Яхонтов подошел к ближайшему трупу и сорвал с него респиратор и очки.
Глаза у того были открыты. Огромные белые глазные яблоки с совершенно крохотными черными точками зрачков. На худом и вытянутом лице совершенно белая кожа с чернотой вокруг глаз. Почти черные губы изуродованного цингой рта.
– Господи, что за отродье… Слышь, Славик. Мы тут, кажется, Мэрлина Мэнсона грохнули. Вот незадача…
– Кого? – простонал Вячеслав.
– Да ладно. Шучу. Коля. Помоги загрузить его в машину. И оружие подбери. Валить надо поскорее. Этот медведь… Не знаю, ел он раньше человечину или нет, но сейчас он ее опробует. Потом вообще от нас не отвяжется.
– Да вон у него, сколько пищи валяется.
– Эта пища никуда уже не убежит и он это понимает. А находится рядом с каннибалами, я не хочу. Будь то медведи, или люди.
– Думаешь, на нас напали людоеды?
– Да, Коля. Они самые. Уж поверь. У всех людоедов в любой точке земного шара и любой национальности, черты одни и те же.
– Гостеприимное местечко, эта Аляска, – простонал Вячеслав.
62. THE LAST HOPE
– По сути, они полные лохи, – произнес Варяг, отмачивая бинт с засохшей кровью на ноге у Вячеслава.
– Почему? – спросил Николай.
– Они замотаны в шкуры. Причем так, что явно проводят в них все свое время. Это значит, что у них путевого жилища нет. Примитивное. В такой одежде им тяжело драться и даже копья свои метать. Неудобно.
– Моя ляжка говорит о том, что копья они как раз метать могут, – проворчал Сквернослов.
– Да это скорее повезло…
– Кому повезло? – протестующее воскликнул Вячеслав.
– Ну, им конечно. Явно не тебе, – ухмыльнулся Варяг. – В общем, дикие они. Я так ни одного внятного слова и не услышал. Все орали как неандертальцы какие-нибудь. Оружия нет. Тактика примитивная. Бежать толпой и ором давить на психику. Вездеход то они наш заблокировать камнями догадались, но выход наш из машины прошляпили. Видимо, система дозоров тоже не отлажена. Ну и уроды они полные. Скорее всего, они все относительно молодые. Потому как при их образе жизни продолжительность жизни едва ли достигает тридцатника. Бледные, худые и недоедающие. Цинга. Мышечной массы вообще нет у большинства.
– Они как морлоки, – тихо произнес Николай.
– Не мудрено. Когда признаки цивилизации и общества исчезают, большинство таковыми и станет. – Варяг размотал повязку и осмотрел рану. Нахмурился, покусывая ус.
– Чего там, а? – нервно спросил Вячеслав.
– Да ничего, – вздохнул Яхонтов.
– В смысле? Плохо все, да?
Варяг не отвечал, хмуро глядя на рану.
– Ну чего ты молчишь?!
– Не паникуй, – тихо проворчал искатель и стал осматривать содержимое большой брезентовой сумки с красным крестом. – Не то… Не то… Черт… Пеницилин… Херня… Мало… Не то…
– Я не хочу как Юра. Слышишь? Варяг! Коля! Я не хочу, так как Юра черт вас подери! – воскликнул Сквернослов.
Яхонтов поднял с пола кабины обрезок пластиковой бутылки и протянул его Николаю.
– Сполосни горячей водой и вот этого порошка туда добавь, когда мыть будешь.
Васнецов сделал, как велел ему Варяг. Тщательно промыл емкость и вернул ее Варягу, который прокалывал рану Вячеслава.
– Хорошо, – кивнул Яхонтов и обратился к Сквернослову, – Слушай, Славик. Дела серьезные. Тебе медпомощь нужна. У нас тут с лекарствами трудности.
– Какая медпомощь, Варяг?! – Вскрикнул Вячеслав. – Какая к чертям тут помощь?! Горы, елки, палки, медведи, уроды какие-то с копьями! Кто мне поможет?! Ну, скажи как есть?! Хана мне, да?!
– Нет. И не ори. Легче тебе от этого не станет. Я сейчас приготовлю тебе отвар. Будешь пить. Захочешь писать, поссышь в эту бутылку.
– Зачем?!
– Надо. Потом половину мочи надо влить в рану. Другую половину тебе надо будет выпить.
– Что?! Ты в своем уме?! Я должен буду пить это дерьмо?!
– Не дерьмо, дурак, а мочу. Твою собственную. Это твоя отработанная кровь. Чего боишься?
– Да зачем это, Варяг?!
– Чтоб гангрены не было. Вот зачем.
– Черт… Черт!!! Твою мать!!! – Вячеслав зажмурился и яростно стал бить себя кулаком по голове. – Мать твою!!! Как же я попал!!! Черт!!!
– Славик, успокойся! Это поможет! – Яхонтов схватил его за руки, – Успокойся! Помнишь Малашенко старшего? Искатель из моей бригады. Помнишь? Ты с его сыном вместе учился. Так вот несколько лет назад он в рейде нарвался на какое-то ржавое железо. Вспорол себе ногу. Серьезная и грязная рана получилась. Так он вообще без всяких лекарств своей мочой излечился пока мы обратно шли. Не паникуй.
– Да иди ты к черту! – Сквернослов вдруг заплакал. – Идите вы все к черту!
У Николая сжалось сердце. Он вдруг ясно осознал, что может теперь потерять еще и своего брата. Пусть не родного. Не от общих родителей. Но настоящего брата. Пока Варяг пытался его успокоить, Васнецов стал прибирать все оружие и прятать его подальше от Вячеслава. В его ушах сейчас гремел тот роковой выстрел, которым Юра Алексеев прервал собственную жизнь…
* * *
Яхонтов выжимал из лунохода все что мог. Теперь не просто надо было спешить к ХАРПу чтобы его уничтожить и спасти абстрактное и далекое человечество. Сейчас надо было спасать Вячеслава. Одного человека. Своего. Близкого. Родного. И единственной надеждой был призрачный Хоуп Сити.
– Колян, – тихо позвал лежащий в пассажирском отсеке Вячеслав. – Ты зачем убрал оружие? Где мой автомат?
– Зачем он тебе? – нахмурился Васнецов.
– А если нападут? Отдай мне мой автомат. Коля. Слышь? Отдай. – В тоне Сквернослова было что-то нехорошее. Что-то параноидальное. Нет, ему оружие явно не для обороны нужно.
– Если нападут, мы и вдвоем сможем отбиться. Ни к чему тебе…
– Вот как? Вот значит как братишка? Ты меня уже списал да? Я уже, по-твоему, оружие в руках держать не могу? Дай мне его. Не будь падлой.
– Заткнись…
Машина пересекла очередную долину, лавируя между деревьями. Снова подъем в гору.
– Давай… Давай… Давай детка быстрее… – бормотал Варяг, явно недовольный скоростью подъема.
– Черт, – прорычал Сквернослов.
– Чего такое? – Васнецов подскочил к нему.
– Мне от этого отвара ссать хочется! – крикнул Вячеслав.
– Это хорошо! – ответил Яхонтов из передней кабины. – Только потерпи до вершины. Если сейчас остановлюсь, потом скорость долго набирать будем.
– Быстрее, – простонал Славик.
– Потерпи!
Вездеход карабкался по склону вверх, а гора казалось все круче и выше. Варяг, управлявший машиной, теперь был напряжен, наверное, еще больше чем при первом взлете Ил-76. Вскоре стало ясно, что вершины вообще не видно. Облачность была настолько низко, что пик терялся в тучах. Либо местность, в которой они сейчас находились, была настолько высоко. Видимость стала практически нулевой из-за облачности, в которую, наконец, въехал луноход. Но и уклон практически исчез, и машина теперь ехала по почти ровной поверхности. Яхонтов остановился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
