– Слышала я теорию Читосе и ее бредни про дедушку Фрейда. – прищуривается Майко: – но это ж тема для горячих источников.
– Не обязательно. Кое в чем старина Фрейд был прав. – пожимаю я плечами: – просто он уж слишком ударился в сексуальное. В его время было многовато табу и он потратил немало времени, просто сообщая нам что зачастую банан – это просто банан.
– … всех! А также ваших семей, я даже ваших домашних питомцев поубиваю! – продолжает бушевать Вечно Молодая Луна у нас отдельной комнате.
– А вот сейчас было обидно и немного страшно. – говорит Майко: – она угрожает Акире. А я Акиру люблю, кормлю и лелею, а она такая – убью ваших питомцев. Как она смеет?
– Смотри, Акира узнает про твои шуточки. – пригрозил я: – в тот раз в онсэне не догнала – в следующий раз догонит.
– Ой, прямо напугал. – фыркает Майко, но задумывается. Вид Акиры, которая бежит за Майко со своим Акиратором наперевес – впечатлил не только меня. Это зрелище способно вызывать моральные травмы, да. Плюс Акира в последнее время поговаривает о необходимости устанавливать жесткую субординацию в наших нестройных рядах, так сказать огнем и мечом. А то развели тут…
Мы некоторое время слушаем замысловатые ругательства Вечно Молодой, но та уже устала и начинает повторятся.
– Ну, видимо ничего нового мы уже не узнаем. – говорю я и поворачиваюсь лицом к пустому углу: – Джин?
– Да? – раздается из угла и там появляется наша хикки. Она сидит на полу, скрестив босые ноги по‑турецки и чего‑то ест из пакета. Чипсы наверное.
– Ты мне нужна, пойдем сейчас туда вместе. И надень уже что‑нибудь на ноги, простудишься, пол холодный.
– Она все время везде крошки разбрасывает. – жалуется Майко: – ну чисто Грета и Гензель. Только хруст где‑то стоит. Смотришь – нет ничего, а через секунду – все в крошках.
– И хватит есть чипсы, там ничего полезного, одни углеводы. – я отбираю у Джин пакет и запускаю туда руку. Пробую. А ничего так, вкусно. И где она чипсы берет? Хотя, чего я удивляюсь, она захочет, она танк сюда притащит, под иллюзией.
– Оденься уже. – ворчу я и на ногах у Джин появляются теплые сапоги с развеселыми розовыми узорами на них.
– Оденься по настоящему и… ты же знаешь что это только иллюзия, верно? – прищуриваюсь я. Она кивает.
– Иллюзия тебя от насморка не защитит. Пошли со мной, но потом – оденешься, хорошо? – она кивает. Майко продолжает пребывать в задумчивости. Впечатлилась моей угрозой? Да ну, уж кто‑кто, а она Акиры не боится. Ладно, об этом потом подумаем.
Итак. Предварительный анализ это хорошо. Вдумчивый план – замечательно. Построение предложений и акцент на выверенных фактах – отлично. Но когда ты начинаешь переговоры, ты всегда импровизируешь. Можно все испортить и даже не понять где. И наоборот.
– Добрый день, Хикэру‑доно. Хотя, вероятнее, надо сказать – доброй ночи? – говорю я, и Хикэру стихает. Поворачивает голову на звук.
– Прошу прощения за доставленные неудобства, но если вы дадите мне слово, что не станете атаковать меня, то я сниму с вас… эти устройства. – продолжаю я.
– Кто ты такой, требовать?! Хоть что‑то требовать?!
– Это не требование, Хикэру‑доно, это исключительно забота о моей безопасности. Ваша способность… ужасающа, и я бы не хотел попасть под ее действие. Конечно, если вы не готовы дать свое слово – нам придется продолжать общение в прежнем формате. Просто, я думал, что вам будет неудобно. – действительно, неудобно, когда руки связаны, а на глазах – повязка. Она задумывается. Сейчас и станет ясно, готова ли она на компромиссы, или все‑таки мы тут обречены враждовать до конца. Продолжаю надеяться на адекватность столетних школьниц.
– Хорошо. – говорит она, на тон пониже: – я даю слово, что не нападу сразу как только увижу тебя.
– И выслушаете меня сперва. А уж потом, если такова будет ваша воля… – пожал плечами. Конечно, меры безопасности приняты, все проинструктированы. И конечно, с точки зрения паранойи лучше беседовать, когда у нее связаны руки и ноги, когда у нее на глазах повязка. Или перископические очки. Но для самого процесса переговоров такая ее позиция губительна. Тут или мы разговариваем уважительно и на равных, или не разговариваем вовсе, а допрашиваем. Тогда уже следовало бы раздеть ее догола и предварительно подержать в таком вот состоянии и в холодном месте не менее шести часов – чтобы успела промерзнуть и проголодаться. Ну и конечно – обгадиться. Человек в таком случае быстро приходит в состоянии беспомощности. Но я выбрал путь переговоров. По многим причинам, и первая из них состоит в том, что единожды вступив на путь допросов применением насилия – уже не свернуть с него. Мы будем враги отсюда и до самого истощения ресурсов для ведения войны. Не знаю, каковы ресурсы у клана Митсуи, но в своих собственных я не уверен. Никакая война не должна длится долго, война любит победы но не любит длительности. Кроме того, любая война заканчивается мирным соглашением, просто некоторые из этих соглашений бывают и безоговорочными капитуляциями. Вторая причина заключается в том, что любые соглашения должны быть заключены на холодную голову, а все, что подписывается в экстремальных условиях – пересматривается (или предпринимаются попытки к такому пересмотру) – едва экстремальные условия заканчиваются. Кроме того, не факт, что мы с кланом Митсуи на самом деле враги. Ах, да и еще – я более чем уверен, что за все это годы у нашей Вечно Молодой бывало всякое и она, как и я с пытками знакома не понаслышке. Это ничего не даст, а уж если наши теории насчет ее способности верны – то и смерти то она не сильно боится. Кстати технику насчет – откусить себе язык и захлебнуться собственной кровью – изобрели именно в Японии. Или там свернуть самому себе шею, раскачав голову из стороны в сторону.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ладно, мальчишка. Или девчонка – кто ты там на самом деле. Я согласна. Я сперва выслушаю тебя… – ворчит Хикэру. «Сперва выслушаю» значит.
– Отлично. Значит мы договорились. – я снимаю с рук Вечно Молодой Луны наручники, а с лица – повязку для сна, упертую у Читосе. Читосе спит с такой вот штукой на глазах, да.
– Хорошо. – говорит Хикэру, потирая запястья: – что ты хочешь мне сказать перед своей мучительной смертью?
– А она обязательно должна быть мучительной? – спрашиваю я: – тут не так уж и много инструментов для пыток, вам придется что‑то придумать.
– Не надо недооценивать способности участницы Совета Пяти. А также мою фантазию. – отвечает мне Хикэру и ее глаза фокусируются на мне: – это все, что ты хотел сказать?
– Конечно нет. С самого начала я бы хотел задать вам несколько вопросов и я не требую, чтобы вы ответили на них честно. Я прошу вас просто подумать над ними. А уж потом я скажу то, ради чего я … настоял на нашей с вами встрече.
– А ты нахал. – кивает Хикэру: – молодой нахал. Ты мне нравишься своим нахальством. Я убью тебе последним, прослежу, чтобы ты сперва увидел смерть своих партнеров и друзей. Или – любовниц? Я заметила, что кроме тебя все в этой команде – девушки. Так слухи о команде Сумераги‑тайчо – вовсе не слухи? Ты – извращенец, переодевающийся в женскую одежду и насилующий своих партнеров по команде?
– Сейчас мы обсуждаем не мою скромную персону, Хикэру‑доно. – отвечаю я: – мы говорим о вас и вашей дальнейшей судьбе. Судьбе Чиеко‑тян, которая включила технику Искажения Пространства и впала в кому. Из‑за ее барьеров мы не можем оказать ей медицинскую помощь и я не знаю, сколько времени она в состоянии провести в коме без последствий.
– Столько, сколько потребуется. – отрезает Хикэру: – и нас не взять шантажом! И я, и Чиеко готовы принять смерть, если это потребуется.
– И я хотел бы вас уверить, что этого не потребуется. Вообще, если восстанавливать события с самого начала, Хикэру‑доно, то мы увидим, что такая скромная команда как наша – даже не подозревала, о вашем существовании, не то, что хотела бы перейти вам дорогу. Если бы вы обозначили сферу своих интересов заранее, оо мы бы попросту убрались с вашей дороги. Нам нечего делить.
