его вывел появившийся в пещере Имуги.
– Откуда ты… Ах да, ты же видишь сквозь стены… – Син потер переносицу и посмотрел на друга. – А ты где был?
Змей прятал за спиной какой-то сверток и выглядел не то смущенным, не то счастливым.
– Да так, вышел прогуляться, – уклончиво ответил он.
– Что там у тебя? Покажи.
– Да ничего особенного, просто… – Он нехотя показал обернутый бумагой сверток, в котором, судя по запаху, были какие-то травы.
Син удивленно поднял брови.
– Хэиль вчера поранилась, когда вы ходили к шаману… вот я и сбегал к лекарю. Не знаю, помогут ли эти травы кумихо, но ведь она наполовину человек, значит, должны, – смущенно пробормотал змей.
– Ее рана совсем не серьезная, к тому же, вероятнее всего, уже затянулась. Быстрее всего она вылечится, когда подпитается энергией ци[24], и твои припарки ей совершенно ни к чему, – резонно заметил Син и тут же пожалел о своих словах, когда увидел, как погрустнело лицо друга. – Но возможно, она оценит твои старания и позволит хотя бы поговорить.
Син мысленно отругал себя за бестактность, ведь наверняка Имуги побежал за лекарствами не потому, что всерьез на них надеялся, а чтобы продемонстрировать своенравной кумихо свою искренную заботу.
– Она сейчас у себя, иди к ней, – сказал он, похлопав друга по плечу.
– Не знаю, пустит ли она меня… – Имуги выглядел не только печальным, но и больным. И без того бледное лицо стало совсем белым, и Син поспешил наполнить пустую бочку водой.
– Ты ведь понимаешь, что она тоже любит тебя. И простить за все случившееся не может не тебя, а в первую очередь саму себя. Ей просто нужно кого-то обвинить, чтобы ее боль хоть немного стала меньше.
– С каких пор ты стал так хорошо разбираться в чужих чувствах? – грустно усмехнулся змей и, тяжело вздохнув, отправился в глубь пещеры, нервно прижимая сверток с лекарствами к груди.
«И правда, когда?» – мысленно ухмыльнулся Син и подошел к беспокоившей его рябине, невольно прислушиваясь к разговору в недрах пещеры.
– Со мной все в порядке, не надо изображать заботу, – донесся ворчливый голос кумихо.
– Я искренен, Хэиль, почему ты не хочешь даже выслушать меня?
– Потому что ты отнял у меня все, что было мне дорого, и никакие объяснения этого не изменят! – послышался шорох, и Син понял, что это на пол упали заботливо свернутые лекарства.
– Ты наказываешь меня уже больше ста лет! Неужели я не заслужил хотя бы шанса ради того, что между нами было когда-то! – взмолился Имуги, и Син с досадой покачал головой: все бесполезно. С этой девчонкой надо действовать по-другому, ни мольбы, ни извинения не смягчат ее – уж слишком она своенравна.
Она всегда была такой, только в юности, пока еще не превратилась в кумихо, в ней было больше теплоты и мягкости. Син много раз видел их драматичную историю в мыслях друга и понимал, что после всего произошедшего они вряд ли будут вместе.
* * *
Их нежную, чистую любовь, союз двух таких разных существ видело только солнце и маленькая уютная пещера, где они так неожиданно познакомились. Хэиль молчала о своих чувствах и прятала их глубоко в сердце, не рассказывая матери о своем избраннике. Тайно мечтала, что они с Имуги всегда будут вместе, и боялась задумываться о том, какую цену придется за это заплатить. Она все чаще думала о том, как было бы хорошо прожить вместе вечность. Ее душу терзали сомнения, ведь она всегда хотела выбрать человеческую судьбу, но тогда ей придется отказаться от Имуги навсегда. А мысль о том, чтобы потерять его, вызывала панический страх. Она любила его, ее юное сердце разрывалось от противоречий, и она часто задумывалась о том, что жизнь кумихо ужасна, только если она выбирает человека. Но ведь морской змей не был им. И возможно, у Хэиль есть шанс стать счастливой?
Матушка очень боялась, что Хэиль повторит ее печальную судьбу, потеряет любимого и станет для всех изгоем, ненавистным созданием, которое все презирают. Поэтому говорить ей о своих сомнениях Хэиль не стала бы даже под страхом смерти.
Рядом с Имуги она словно проживала другую жизнь, полную любви и нежности. Он рассказывал ей о далеких берегах, о пиратских кораблях, разрезающих большими деревянными носами волны, о русалках ино[25] и подводных обитателях, которых он встречал на своем пути. Его волновало ее наивное восхищение и будоражил блеск в ярких глазах. И он все больше понимал, что любит эту девушку. А невысказанный ответ в ее взгляде давал надежду, что эти чувства взаимны.
Но Хэиль ведь сказала, что хочет остаться человеком. Она желала счастья, которого не было у ее матери, и печалилась, когда в своих беседах они касались ее отца.
– Он умер, когда мне было восемь, – как-то поведала она. Они сидели на большом камне, и их руки почти соприкасались. Имуги внимательно слушал, потому что это был первый раз, когда Хэиль решилась рассказать о своей семье.
– Если тебе тяжело говорить об этом, не нужно себя заставлять. – Его прохладная ладонь мягко накрыла ее пальцы. Теплые, человеческие.
Хэиль покачала головой.
– Матушка до сих пор оплакивает его, винит себя в его смерти. Ведь рядом с кумихо мужчины долго не живут. И как бы она ни старалась продлить его жизнь, ее сущность питалась его энергией, и он зачах. Да и скрыть свою природу невозможно, люди видят ее, чувствуют опасность. Я помню, как часто нам приходилось переезжать, чтобы соседи не заподозрили неладное. Надеюсь, в Ханяне мы останемся надолго. – В ее улыбке скользнула робкая надежда.
– Поэтому ты хочешь остаться человеком? Чтобы не причинить боль любимому? – спросил Имуги.
Хэиль молчала, и змей с волнением ждал ее ответа.
– Я хотела стать им до встречи с тобой, – медленно сказала она, глядя на него сверкающими глазами. В них светилась решимость, которая обожгла сердце Имуги надеждой.
– А теперь? – прерывающимся голосом спросил он.
Она опять замолчала, опустив голову. Имуги ждал вердикт, боясь и одновременно желая поскорее услышать ее решение.
– Я хочу остаться с тобой, – тихо сказала она и посмотрела на него. В ее глазах стояли слезы. – Навсегда.
– Хэиль… – Имуги порывисто обнял ее и прижался к теплым губам.
Все его существо трепетало от восторга, что она выбрала его! Зная, как нелегко ей далось это решение, он был благодарен всем сердцем, всей своей душой за то, что их любовь для нее оказалась важнее всего. И он поклялся себе, что она никогда не пожалеет
