— Он ко мне целый день вчера приставал, господин майор, — заявила принцеждущая.
— Так, Воробьянинов, пиши заявление на увольнение. По состоянию здоровья.
— Но, я здоров! — пенсне Кисы воинственно блеснули.
— А я его тебе сейчас уменьшу, старый козёл! — и достал Глок. Больше я Кису в здании таможни не видел.
— А вот, что Фима подбросил, — добивала меня Зося — прилежный секретарь.
— Прокламация! Левацкая! Фиму, ко мне! Притопал Фима. Я его, пересиля себя (Спокойно «Ипполит», спокойно), попытался вразумить. Получил зеро. Через день вызвал нашего главного полицая станицы — вахмистра Приходько. Тот с Фимой минут пять поговорил, и всё. Фима забыл о своих глупостях. Через неделю поставил Приходько бутыль шустовского коньяка.
— Что ты ему сказал, Кузьма Кузьмич?
— Дословно? Сказал, что сидит у меня зэк-рецидивист Лёлик, по кличке Болек, и бабу себе требует. Я и предложил Фиме у Лёлика погостить. Жидкий, пошёл ноне Марат-Робеспьер.
— Даа. Очко не железное, и без нужной резьбы. Фима стал кандидатскую диссертацию писать, как ему и советовал. А сердиться на него долго я не мог. Как переводчик Фима был на своём месте — заслуженном. После Кисы к нам приехал новый мой зам — Окунев Борис Захарович. Чудесного зама получил.
Курды, от князя Рустама, подарками заваливали, пришлось выделять комнату. Таможню перевёл на хозрасчёт благодаря этим презентам. Достроили караван-сарай, казарму погранцам. Яхт-клуб, ночной клуб отстраивались. — Клуб назову — «69». Зося не хихикай, ты совладелица, ищи ди-джея. Эльза субботник провела с озеленением территории.
А потом и князь Рустам приехал. 100 % копия меня. Только у него залысины небольшие были и тёмные усы с загнутыми кончиками. Похож на джигита с повадками толи английского лорда, толи русского аристократа. И опять с подарками, и живыми тоже, и варьете а ля натюрель в отдельном для меня, шатре. И общались мы по-русски, но мало; князь спешил в Ростов.
Страна в которой оказался Михалыч строила капитализм. Доморощенный, но со многими веяниями из жизни шведского социализма 60-70-х годов XX века. Идею подбросили чехословаки, и казаки её поддержали. Газеты писали о возможностях социалистической модели развития — казаки поддакивали и расширяли сеть кооперативов. И в Донском краю завелась партия «зелёных»; феминизм наоборот, ибо женсоветы требовали соблюдать чистоту — на улице, во дворах и в собственных головах. Священники сомневались, и не знали как это оценивать. И дождались создания религиозной организации, члены которой верили в существование Богини планеты. Научная и околонаучная братия всполошилась известиями о том, что некоторые физические законы действуют несколько по-другому. А вначале была статья Феди Донского в журнале «Техника — молодёжи» о том, что дизтопливо его «паровоза» не заканчивается. Как залили в Ростове — Товарном в 1972-м году, так и продолжают ездить. Это подтвердили и операторы АЗС «Роснефти». А техники «М-фона» гадали, почему любой девайс, даже полуготовый, начинает работать, и работает без потерь электроэнергии. Это также подтвердили инженеры Ростовской электростанции; потерь не было, брался минимум угля — получали максимум напряжения тока. И какой-то балбес, с погонами майора таможенной службы забывал спросить, что нового у него дома случилось, пока он был весь в делах. А дома было: холодильник Эльзы вёл с ней диалог, что купить и положить на полки; швейная машинка подсказывала Зоси ширину стежка и цвет ниток. Борисов забыл, что нужно заправлять советский джип, косить траву и мести двор. Вот. А майор Борн в это время создавал образцово-показательное предприятие, а потом устраивал узко-келейные горизонтальные вечеринки с французским уклоном. И газет не читал. Ой, ей-ей, сей абзац не я писал, клянусь Богиней планеты.
А сегодня, после работы поехали купаться, жирок сгонял так, Борисов. Вылезли из Микры, Борисов, сердитый, стал делиться новостями:
— Станица в половину населения прибавила, строятся, отдыхающих понаехало. Эй, ты, воробьянинов, что бумажку бросил. Понаехали и мусорют!
— А откуда, вы меня знаете? — спросил молодой, но бесцеремонный, по лицу, субъект. Мы опешили. — А, вы бывший патрон моего дядюшки, — рассмотрел субъект фиолетовую выпушку на моих брюках.
— Ах, ты… — возмущённый Борисов лапнул кобуру. Субъект исчез. Настроение у Борисова тоже. Лежит вон сопит. Борисов посмотрел на меня.
— Ты, херр майор, чё улыбу давишь, сам с собой. Олигарх, хренов, мля.
— Да, вспоминаю, как я провёл этим летом. А ты, что такой злой? С Эльзой поцапались?
— Она предложила мне венчаться, — после паузы доложил мне Борисов.
— Хо. А ты?
— Я же нищий, Борн, — лицо прямодушного Николаича стало таким несчастным.
— Ты что несёшь! — загорающие поблизости люди заинтересованно уставились на меня, вопящего. — Вот так голос. Она ж домохозяйка! А ты крутой егерь! Лесхоз уже неделю даёт прибыль, а дичь руками ловишь, не знаем куда уже и девать!
— Не ори. Разорался. Миллионерша она! Наняла шустрого поверенного и патентами торгует. По сотни тыщь уже запрашивает. Помнишь тот жуткий субботник, мля? Целое воскресенье вбухали. Это, мальчики, лишнее, нам не нужное, — Борисов передразнил Эльзу.
— Ну, помню, — мякнул.
— Ну, помню. Нумизматам-коллекционерам всё загнала. А готовит-убирает у нас теперь прислуга. Помолчали.
— И когда свадьба, альфонс? Борисов сердито посмотрел на меня, развесёлого.
— Зляка. Три недели дала сроку. И сердитость у него ушла. Я уж подумал это моя заслуга. Счас. Борисов показывал с удивлением, пальцем, на подъехавшую Микру, точную копию нашей машины.
— Это кто? — прибежала накупавшаяся Зося. Из Микры вышли Лиэль, Никита и Макс. — Привет, Лиэль. Ты татушку сделала?
— Я не Лиэль. Я — Стелла. Подходящая к нам девушка, была точной копией Лиэль, но с татуировкой на бицепсе правой руки. Ехала Стелла Степанкова, менеджер «Газпрома», из Москвы в Ярославль, а попала из 2010-го в Ростов-на-Дону 1912-го, чтобы сразу нос к носу столкнутся с Лиэль, возле офиса «М-фона».
— А Лиэль приехала?
— Дома сидит, тут, — коряво донёс нам информацию Макс.
— Мальчики, я скупаюсь? — Стелла стала снимать с себя сарафан.
— А я поеду домой, — Зося стала натягивать свой сарафан. Глаза у Борисова забегали от одного девичьего тела к другому. Что бы остановится на Стелле. Даа, на купальник у неё пошло сантиметров тридцать ткани. Это если квадратами считать. Плюс верёвочки. Я и не такое в шатре от князя Рустама две ночи подряд лицезрел, зато остальные. Плюс отдыхающие. Сплошь — Вау! — со всех сторон. Стелла под это «Вау» зашла по попу в море, нырнула, вынырнула метров через сорок, и как катер рванула к буйкам. Буйки матросы с «Летуна» поставили. Зося уехала.
— А вы, что не купаетесь? — спросил.
— Да мы сюда по делу. За вами, — произнес Никита, в военной униформе. Борисов поднялся с песка.
— Ой! Борн, у него погоны подполковника! А я рассматривал важного, в костюме-троечке и с тросточкой, Макса. — Гля, как молодёжь, нас обставила, Борн!
— Никита теперь командир отдельного батальона донского спецназа. Звание подполковника сегодня присвоили.
— А Макс, зам управляющего департамента новых технологий, — по очереди похвастались молодые люди.
— И что тут делают крутые мэны? Ничё, что я на песочке лежу?
— Борн, Макс позавчера спутник хакнул. Его генерал Муравьёв разглядел. В подзорную трубу. И озаботил начальника Макса. Их там четыре на орбите висит. А Макс тростью что-то нарисовал на песке. Мы на его кроки бросили взор.
— Что этот карась над верёвочкой делает, мля?
— Это не верёвочка, это — экватор. А карась — материк, где мы находимся. И ещё три таких же «карася», тут, тут и тут. Эти материки — полные двойники. — Вот как! Звякнул звоночек. — Четыре похожих до мелочей материка! — Мы, — продолжил Макс, — находимся на западе головы, вот тут, тут Странные горы, тут реки. Ростов тут, Прага тут, пять городков ещё. А здесь в трёхстах милях от головы остров «Крючок». И лица у обоих «новоростовских чиновников» стали тусклыми. — С востока идёт орда, типа, Батыевой. Тыщ триста, и с пушками. Небо для меня стало с овчинку, а нижняя часть торса стала ждать серп для фруктов.
— Как серпом по яйцам, фля. На самом интересном месте… Уплыть бы куда-нибудь, мля. Ой! Откуда он взялся? — Борисов ткнул пальцем в сторону моря. И я, за головкой Стеллы, заметил военный катер. Американский. — Упс. Приплыло. Все переглянулись. Чего-чего, а страха от катера не почувствовал. А Стелла развернулась и поплыла к катеру.
— Куда её понесло, мля! — озаботился любитель верёвочек и треугольников.
— Она их своими сиськами разоружит, нахрен — буркнул Макс. Спокойный как танк.
— Стелла, по-английски лучше меня болтает, — старательно выговорил Макаров, — хотя я больше семи лет с ними общался.
