Вскоре вошел повар с подносами, уставленными едой. Баранина. Жареный картофель с панчеттой. Сливочный шпинат с пармезаном.
Она взяла мою тарелку, чтобы подать мне первой, как единственной женщине-гостю, но я быстро покачала головой.
— Для меня ничего нет. Спасибо.
Все уставились на меня, и мой пульс участился, тихий свист заполнил мои уши.
— Извини, я не ожидал, что ты придешь и забыл им сказать — ответил Фабиано с гримасой.
— Что сказать? — спросила Ария, беспокойство промелькнуло на ее лице.
— Я веган, поэтому я не ем продукты животного происхождения.
— Ее брат и отец убивают людей в качестве любимого развлечения, а она не любит причинять боль животным — воскликнул Валерио, начиная смеяться, как будто это была величайшая шутка всех времен.
— Мы не так обращаемся с гостями — фыркнул Амо, бросив на брата хмурый взгляд.
Внимательный взгляд Марселлы лениво перемещался между Амо и мной, напоминая мне кошку, готовую наброситься на свою добычу.
Его мать моргнула, затем прочистила горло.
— Мне жаль, Грета. Я уверена, что наш повар сможет быстро приготовить для тебя что-нибудь.
Повар выглядел немного запаниковавшим. Многим людям идея готовить без животных продуктов казалась пугающей, и это проявлялось в их творениях. Только Киара овладела искусством приготовления пищи для меня.
— Никакого сыра? Сливок? Яиц? Масла?
Я покачала головой, чувствуя жалость к бедной женщине. Она не очень хорошо справлялась с тем, что ее так поставили в тупик.
— Может, я провожу тебя на кухню, чтобы ты могла проверить наши шкафы и холодильник на предмет чего-нибудь съедобного? — предложил
Амо.
— Это было бы очень мило с твоей стороны — сказала я, стараясь не выдать своего нетерпения от перспективы остаться наедине с
Амо.
Амо поднялся, и я тоже.
— Нет — сказал Фабиано, тоже поднимаясь на ноги.
— Наш сын был воспитан в уважении к женщинам и способен контролировать себя, в отличие от трио Фальконе — сказал Лука. Ария прочистила горло, ее глаза расширились в предостережении.
— В газете за прошлую неделю на первой полосе было показано, как он уважает женщин — сказал Фабиано с очень тревожной улыбкой. Я могла сказать, что все быстро идет по наклонной, но не была уверена, как это остановить. Я также не была уверена, что Фабиано имел в виду.
— Не знал, что вы следите за нашими текущими делами.
— Держи друзей близко, а врагов еще ближе, верно?
Марселла надулась и, отпихнув стул, поднялась на ноги. На своих высоких каблуках она возвышалась надо мной.
— Я пойду с Гретой.
Фабиано посмотрел между ней и Арией, затем на меня. Я твердо улыбнулась ему, и он медленно опустился обратно, но ему это не понравилось.
— Пойдем — сказала
Марселла.
Амо послал Фабиано очень неприятный взгляд.
— Я пойду на задний двор ненадолго. Мне нужно остыть.
Я подавила улыбку, когда Марселла вывела меня из столовой, провела по коридору в заднюю часть дома и привела на большую роскошную кухню.
— Так что насчет оливок, чиабатты и трюфельного масла, чтобы макать их в него? — спросила она, затем ее губы истончились. — Думала, ты хочешь охладиться.
Я взглянула через плечо на Амо, который вошел через черный ход. Он показал служанке, раскатывающей тесто, и она, вытерев руки о фартук, вышла на задний двор. Я сглотнула, когда мои глаза встретились с его, и не осмеливалась сделать это раньше.
Он был одет в темно-синие брюки-карго и простую серую футболку, которая подходила к его глазам и очень привлекательно обтягивала его мышцы.
— Полагаю, ты хочешь есть что-то еще, кроме оливок — сказала
Марселла, и мой взгляд метнулся к ней, а кожа вспыхнула от жара.
Амо подошел к ней.
— Не могла бы ты оставить нас на минутку и убедиться, что нас никто не побеспокоит?
Марселла бросила на Амо измученный взгляд.
— Амо, ты хочешь, чтобы я присматривала за тобой, пока ты будешь наедине с Гретой Фальконе?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Люди часто так подчеркивали мое имя, как будто собеседник не знал, кто я.
— Марси — сказал он низким голосом, и между ними прошел взгляд, в который я не была посвящена.
— Это плохо кончится. Очень плохо.
— Передай Мэддоксу привет от меня, когда вернешься в свою квартиру сегодня вечером.
Марси покачала головой и повернулась ко мне с ищущим взглядом.
— Полагаю, ты не возражаешь, если я уйду?
— Не возражаю — прошептала я.
Она снова покачала головой и вышла, ее высокие каблуки слишком громко стучали по камню.
Я не двигалась, внезапно ошеломленная.
Амо преодолел расстояние между нами и обхватил мои щеки, его губы снова прильнули к моим без предупреждения. Я напряглась, удивленная его напором, жаром и прикосновениями. Амо слегка отстранился, его глаза искали мои. Его большой палец провел по моей скуле.
— Я никогда не причиню тебе боль.
— Знаю.
Он усмехнулся и глубоко вздохнул.
— Теперь ты можешь поцеловать меня — сказала я.
Глаза Амо остановились на моих губах, а затем он снова опустил голову, позволяя своему рту очень нежно скользить по моему. Казалось, электричество пробежало по моим губам, спустилось по груди в живот и направилось прямо к моему сексу. Мои глаза закрылись от слишком яркого света на кухне. Я хотела сосредоточиться только на Амо, его рте, его вкусе и запахе. На том, как идеально его сильные большие руки ощущаются на моих щеках.
Медленно Амо снова отстранился, но оставался рядом, наше дыхание смешивалось. Я искала на его лице знак того, что то, что мы здесь делаем, не было неправильным.
— То, что мы здесь делаем, неправильно, не так ли? — Всю свою жизнь я старался быть доброй к другим, но я знала, что мой моральный компас не был настроен так, как следовало бы.
Амо мрачно улыбнулся.
— Не спрашивай такого человека, как я, о добре или зле, Грета. Единственное, что я могу тебе сказать, это то, что ничто и никогда не было таким правильным, как поцелуй с тобой.
Я кивнула, мое дыхание участилось, потому что я чувствовала то же самое. Как то, что казалось таким правильным, может быть неправильным?
— Клянусь, Амо, если ты совратишь еще одну мафиози, я сброшу тебя с ближайшего моста.
Мы оба подпрыгнули от сердитого голоса Марселлы. Она говорила через дверь.
Амо оскалился.
— И поэтому ты должен жениться на Крессиде?
Я попыталась представить себе Амо в такой близости с кем-то другим. Я не была ревнивой, но меня немного подташнивало при мысли о том, что мне придется делить его.
— Не нужно — пробормотал
Амо.
Я с любопытством наклонила голову.
— Знаю, что ты не мой. Ты принадлежишь Крессиде.
— Я ей не принадлежу и никогда не буду. За те несколько мгновений, которые мы разделили, я уже был больше твоим, чем чьим-либо еще.
— Но ты был с девушками на физическом уровне, который мы не разделяли.
Амо рассмеялся. Он был сырым и горьким.
— И ничего из этого не имело значения.
— Что имел в виду Фабиано в своем комментарии в газете?
Я могла сказать, что Амо не хотел говорить об этом, что еще больше разжигало мое любопытство.
— Я публично дотронулся до женщины в одном из наших клубов, и газета опубликовала это— Он продолжил, глядя на мое лицо. — Я сделал это, потому что думал, что это разозлит
Крессиду настолько, что она отменит свадьбу.
Должно быть, это было очень сексуальное прикосновение, раз оно попало на первую полосу. Мой живот неприятно сжался.
— Не пытайся найти фотографию. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя плохо из-за меня.
— Но ты хочешь, чтобы Крессида чувствовала себя плохо?
— Я очень плохой человек, Грета. Не принимай меня ни за кого другого.
— Я знаю, кто ты. Я выросла среди плохих людей.
