П. Кажется, так.
К. Также и горбатого, и с пятнами на лице, и с гноем на глазах причисляет как бы к самым негодным. И горбатым мы считаем как бы преклоненного и долу взирающего умом, и склонившегося к страстям плоти, и утверждающего взор, очевидно мысленный, на земном, и, наконец, доходящего до ого, чтобы ненавидеть исправление, то есть направление ума к помышлению о горнем. На сем счету могут быть поставлены преступления иудеев, о которых написано: «да помрачатся глаза их, чтоб им не видеть, и чресла их расслабь навсегда» (Пс.68, 24). Имеющим же пятна на лице мы считаем такого, который имеет пятна на самом челе. Недуг этот имеет свойство делать темным вид верхней кожи. У тех, кому случится страдать этим недугом, отнимается даже возможность хотя бы скрыть его, так как он зарождается на бровях и распространяется по всему лицу. Таков пятнолицый телесно; мысленно же он указывает на человека нагло и открыто бесстыдного и как бы не имеющего чистого лица, но делающего для всех явным безобразие в жизни, до того, чтобы не знать даже и правильно сказанного одним из мудрых: мудрые «скрывают оскорбление» (Притч. 12, 16).
П. Каким образом?
К. Разве, Палладий, в нас не кроются бесчисленные страсти?
П. Да. Так что же из этого?
К. То, что каждый из нас, говорю тебе, почтеннейший, недугует чем–либо, но часто, побеждаемый стыдом пред братиями, употребляет много старания и ума на то, чтобы и казаться здоровым, и скрыть свой недуг.
П. Хорошо говоришь.
К. А если бы кто дошел до такой степени бесстыдства, чтобы считать за ничто — даже и явно грешить и совершенно презирать украшение чести, не показался ли бы уже таковой кому бы то ни было далеко ушедшим от священного и святого рода?
П. И очень.
К. Итак, пятнолицым закон называет такового за то, что он не умеет и не старается скрывать случающийся с ним недуг и порок. Имеющим же гной на глазах называет хотя и отнюдь не лишенного зрения, но не могущего употреблять его здраво, каковы суть некоторые, у которых есть благоразумие, но не видно решимости мыслить право: ибо одни и видя, как сказано, доброе, однако же обращают стремление своих желаний к ненадлежащему (Рим.7, 19 и 21); а другие, хотя и могли бы быть причастны правому учению, однако же сами повреждают свой ум, направляя его к непристойнейшей погоне за мнениями и не принимая никакого здравого понятия о Боге, каковы некоторые, особенно исчадия еретиков и кроме них иудеев, хотя и верующие, что есть Бог Отец, но явившегося из Него по естеству Сына безумнейшим образом отвергающие. Посему истинно воспеваемое о них гласом пророка: «имеющие очи, не видят» (Иер.5, 21); ибо никакой пользы нет в зрении, если не будет старания о том, чтобы зреть правильно, подобно тому как и хромоту и сокрушение ног мы справедливо признавали нужным считать в одинаковом положении; потому что совершенно ничем не будет отличаться от полной невозможности ходить хождение неправильное, очевидно, стезею дел и путем действий.
П. Хорошо говоришь.
К. Не должен также приступать к священнодействию человек, на котором оказалась бы дикая короста, или лишаи, или человек одноятреный, или же всякий, в котором есть порок. Дикой коросте должно уподобить гнуснейшие из страстей, стремительными потоками изливающиеся в душу и переходящие всякую меру, берущие начало от удовольствия, но доходящие до горького конца. Или ты не думаешь, что в каждом из прегрешений замечается и некоторая умеренность и неумеренность зла?
П. Каким образом?
К. Побеждаемый телесным удовольствием разве не страждет им и умеренно и сверх меры? Одни побеждаются только и недугуют умеренно, а другие доходят до вершины зла, недугуют неудержимо неистовствующим вожделением, так что выступают даже из пределов страстей, сообразных с природою.
П. Понимаю, что говоришь.
К. Итак, в каждом из зол неуместное выступление из пределов разума и обычной для многих меры может быть названо дикою коростою; лишаем же, кроме того, всякая, акая бы то ни была, страсть, всегда распространяющаяся вширь и имеющая непрестанное возрастание к худшему. Но Божественный закон хочет, чтобы мы умеряли и уменьшали появляющиеся у нас страсти. Так понимать должен ты, когда слышишь слова: «Если гнев начальника вспыхнет на тебя, то не оставляй места твоего; потому что кротость покрывает и большие проступки» (Еккл.10,4); ибо не наказанные из страстей всегда стремятся к постыднейшему, объемлют сердце и ум и доводят до совершенной гибели. Таким образом, нам должно обуздывать порочность, так чтобы наша трезвенность укрощала ее восхождением к лучшему, и уничтожала мало–помалу. Одноятреным же кроме того называет, как я думаю, полумужчину, у которого отсечено приличествующее совершенному мужу; ибо сказано: «Не обманывайтесь: ни блудники, ни малакии Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 6, 9–10). Женоподобными называет таковых, потому что они, получив природу мужчины, искажают приличествующее мужчине, изнеженные умом и телом, и добровольно переламывая себя до бессилия и женоподобия. Но, вероятно одноятреный означает и другое нечто. Мужчиною обыкновенно называют человека крепкого, плотно сложенного и имеющего достаточно силы к совершению всего, на что бы он ни решился. А под полумужчиною по справедливости можно разуметь не всецело крепкого и не вполне ревностного в достижении того, что приличествует: ибо тому, кто посвящен Богу, не приличествует приносить Ему мужество урезанное и крепость поврежденную и как бы немоществовать отчасти; но «мужаться и крепиться», согласно написанному (Пс.26, 14), имея безупречное и безукоризненное рвение. Итак, бесспорно не может быть священником повинный пороку; однако же не устраняется от причащения святой пищи; ибо сказано: «из святынь он может есть; но к завесе не должен он приходить и к жертвеннику не должен приступать» (Лев.21, 22–23). Одержимые сокрытыми внутри души немощами еще могут причащаться благословения Христова, хотя и не таким же образом, как святые, то есть в подаяние освящения, в утверждение ума и в неподвижное постоянство во всем наилучшем; но так как приличествует недугующим, то есть в отложение зла, в прекращение греха, в умерщвление похотей и в восприятие здравия духовного. Поелику Христос есть «нова тварь», по Писаниям (2 Кор.5, 17; ср. Гал.6, 15): то посему и мы приемлем Его в себя, чрез святую Его Плоть и Кровь, дабы чрез Него и в Нем преображаясь в «обновленной жизни, отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях», согласно написанному (Рим.6, 4; Еф.4, 22).
П. Правильно сказал ты.
К. Итак, Бог запрещает занятие священными делами немоществующим, так сказать, укоренившеюся и неотвратимою духовною болезнью; ибо не может быть свят постоянно недугующий прирожденными страстями. Но если и кому–либо из тех, которые не имеют в себе самих порока и безукоризненны в священнослужении, случится заболеть одним из общих и неискоренимых недугов, то повелевает не оставлять его безнаказанным говоря: «И сказал Господь Моисею, говоря: скажи Аарону и сынам его, чтоб они осторожно поступали со святынями сынов Израилевых и не бесчестили святаго имени Моего в том, что они посвящают Мне. Я Господь. Скажи им: если кто из всего потомства вашего в роды ваши, имея на себе нечистоту, приступит к святыням, которые посвящают сыны Израилевы Господу, то истребится душа та от лица Моего. Я Господь. Кто из семени Ааронова прокажен, или имеет истечение, тот не должен есть святынь, пока не очистится; и кто прикоснется к чему–нибудь нечистому от мертвого, или у кого случится излияние семени, или кто прикоснется к какому–нибудь гаду, от которого он сделается нечист, или к человеку, от которого он сделается нечист какою бы то ни было нечистотою, — тот, прикоснувшийся к сему, нечист будет до вечера и не должен есть святынь, прежде нежели омоет тело свое водою; но когда зайдет солнце и он очистится, тогда может он есть святыни, ибо это его пища. Мертвечины и звероядины он не должен есть, чтобы не оскверниться этим. Я Господь. Да соблюдают они повеления Мои, чтобы не понести на себе греха и не умереть в нем, когда нарушат сие. Я Господь, освящающий их» (Лев. 22, 1–9). Приносящие жертвы, сказано, или освящаемое от сынов Израилевых, что они предлагают в жертву Богу, да не сквернят имя Его, принося непредочищенные и имея еще не омытою нечистоту, которой им случится подпасть; иначе пусть знают, сказано, что тотчас подвергнутся крайнему наказанию: «Я есть Господь», то есть не бог лжеименный, против которого если бы кто и согрешил, ничего не будет преступного; ибо по отношению к камню или дереву что может быть сделано нами такого, в чем нам следовало бы давать отчет? Итак, сильными устрашениями направляя нас к осторожности, с пользою исчисляет виды нечистоты, которые могут случиться с нами, дабы священнослужители ведали путь наиболее приличествующей им честности, а также и то, чем они могли бы быть приятными Богу и чистыми, проводя жизнь, самую угодную Законодателю.
