Шеф встряхнул тело Гугимагона, как тряпку. В результате этой встряски его жертва приняла сидячее положение и томно опустила голову на плечо своего мучителя.
– Сядь прямо! – рявкнул Джуффин.
К моему изумлению, бесчувственное тело послушно выпрямилось. Я, наконец, смог разглядеть его лицо. Не слишком привлекательное, но эффектное, оно напоминало гордые лики старых индейских вождей – не настоящих, конечно, а киношных. Его правый глаз был закрыт, а левый уставился на меня тяжелым немигающим взглядом. Радужная оболочка грязно-белого цвета, ослепительно-яркий зрачок изогнулся серпом. Я вспомнил разговор Джуффина и знахаря из Приюта Безумных: левый глаз Гугимагона слеп. А так сразу и не скажешь.
А потом я вспомнил еще кое-что, о чем не только не знал, но и подозревать не смел всего секунду назад. Этот слепой белый глаз уже смотрел на меня однажды. В тот самый день, когда я сдуру решил смотаться домой.
До сих пор содрогаюсь, вспоминая то приключение. С самого начала все шло как-то не так – не было ни Коридора между Мирами, ни поиска нужной Двери, ни единого сознательного шага в нужном направлении. Я заснул в своей зачарованной спальне в доме на улице Старых Монеток, а потом сразу же проснулся под стареньким клетчатым пледом, в убогой конуре, которую считал своим домом, в полной уверенности, что два года моей жизни в Ехо были всего лишь прекрасным сном, который и вспомнить-то трудно.
Я выкарабкался из той беды, влип в еще худшую и снова, как водится, выкарабкался. Вернулся, научился жить так, словно ничего особенного не стряслось, не подпуская воспоминания на расстояние вытянутой руки, не шарахаясь от клетчатых одеял, даже во сне кричать перестал – почти сразу. Но сейчас, встретившись взглядом с бледным слепым глазом Гугимагона, я вспомнил, что именно было не так с тем моим проклятым путешествием. И почему, черт его побери, оно было «не так».
Разумеется, я побывал тогда в Коридоре между Мирами. Угодил туда, как только сомкнул глаза в спальне на улице Старых Монеток. Но на границе невидимого и невообразимого, там, где человек остается наедине – не с собой даже, с отсутствием себя, – меня поджидал этот самый одноглазый дядя, который хотел… Чего именно он хотел – этого я так и не смог сформулировать, даже для себя. Но знал, что тогда мне грозило кое-что хуже самой смерти, хуже которой, теоретически говоря, ничего быть не может.
– Ты вспомнил его? – мягко спросил Джуффин. – Да, это именно он охотился на тебя, когда ты ходил в свой Мир. Гугимагон тогда здорово тебя оглушил. И все-таки ты от него удрал, молодец… Но хотел бы я знать, сколько ребят вроде тебя от него не удрали? – Шеф легонько щелкнул по лбу своего пленника. – Давай, оживай, дружок. У меня уже созрел очень хороший вопрос. Что-то ты совсем зарвался, сэр Гугимагон! Одно дело брать что плохо лежит, потрошить несчастных безумцев, на твоем месте я бы и сам так поступил. Если Хумгат тебя не принимает, следует отточить мастерство и воспользоваться помощью заблудившихся там бездомных Теней – это достойный выход. Но как тебе пришло в голову, что ты имеешь право на силу настоящих избранников Хумгата? Отвечай!
– Ты лучше меня знаешь, что этот выродок не человек, – вдруг сказал Гугимагон. Не просто ответил, но еще и невежливо ткнул в меня пальцем. – А второй твой парень мне был по-настоящему нужен. Я бы не стал связываться с тобой и рисковать всем, если бы мог без него обойтись.
– Я слышал, что тот, кто слишком долго питался силой безумцев, сам становится безумным, – усмехнулся Джуффин. – По всему выходит, так оно и есть… Ладно, в таком случае, говорить нам не о чем. Призови остальных, Гугимагон, и покончим с этой историей.
– Каких остальных? – вяло спросил великан.
– Я знаю, что здесь есть другие избранники Хумгата. Вернее, та часть их духа, которую ты сумел оседлать. Могу себе представить, что происходит с жалкими остатками этих ребят, угасающими без своей лучшей половины, не понимая, что произошло. Я бы мог сам призвать их, просто не хочу еще больше навредить. Их дела и без того плохи. А ты рано расслабился, Гугимагон. Думаешь, я тебя убил и на этом все кончено? Мы давно не виделись, дружок. Ты, наверное, не в курсе, что я могу растянуть твое умирание до конца этого Мира? Двести тридцать третья ступень Белой Магии, всего за шаг до Зеленого Огня. На твоей памяти я такими фокусами не баловался, правда? Ты любишь умирать подолгу, друг мой? Учти, что этот прекрасный Мир будет существовать ох как долго… Правильно я говорю, сэр Макс?
Я кивнул, хотя понятия не имел, о чем идет речь. Диалог двух старых колдунов напрочь отшиб у меня способность соображать. Единственное, что меня все еще немного волновало – почему этот одноглазый так уверенно отрицал мою человеческую природу, да еще и «выродком» обозвал? Не то чтобы меня так уж заботило его мнение о моей персоне, но информация показалась тревожной.
– С каких это пор ты придаешь значение бредням безумцев? – насмешливо спросил Джуффин. – Знал бы, что ты такой впечатлительный, закопал бы тебя с головой, честное слово.
– Ну да. А через несколько минут вы бы заметили, что из песка торчат мои любопытные уши. Уж на такое чудо у меня всегда сил хватит, можете поверить.
– Верю, – обрадовался шеф. И снова занялся пленником: – Давай, Гугимагон, пошевеливайся!
– Я не собираюсь потакать твоим капризам, Джуффин. Делай, что хочешь, но гаденыши останутся здесь. Все вы – нахальные, неблагодарные, бессмысленные твари. Вам от рождения достался дивный дар, вы не способны понять, каково быть человеком, навсегда обреченным оставаться там, где родился. Я дорого заплатил за свое путешествие, и я хочу, чтобы все оставалось как есть.
– Да ни фига ты пока не заплатил, болтун, – возмутился Джуффин. – За тебя платили другие ребята. Им даже не довелось увидеть чудеса, ради которых ты почти погасил их Искру, вот что меня больше всего бесит! Призови тех, кто еще может вернуться к себе, Гугимагон. Иначе… Ты меня не первый день знаешь. Я всегда получаю то, чего хочу.
– Все останется как есть, – заупрямился Гугимагон.
– Ладно, как хочешь.
Джуффин легко оторвал от земли тело Гугимагона и подбросил его вверх. На песок упало уже не одно, а два тела. Джуффин молниеносным движением разорвал пополам одно из них – в точности так, как он уже проделал это недавно.
– Тень быстро воскресает, а умирает еще быстрее, правда, Гугимагон? Я могу продолжать это удовольствие столько, сколько понадобится, – он говорил тихо, почти ласково. – Понимаю, что неприятно, но ты не оставляешь мне выбора. Призови своих пленников, пока не поздно. Я же и во вкус могу войти! А там, глядишь, сэр Макс захочет взять пару уроков.
– Ты мог бы позволить мне умереть иначе, – глухо простонал Гугимагон. – Своих людей ты уже получил, какое тебе дело до прочих?
– А ты здорово ненавидишь этих бедняг, – заметил Джуффин. – Зависть еще никого до добра не доводила. Хватит дурью маяться. Призови их, Гугимагон.
– Хорошо, – откликнулся великан. – Только… Ты ведь можешь сделать так, чтобы я умер не здесь, а в Хумгате? Сам знаю, можешь. Если я призову этих людей, ты сделаешь это для меня?
– А почему нет? – неожиданно смягчился Джуффин. – С этого и нужно было начинать разговор. Ты честно заслужил такую возможность, Гугимагон. Как-никак, совершил невозможное. Но сначала я отпущу твоих пленников. Позови их, пока еще можешь.
Теперь одноглазый старик выглядел почти счастливым. Куда только подевались давешние упрямство, ненависть и ярость?
«И правда безумец, – подумал я. – Какая разница, где умирать? Смерть – она и есть смерть… Или все-таки нет?»
Джуффин неожиданно дернул меня за ухо. Рожа у него при этом была совершенно бандитская, но глаза показались мне серьезными и даже немного печальными – небывалое для него настроение.
– Они пришли, наши с тобой товарищи по несчастью. Ты чувствуешь их присутствие, Макс?
– Ничего я не чувствую. А кто пришел-то? Вы имеете в виду вон те привидения?
– «Привидения»? – удивился Джуффин.
– Ну да. Прозрачные, мерцающие силуэты возле воды… Что-то не так?
– Да нет, все так. Просто ты видишь их очень забавным способом. Для меня они выглядят иначе. Вернее, вообще никак не выглядят. Мы с тобой совершенно по-разному интерпретируем одно и то же явление. Но так даже лучше. Сколько этих «привидений» ты видишь?
– Сейчас, дайте сосчитать… Семнадцать.
– Все правильно, семнадцать. Десять в состоянии найти обратную дорогу к себе, остальные – как повезет… Слушай, Гугимагон, тебя же лечили Кристаллом Памяти, пока ты валялся на казенной койке в Приюте Безумных. Вот и давай его сюда. Им это может здорово помочь.
– Возьми. – Одноглазый протянул Джуффину темный блестящий предмет, больше всего похожий на кусок антрацита. – С каких это пор ты стал такой заботливый? – сварливо спросил он. – Какое тебе дело, что будет с этими тенями? Их хозяева – не твои люди.
