легких весь воздух. Я пячусь назад, бормочу проклятия, испытывая искреннюю злость, а она пытается доползти до дальнего края кровати.
Нет никакой мысли, никакого сомнения в том, что будет дальше. Есть лишь чистый освобожденный мужской инстинкт. Вот почему я отправлюсь в ад.
Я прыгаю через ближнюю сторону кровати, хватаю ее за плечо и сильно дергаю, переворачивая на спину. В одно мгновение я седлаю ее, мои колени погружаются в матрац по обе стороны от ее извивающегося тела, одной рукой сжимаю ее лицо, наклоняюсь и говорю ей на ухо:
— Ты именно этого хочешь?
В тот момент я не знаю, кто я: Эмбри, Мелвас или Эш, или Эш, притворяющийся Мелвасом, или я, притворяющийся Эшем. Я знаю лишь то, что я зол и возбужден, а женщина, которую я хочу, пытается от меня сбежать.
Грир прекращает борьбу, и моргает, глядя на меня.
Я снова спрашиваю:
— Ты хочешь, чтобы все было именно так, маленькая принцесса? Потому что я не боюсь взять тебя таки образом.
И это ложь. Я боюсь себя. Боюсь монстра внутри.
Она медленно, обдуманно кивает.
Я кусаю ее шею, достаточно сильно, чтобы заставить ее вскрикнуть, и то, как ее крики звучат сквозь кляп… захватывает. Гипнотизирует. Я кусаю снова и снова, все еще находясь на ней, и она начинает метаться подо мной, пытаясь сбежать, и, боже, это еще сильнее меня возбуждает, я с силой придавливаю ее руки, сжимаю бедра вокруг ее бедер, кусаю, кусаю и кусаю. Мой член настолько твердый, что он пробивается через расстегнутый пояс моих штанов, и, когда я с ней борюсь, он трется и трется о шелк ее платья. Ткань мягкая и теплая от ее кожи, и я больше не могу ждать. Я знаю, что ни Мелвас, ни Эш, ни монстр внутри меня не стали бы ждать.
Я со злостью шлепаю ее по груди, и это, кажется, ее ошеломляет, именно это мне и нужно. Грир прекращает извиваться, и тогда я беру ее за бедра и переворачиваю на живот.
Она знает, чего я хочу, и поэтому начинает еще сильнее извиваться, пытается сбросить с себя, но я просто низко и злобно смеюсь ей в ухо, пока заканчиваю свою работу и разрываю платье до самого низа, оставляя разорванный шелк клубком лежать вокруг ее связанных лодыжек.
Быстро стягиваю на бедра свои штаны, освобождая член, а затем зарываюсь рукой в ее светлые волосы и тяну назад ее голову. Другой рукой сильно шлепаю ее по заднице, слышится громкий хлопок, а затем исследую ее киску. Я нахожу то, чего никогда не найдет Мелвас: киска — припухшая и жаждущая меня, горячая, скользкая и мокрая, такая мокрая, что ее мягкие внешние складки тоже влажные.
— Я знал, что ты этого хочешь, — поддразниваю я, грубо проскальзывая в нее двумя пальцами.
На мгновение Грир забывает о нашей игре и выгибается ко мне, глубже вбирая в себя мои пальцы, и дрожит, когда сгибаю их внутри нее.
Однако я не забываю о нашей игре. Освободив ее волосы, я наклоняюсь к ней и вытаскиваю кляп, сую пальцы в ее рот, достаточно глубоко, чтобы ей было неудобно. Она пытается отстраниться, и я снова заманиваю ее в ловушку своих бедер, сжимая их по обе стороны ее бедер.
— Ты это чувствуешь? — спрашиваю я, нажимая кончиками пальцев на ее язык. — Такая на вкус твоя киска, которую я собираюсь трахнуть.
Она кусает мои пальцы и смотрит на меня, насколько это возможно с ее позы на животе. Смеясь, я вытаскиваю свои пальцы из ее рта.
— Иди в задницу, — выплевывает она.
Я снова шлепаю ее по ней… сильно… она вскрикивает.
— Я рад, что ты меня просишь, дорогая, — я провожу обеими руками по крепким изгибам ее задницы, глажу, сжимаю и раздвигаю ее ягодицы, чтобы увидеть сладкие небеса внутри. Теперь она достаточно влажная, я чувствую ее запах, такой специфический женский запах, и я низко рычу.
Быстрым движением дергаю ее за бедра, одной рукой удерживаю ее голову, а другой направляю свой член к мокрому входу между ее ногами.
— Пожалуйста, не надо, — умоляет она. Я смотрю на ее руки, на ее пальцы, сжатые в кулаки под ее подбородком; никаких признаков того, что она собирается ими щелкнуть. — Пожалуйста. Мой муж заплатит столько, сколько захотите.
Ее муж.
Злобные шипы ревности пронзают мою грудь, а я пронзаю ее, настоящая ревность, настоящий гнев, медленно превращается в веру. Широкая головка моего члена проталкивается между ее складок, решительно продвигается глубже, и, как в первый раз, когда мы занимались сексом, я поддаюсь яростному желанию толкнуться, проникнуть, вонзиться и пронзить копьем. Заявить свои права.
Грир не кричит, она, похоже, прекратила дышать, ее рот раскрыт, а глаза закрыты, и мурашки снова возвращаются вместе с дрожью.
— Твоего мужа здесь нет, — хрипло шепчу я, проникая так глубоко, как только могу. Мой «парень» сидит, как влитой. Ее лодыжки все еще связаны, что удерживает вместе ее бедра, и, блядь, из-за этого она кажется еще уже, каждый сжимающий дюйм ее плоти — новый рай, я такого никогда раньше не ощущал. Но это не успокаивает монстра, не ослабляет настоящую ревность. Даже и близко.
Потому что я никогда не стану ее мужем. У меня никогда не будет того, что есть у него, я никогда не смогу услышать, как это слово слетит с губ Грир и с уверенностью сказать, что она имеет в виду меня.
— Его здесь нет, — повторяю я, ударяясь бедрами о ее задницу, наказывая ее, наказывая себя. — Но ты все равно меня примешь. Почувствуешь каждый мой дюйм внутри своего тела. Осознаешь, что ты принадлежишь мне.
ГЛАВА 12
Грир
Настоящее
Думаю, я забыла, как дышать, как говорить. Надо мной Эмбри, он движется в темноте словно зверь, и у меня в голове вспыхивают воспоминания о нашей первой и единственной совместно проведенной ночи, о его бездумной животной потребности, о его слепой нужде, но я замечаю, что мой мозг не может далеко унестись от настоящего. Есть только «здесь и сейчас», есть только беспощадные толчки Эмбри, оглушающее биение его сердца, восхитительное напряжение глубоко в моем теле. Мне кажется, я могу чувствовать его там, головка его члена похоронена настолько глубоко, что ощущается в нижней части моего живота, и каждый рваный резкий толчок чудовища, что вырвался на свободу и теперь нависает надо мной, посылает благоговейное удовольствие по всему моему телу.
Я вспотела, вот как сильно
