— Ты хочешь, чтобы я переоделся? — спросил он. — Наверное, от меня пахнет лошадью.
Улыбнувшись, она взглянула на его мощное тело.
— Не сильно. Кроме того, мне нравится этот запах, и ты очень хорошо выглядишь в этих бриджах.
После завтрака они отправились на катере на уединенный остров, где ветер играл с шелковистой высокой травой и волны накатывали на прибрежный песок — розоватый, как тихий рассвет.
Они проплыли вдоль берега, вышли на сушу и в тени развесистого дерева снова предались любви. Сейбл словно падала в страшную пропасть, но она так страстно желала этого! Жизнь ее за прошедшие восемь лет теперь казалась Сейбл пустой и холодной. Скоро она снова станет такой, но у нее навсегда останутся воспоминания — страстные объятия мужчины, который ее не любил…
И пусть эти воспоминания не согреют ее ночью, не поддразнят ее, не заставят рассмеяться, не вовлекут в горячий спор, как это не раз делал Кейн, но они останутся для нее сокровищем, которое она даже не надеялась когда-либо обрести.
Вечером они приехали обратно в Окленд. Он ждал, пока она распакует вещи, затем откупорил бутылку шампанского.
«Как всегда, самое лучшее», — с иронией подумала Сейбл, взглянув на этикетку.
— За что мы пьем — за успешно проведенный аукцион? Мы пили за это вчера вечером.
— Нет, — спокойно ответил он. — Мы пьем за новый старт.
Глупая надежда вспыхнула в Сейбл.
— Я не понимаю…
— Это очень просто, — сказал Кейн, пристально взглянув в ее лицо. — Ты хочешь меня. А я хочу тебя. У нас полная совместимость. Поэтому тебе будет разумно остаться со мной.
Сердце ее дрогнуло, потрясенное холодным прагматизмом его слов. Неужели он подумал, что ее так легко купить? Как больно…
— О чем ты говоришь? — спросила она срывающимся голосом. — Если у нас хороший секс, то нам надо остаться вместе? А когда мы друг другу наскучим, то попрощаемся — и каждый пойдет своей дорогой, как ни в чем не бывало?
Кейн приподнял бровь.
— Я позабочусь о тебе, — промолвил он любезным тоном, но в нем прозвучала и стальная нотка.
На этот раз чувство собственного достоинства пересилило все остальные чувства.
— Нет, — тихо сказала Сейбл. — Я плохая любовница.
Он улыбнулся.
— Просто ты слишком щепетильная, — медленно протянул он. — А любовница из тебя прекрасная — сексуальная, страстная, чувственная. Ты умна, у тебя прекрасные манеры, и ты никогда не надоедаешь. Ты словно создана для меня. Что еще может желать мужчина?
Слова его пьянили, но тем не менее решимость ее только крепла.
— Не знаю, что могут желать мужчины. Но в твоем всеобъемлющем списке нет того, что нужно мне. — Она бросила взгляд на бутылку шампанского. — Поэтому можешь выпить это сам.
— Я не пью один, — задумчиво произнес Кейн. — Что касается того, чего хотят мужчины… Я хочу любовницу, которая превращалась бы в огонь в моих руках. Так, как это делаешь ты.
— Нет! — В ее голосе ее послышалась паника. И все это без любви?
«По крайней мере, он честен, — с болью признала Сейбл, мучительно обдумывая его предложение. — На несколько коротких месяцев я смогу стать его возлюбленной и наслаждаться любовью с ним. Нет, не возлюбленной, — поправилась она, — а любовницей, которой будут платить, которая будет сопровождать его на публике, будет трофеем в его постели и в итоге — ничем в его жизни…»
— Нет, — снова сказала она, на этот раз уже твердо. — Я знаю, ты можешь заставить меня…
— Я не насильник, — процедил Кейн сквозь зубы.
Побледнев, она произнесла:
— Это не может быть насилием. Но для меня это неподобающее животное влечение — нечто, что может быть быстро удовлетворено, без всяких чувств. Это — выжженная земля, и я ее отвергаю.
Глаза его сузились.
— Почему, Сейбл?
С горячностью она сказала:
— Я уже была там… — Сейбл запнулась, пожалев о вырвавшихся словах. Но она уже сказала слишком много. Почувствовав на себе его пристальный заинтересованный взгляд, более спокойно произнесла: — Разве ты не думаешь, что между любовниками должно существовать некое уважение? Секс без эмоций — это механический акт, удовлетворяющий желание. А я хочу большего. — Подняв голову, она с достоинством взглянула на него. — Я заслуживаю большего. — И, не подумав, добавила: — И ты тоже.
Долгие секунды он смотрел на нее, опущенные ресницы скрывали его глаза, лицо было непроницаемым. Молчание слишком затянулось, и у Сейбл пересохло в горле.
Наконец Кейн спокойно произнес:
— Очень хорошо, — и пожал плечами. — Но ты останешься здесь, пока я не смогу убедиться в том, что Брент за тобой больше не волочится.
Возражать ему было бесполезно. Сердце ее больно сжалось, но она кивнула:
— Хорошо.
К ее изумлению, он протянул ей руку:
— Значит, договорились.
Они пожали друг другу руки, и Сейбл вдруг почувствовала странную легкость, словно ей наконец удалось пробить брешь в этом холодном бесстрастном отношении к ней, где ее рассматривали как пешку, а не как женщину, со своими чувствами и достоинством…
Следующие два дня прошли в напряжении, но хрупкий мир между ними все же был установлен. Два раза они вместе появлялись в обществе.
Один раз — на официальном обеде в честь сингапурской делегации. Сейбл надеялась, что она держалась достойно. Но Кейн не сказал ей ничего. И это больно задело ее, потому что она нуждалась в его одобрении.
«У тебя нет даже драгоценностей, начнем с того», — сказала она своему отражению в зеркале, когда вечером снимала макияж. Финансовый магнат из Сингапура приехал в сопровождении своей дочери, чьи бриллианты сверкали так, что затмевали собой свет канделябров.
В другой раз она появилась в обществе Кейна на коктейльном вечере, устроенном в большом особняке, построенном на скале, рядом с одним из популярных пляжей. Сейбл понимала, что Кейн скучал, хотя не показывал виду. Она скучала тоже: люди казались занудными, вечер затягивался, и она имела несчастье встретить одну знакомую — из своего прошлого.
Женщина не смогла скрыть своего удивления, увидев Сейбл. Когда она представила ее Кейну, он держал себя учтиво и сдержанно, но, как только разговор был окончен и дама отошла к своей группе, вопросительно взглянул на Сейбл:
— Старый враг?
Он видел слишком многое…
— Не совсем, — уклончиво ответила она. — Я не входила в число ее приятельниц, но дочь ее училась со мной в одном классе, в средней школе. Однажды она заявила перед всем классом, что дочь ее заразилась от меня вшами. В результате на следующий год она перевела свою дочку в школу-интернат, подальше от меня.
