдения, разговоров и устных информаций.
Такой шпионаж менее опасен, чем тайный, ибо не дает конкретных документальных данных, а ограничивается лишь фиксированием виденного…».
Берзин считал, что немцы на территории Союза имеют достаточно своих глаз и ушей для того, чтобы получать подробную информацию и без помощи сотрудников немецких предприятий, и что они «могут организовать прекрасную тайную разведку». Поэтому даже если и удалить с территории СССР все немецкие тайные предприятия, то это ничего не даст в смысле уничтожения немецкого шпионажа.
Берзин в своем докладе отмечал и новый подход руководства рейхсвера в организации военного сотрудничества с РККА. По его мнению, с учетом командировок в СССР таких крупных военных деятелей, как заместитель начальника генерального штаба Миттельбергер, а затем и начальник генерального штаба генерал Бломберг, во взаимоотношениях между двумя странами отмечается более дружественный тон, чем это было раньше. Но он и предупреждал высшее военное руководство страны, а доклад был отпечатан в шести экземплярах и разослан по соответствующему списку, что «сейчас еще рано говорить о серьезном длительном курсе на восточную ориентацию». По его мнению, новые предложения командования рейхсвера объясняются неудачами на Западе (неудачи по договоренностям в репатриационных вопросах и в вопросе об освобождении от оккупационных войск рейнской зоны). Поэтому, по мнению Берзина, именно этим и было вызвано новое предложение командования рейхсвера об урегулировании и расширении сотрудничества обеих армий, которые были предложены Москве через Нидермайера и Корка.
Немецкая сторона предлагала «контактирование разведывательной деятельности обеих армий против Польши, обмен разведывательными данными о Польше и встречу руководителей обеих разведок для совместного рассмотрения данных о мобилизации и развертывании польской армии». После обстоятельного обсуждения немецких предложений Берзин в докладе Ворошилову выдвинул предложения руководства военной разведки: «Предложение об обмене разведывательными данными по Польше и совместном обсуждении вопросов мобилизации и развертывания польской армии принять. Попытки установить организационные контакты между разведками — отклонить». Эти предложения были приняты наркомом. Сейчас вряд ли можно выяснить причину отказа начальника Управления от встречи с руководством немецкой военной разведки. По имеющимся у исследователей архивным документам это сделать невозможно. Неофициальный представитель рейхсвера, а заодно и немецкой разведки в Москве Нидермайер отлично знал Берзина, неоднократно с ним встречался и об этих встречах регулярно докладывал в Берлин. Так что о нем там хорошо знали. Может быть, в Москве опасались, что в случае его визита в германскую столицу эта информация пойдет дальше? Любопытных глаз и ушей представителей европейских разведок там хватало. Тем более что, очевидно, уже тогда в Управлении думали о поездках Берзина по странам Европы (поездка была организована в 1930 г.) и лишний раз засвечивать своего начальника не хотели. Но это можно высказать только как предположение.
Но начинался уже 29-й год, и после шахтинского процесса обстановка в стране резко изменилась. ОГПУ набирало силу, начались поиски шпионов, и в этих условиях контактировать с иностранной разведкой без солидного прикрытия «сверху» было рискованно. Возможно, поэтому в 1929 г. в Управлении и был разработан проект постановления Политбюро: «О существующих взаимоотношениях с рейхсвером». В этом документе предлагалось «…в) обмен разведывательными данными о Польше и совместное обсуждение вопросов мобилизации и развертывания польской армии признать целесообразным. Предложение об установлении совместной организационной работы обеих разведок отклонить». Не удалось установить, был ли этот проект внесен на рассмотрение Политбюро и принят, но сам факт его разработки достаточно симптоматичен. Может быть, и Берзин категорически отказывался от личных контактов с руководством Абвера по тем же причинам. Без разрешения «инстанции» идти на такие контакты было рискованно.
