– Значит и личные взаимоотношения не причина. Она рациональна. Но вот это дело ее интересует, хотя она и не является самостоятельным игроком. Отдав ей все проценты, тем самым мы переводим ее в ранг игроков. При всех своих плюсах, Линда все же стояла у Минору за плечом. Не поверю, что у нее нет амбиций. Она просто использовала эту позицию, чтобы быть ближе к программе – таково было предположение. И если она согласится на эти проценты и, как я предполагаю – станет директором института и возглавит исследовательский отдел – это и будет самая сильная гарантия для обоих кланов, а также возможность маневра для нас. Например, мы можем и в сторону отойти, пусть дальше сами разбираются. Или активно участвовать во всем этом. В свою очередь активное участие подразумевает то, что мы будем обладать необходимой информацией. Институт создается не для того, чтобы деньги делать, а для того, чтобы давать результаты исследований. Те, кто управляет, кто участвует в процессе – все равно будут этими результатами обладать. С этой точки зрения мы не сильно теряем. Но вот вкладывать огромные деньги в развитие института и по сути – усиление нашей команды в Сейтеки – будут кланы. Нельзя, чтобы они ушли обиженными. И вот тут, кстати – еще один слой.
– Еще один?! Мама дорогая, я уже и забыла, о чем мы в начале говорили. – округляет глаза Майко. Врет, конечно, все она помнит. Майко у нас намного умнее, чем показывает, тут она следует правилу Сакуры – «умеешь считать до десяти – остановись на семи».
– Следующий слой такой – все это бред. Все эти проценты, все эти планы, все‑все‑все. Решает право сильного. Любое соглашение, заключенное в экстремальных условиях – пересматривается, как только эти условия перестают существовать. Я не испытываю иллюзий, что Митсуи будут следовать букве соглашения, заключенного, когда Хикэру‑доно находилась у нас под замком. Я отдаю себе отчет, что в любой момент ей вожжа под хвост попадет и она может в разнос пойти, порвав любые соглашения. Найти формальный повод типа «а как они на меня посмотрели, оскорбили весь мой род до пятого колена» – и все. – говорю я.
– Но тогда зачем все это? – недоумевает Читосе.
– Какая у нас была поставлена задача в тот момент, когда мы принимали решение о рейде на отель? – спрашиваю я и тут же отвечаю сам себе: – Вывести Нанасэ из комы. Эту задачу мы и решаем. Сейчас подъедет Грендель и будем выводить.
– И все? Я имею в виду, у нас на руках была сама Хикэру Митсуи, а все что мы получили – вывод из комы Нанасэ? Не то, чтобы я была жадной…
– Ну нет. Кроме того, что мы фактически выполнили главную цель нашей миссии, мы также продемонстрировали что не являемся врагами и вполне договороспособны. И в следующий раз внезапного нападения не будет. В следующий раз Хикэру‑доно снимет трубку и позвонит мне. И скажет «Син, мальчик мой, наши интересы пересеклись там то и там то, давай встретимся и переговорим, что с этим делать».
– И все?!
– Это уже очень немало. Кроме того, когда я говорил, что соглашения, заключенные в экстремальных условиях пересматриваются – я имел в виду только те соглашения, которые невыгодны сторонам. Пока эта сделка выгодна – она нерушима. А это уже в немалой степени и от нас зависит – чтобы сделка была всем выгодна. А будет невыгодна – у нас есть канал связи. Мы сможем договорится. Знаешь, с какими категориями нельзя договариваться?
– С ублюдками, которые нападают из‑за угла? Которые бьют в спину, направляя к тебе менталистов? Которые натравливают Гренделя на родственников?
– Понятно. – вздыхаю я: – вот смотри, Майко, условно можно поделить людей на четыре категории – умники, бандиты, простаки и дураки. Так вот, умники это те ребята, которые предпочитают ситуацию «вин‑вин», когда хорошо и тебе и противной стороне. Бандиты – это ребятки, которым нужна победа и им плевать что тебе плохо, а иногда их победа – это когда тебе плохо. Простаки – это те, кто готов и сам потерпеть поражение, лишь бы тебе было хорошо. И наконец дураки – это те, кто не понимает, о чем тут речь вообще. И со всеми можно иметь дело. Почти со всеми. Смотри – если тебе повезло нарваться на умника – то вы всегда можете договорится так, чтобы тебе было хорошо и ему тоже. Если ты попал с бандитом – то и с ним можно договориться, ведь бандит может и хочет сделать тебе плохо, но он совершенно точно не хочет, чтобы плохо стало ему. Это и есть основа переговорной стратегии с бандитами. С простаками – все просто и вывести ситуацию в «вин‑вин» легко. Но с дураками… Никогда нельзя договариваться с дураками. Потому что дурак это тот, кто готов и себе сделать плохо, лишь бы тебе было хуже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Рыбка выколи мне глаз. – вспоминает анекдот, который я рассказывал ей, Майко.
– Да, да. Именно. – соглашаюсь я: – а Хикэру Митсуи при всем этом – не производит впечатление дурочки. С ней можно договорится, тут главное, чтобы ей это было выгодно.
– Тебя послушать, так и с Сатаной можно договорится. – хмыкает Майко.
– У меня единственная просьба – перед тем как направить Сакуру на его поиски – пожалуйста предупреди меня заранее. Желательно лет за десять. – говорю я и это шутка только наполовину.
– Никаких поисков Сатаны! – тут же реагирует Акира: – мало нам тут! Майко!
– Ай! Да не буду я, не буду! Я все понимаю!
Глава 43
POVГоро Такэда старший инспектор СКПУ
Этот город не знал различий между своими жертвами. Кто бы ты ни был – старик, живущий в рыбацком квартале у порта, повеса, прожигающий свои деньги в веселом квартале, школьница, идущая на свидание с менеджером среднего звена за деньги, которые она потратит на караоке, – перед этим городом и его тяжелым, гнилостным дыханием все равны. Верность, лояльность, преданность – здесь не ценились. Каждый хотел выплыть хоть немного повыше, поднять голову над масляными разводами на поверхности и глотнуть хоть немного чистого воздуха. Да вот только воздух над помойкой редко бывает чистым. Так думал Горо Такэда, старший инспектор СКПУ, сидя в дешевой забегаловке и ожидая своего информатора. Забегаловка была именно такого сорта, в которых детективы встречаются с информаторами, частные сыщики с клиентами, дилеры – с потребителями очередной дозы, сутенеры – со своими девочками, а «быки» – с лейтенантами. В заведении царил тяжелый дух табачного дыма и алкоголя, тот самый запах, который появляется, если в помещении в течении многих лет курят, пьют, блюют, дерутся и плачут. Неповторимый аромат задницы этого города.
– Горо‑сан? – а вот и его информатор, Кайя‑чан. Она все еще привлекательна, она все еще юна, ей нет и двадцати, но на ее лице уже стоит печать этого города – она такая же собственность Сейтеки, как и он. Как и пожилой бармен за стойкой, как и сама эта стойка, повидавшая виды и явно старше и Кайи‑чан и его и даже бармена.
– Кайя‑чан. Садись. – он кивает на стул напротив, и она садится, аккуратно подвернув юбку. Если вы не знаете, думает Горо, если вы встретите Кайю‑чан на улице, вы никогда не опознаете в ней жрицу любви. Кайя работает с теми самыми менеджерами среднего звена, поэтому ее образ – коллега по офису. Юбка‑карандаш, белая блузка, даже бейдж, якобы небрежно забытый, приколотый на груди. Туфли‑лодочки без каблуков, чулки телесного цвета, все очень пристойно. Еще одна из представительниц офисного планктона, которые наполняют улицы города по утрам и вечерам, оседая пеной в многочисленных барах и караоке, а также в лав‑отелях и на съемных квартирах. Только Кайя‑чан получает в несколько раз больше, чем все эти молодые девушки в юбках‑карандашах и белых блузках, хоть и выглядит как каждая из них.
– Как у вас дела, Горо‑сан? Скоро будет повышение по службе? – спрашивает Кайя‑сан, забавно наклонив голову: – вы так усердно работаете…
– Дела как всегда. – ворчит Горо. Он и сам знает, что слишком стар для своей работы, для своей должности, для этого чертового города. Вот только и оставить работу не на кого. Может быть осенью, когда Кеко переведут в Токио, может быть тогда…
