Активно участвовало в сохранении и умножении своих сбережений и местное купечество. Так, 121 купец имел в сберегательной кассе вклад до 100 рублей, 76 — до 500 рублей, 98 — свыше 500 рублей. Самыми активными посетителями сберкасс, судя по отчету, были красноярские чиновники. 320 человек из них имели вклады до 100 рублей, 422 — до 500 рублей и 177 — свыше 500 рублей.
Таким образом, в 1893 году красноярцы отнесли на хранение в сберегательную кассу более 485 тысяч рублей (ГАКК, ф. 606, оп. 1, д. 1, л. 57).
Известно, что неутомимым пропагандистом сберегательных касс был крестьянин-фермер из села Курагино Ф. Ф. Девятов. На свои средства он построил и открыл не только школу, но и народную библиотеку. Свое хозяйство он вел особенно рачительно и грамотно. Успех вызывал у некоторых крестьян нескрываемую злобу и зависть. В 1900 году его усадьбу подожгли. Эта трагедия, по-видимому, спровоцировала неизлечимую болезнь — рак, от которой он вскоре и скончался.
В 1895 году проводимые в России реформы коснулись и сберегательных касс. Для внушения населению большего к ним доверия и убеждения в их полезности был принят специальный закон, который переводил сберегательные кассы из разряда негосударственных учреждений в государственные. Он обязывал правительство нести полную ответственность за сохранность всех видов вкладов населения в сберегательных кассах. Эта своевременная мера значительно увеличила финансовую мощь государства. На 1 января 1899 года в России было открыто более 5 тысяч касс. Почти три миллиона россиян выразили доверие к этим учреждениям, отдав на хранение около 600 миллионов рублей. В эти же годы государственные сберегательные кассы открываются и в селах Енисейской губернии: Новоселове, Каратузском, Курагине, Уяре, Балахте, Назарове, Ужуре, Кежме, Казачинском, Богучанах, Большемуртинском, Шилинском.
В 1897 году сберегательная касса появилась в железнодорожных мастерских Красноярска. Проведение Сибирской железной дороги стало для одних великим благом, а для других — жизненной катастрофой. Особенно пострадали сибирские ямщики. По данным томского профессора Соболева, 14 тысяч человек осталось без работы. И только немногие из ямщиков, те, что имели вклады в сберегательных кассах, смогли достойно выйти из тяжелой ситуации.
К концу 1907 года в Енисейской губернии действовало уже 29 государственных сберегательных касс. По сравнению с другими сибирскими губерниями красноярцы значительно отставали. Это было следствием событий 1905 года. Простой народ под влиянием тревожных слухов стал усиленно брать из сберегательных касс свои вклады. Но вскоре жизнь вошла в привычную колею, и доверие населения было восстановлено. К концу 1910 года на сберегательных вкладах жителей Енисейской губернии находилось более 6 миллионов рублей. Чтобы более осязаемо почувствовать эту гигантскую сумму, обратимся к статистике. Например, годовое жалованье енисейского гражданского губернатора составляло 7 тысяч рублей. Вице-губернатор получал 4 тысячи рублей. Для сравнения скажем, что квалифицированному рабочему кирпичного завода платили в летнее время от 70 копеек до 1,5 рубля в день, а рабочему винно-водочного завода — только 30–40 копеек.
Основные продукты питания на базаре стоили очень дешево: пуд пшеничной муки — 60 копеек, пуд мяса — 2 рубля 20 копеек, ведро молока — 50 копеек, 100 яиц — 2 рубля 50 копеек. В селах эти цены были еще ниже, но жизнь там складывалась труднее.
Самыми богатыми вкладчиками были духовные лица, вклад которых в среднем равнялся 310 рублям. Затем шли торговцы — 270 рублей, на сберкнижке земледельца находилось 269 рублей, офицера — 264 рубля, частного служащего — 225 рублей, рабочего — 223 рубля, прислуги — 141 рубль, солдата — 118.
В 1916 году услугами сберегательных касс в Енисейской губернии пользовалось около 30 тысяч человек, в среднем только 36 человек из 1000. Большинство населения в своей повседневной жизни игнорировало практическое применение простых экономических законов. А это, в свою очередь, прямо и косвенно отражалось на экономической мощи государства, которая была значительно подорвана Февральской революцией 1917 года.
P. S. На вопрос, богато ли жили в Сибири, первым дал ответ ее уроженец великий Дмитрий Иванович Менделеев, который в своей книге «Познание России» особо подчеркнул, что из 7 миллионов населения, проживающих в России, только 54 тысячи человек можно было отнести к весьма обеспеченным людям.
В 1912 году в одном из журналов постарались ответить на другой вопрос: сколько в Сибири миллионеров? Выяснили, что их всего около 50 человек. Среди них значился и один наш земляк — П. И. Гадалов. Чаще всего сибиряки обладали состояниями в 100 тысяч рублей. Таких состоятельных людей в Енисейской губернии были сотни (Сибирские вопросы. — 1912. — № 1–2. — С. 61).
Многие исследователи склонны считать, что в Сибири люди жили добротно в основном благодаря ведению своего натурального хозяйства, поэтому и денежной массы здесь вращалось немного, многие операции проводились по бартеру.
Глава двенадцатая
Дельно говорить о провинции своей
Немногие люди находят в себе силы быть честными во все времена.
Владимир Максимов
Такими словами записные столичные литераторы встретили выход в свет первого литературного сборника красноярцев — «Енисейского альманаха на 1828 год». Только что рожденная молодая губерния не хотела жить по устаревшим шаблонам, а стремилась внести в жизнь края свою энергию, молодость и романтику зачастую с элементами юношеского максимализма и житейской наивности. Сделать эту далекую провинцию не только сытой, но и образованной, культурной, создать на берегах Енисея свой оазис неповторимой духовной жизни — вот те задачи, которые ставили молодые чиновники, находящиеся под покровительством губернатора Степанова.
Слова «финансист» и «литератор» в Красноярске стали синонимами уже в первые годы губернской коронации. По словам старожилов, здесь печатались еженедельные бюллетени, наполненные литературными опытами чиновников. Эти листки высылались почти каждому служащему (История Красноярска. — 2-е изд. — Красноярск, 2000. — С. 549).
Иван Матвеевич Петров, приехавший на службу в Енисейскую Казенную палату в апреле 1824 года, был не только высоким профессионалом, но и незаурядным литератором. Это ему удалось договориться с владельцем московской типографии, купцом 2-й гильдии Семеном Селивановским о выпуске вышеупомянутого литературного сборника. В краевом архиве пока не обнаружены сведения о том, сколько средств потратили красноярские литераторы на издание альманаха. Но зато есть заказы, которые делала Казенная палата московскому издателю и книгопродавцу на выпуск книг, необходимых для ведения разнообразной отчетности окружных казначейств губернии. Например, в 1829 году Селивановскому Казенная палата сделала заказ на сумму 452 рубля 65 копеек (ГАКК, ф. 160, оп. 3, д. 82, л. 291). В 1830-м — на сумму 616 рублей 98 копеек. Причем линовались книги на бумаге большого формата и доставлялись из Нижнего Новгорода купцом Коростылевым (ГАКК, ф. 160, оп. 3, д. 93, л. 881). Финансовые отчеты тех лет отличались чрезмерной скрупулезностью. В одну разлинованную книгу финансисты записывали доходы, в другую — расходы, в третью — подати с купцов, мещан и прочих сословий, четвертая служила для записи выдаваемых крестьянам паспортов, в пятой отмечали выдачу свидетельств и расход гербовой бумаги. Каждое окружное казначейство вело учет по 24 финансовым направлениям. В 1829 году потребность Казенной палаты в таких линованных бухгалтерских книгах первичной отчетности составила более 800. Общий же вес всех этих изданий не превышал 8 пудов.
Но вернемся к личности Петрова. В краевом архиве сохранилось целое эпистолярное наследие его мнений, написанных по поводу недоимок с винных откупов, рекрутской повинности. Свои предложения (мнения) он вносил и в налоговое обложение. Порой его бросало из крайности в крайность: то он целыми сутками читал Адама Смита, то ночи напролет сочинял свои вирши. В июне 1825 года его коллеги по Казенной палате вынесли решение «губернаторскому секретарю Петрову сочинять и описывать предметы, кроме своих собственных» (ГАКК, ф. 1675, оп. 1, д. 22, л. 94).
Безусловно, «Енисейский альманах» вышел в свет только благодаря усилиям Петрова и его деловым связям с типографией Селивановского. В их взаимных отношениях, как видно из архивных документов, присутствовал веками испытанный принцип: «Ты — мне, я — тебе».
Стихотворение «Юность» Петров посвятил своему руководителю — председателю Казенной палаты А. Л. Афанасьеву (Енисейский альманах на 1828 год, Ивана Петрова. — Красноярск; М.: Тип. С. Селивановского, 1828. — С. 28). Украшением альманаха стали пословицы, переведенные с монгольского языка иркутянином А. Игумновым. Есть и такие: «Наблюдающих добрые приметы людей меньше, а дурные — более», «Имеющий друзей властвует полем, а неимеющий — пространством своей ладони», «В управлении наблюдать истину то же, что в телеге догонять зайца», «Слово бедного бесценно».
