посла вообще месяц тому отозвали, вместо него появился новый, представился с таким многозначительным видом, словно не только будущее Барбуса, но и всего мира зависит от его слова. Мрак вполголоса поинтересовался у Аспарда, где находится страна этого посла, но тот, как ни морщил лоб, не вспомнил.
Когда поток посетителей иссяк, Мрак осмотрел зал, покосился на неподвижного Аспарда.
– Ну че? – поинтересовался он. – Отработали мы день аль как?.. У меня уже зад в волдырях.
Аспард обвел глазами исполинское помещение. По стенам его орлы бдят, каждого входящего осматривают, никому не позволяют приближаться к трону ближе чем на пять шагов. Но придворных стало намного меньше. Остались, как догадывался Мрак, только те, кто обязан достоять до конца приема.
– Как скажете, Ваше Величество, – ответил Аспард замедленно. – Я думал, это вы сами решили… после долгих бдений… гм… с ночным небом, посвятить денек делам государства…
– Ах ты ж, змей, – сказал Мрак с сердцем. – Так, оказывается, можно было давно встать и уйти? И ты молчал?.. Ну, этого я тебе не прощу…
Кости затрещали, когда он поднялся. Небрежно запахнутое тцарское одеяние раздвинулось на груди. Рубашки и прочие излишества он поленился надевать в такую жару, глаза Аспарда сразу прикипели к черным густым зарослям. Похоже было, что волосы выросли на выпуклых гранитных плитах.
Часть стражей по его взмаху сдвинулись с мест, Мрак до дверей спальни шел в коробочке из сверкающих металлом тел. В этом предспальном помещении вкусно пахнет выделанной кожей и дымом. Он потянул ноздрями, удивился: здесь топят дровами из душистого кедра, да еще и посыпают то ли амброй, то ли какой-то корой с сильным приятным запахом. Совсем оборзели.
Аспард отдал честь, прощаясь, Мрак взялся за дверную ручку, сказал значительно:
– Итак, всем до утра!.. А вы тут не проиграйте свои доспехи и мечи!
Аспард кивнул, не зная, что ответить, а один из стражей, наиболее сметливый, рискнул почтительно ответить на шутку Его Величества:
– Дык чужих нет, а проигрываем друг другу!.. Так и ходит мой щит по всем рукам. Совсем замацали.
Мрак закрыл дверь, прислушался, по ту сторону створок Аспард отдает приглушенным голосом указания, кому где стоять и за чем бдеть в оба глаза, а за чем и во все три. Успокаивающе позвякивает железо.
В спальне пахнет розовым маслом, пахучими травами, но воздух спертый, тяжелый. На ложе с десяток подушек, а еще штук пять на полу. Одна разорвана, но жаба бесстыдно дрыхнет на ложе. Не просто на ложе, а на самой крупной подушке, брюхом кверху, пасть приоткрыла, торчит розовый раздвоенный язык.
Мрак потянулся, взялся за ворот рубашки, приготовившись содрать ее и рухнуть на роскошное ложе. Он не понял сперва, что его насторожило, но ноздри подрагивали, ловили и сортировали незнакомые запахи, затем он сообразил, что один запах знаком – запах молодой женщины, половозрелой, испуганной, слегка вспотевшей от напряжения.
Он метнулся в сторону, перекатился через бок, вскочил и одним прыжком оказался у портьеры. Рванул со всей дури, она с треском рухнула на пол, следом упала толстая длинная палка и треснула по голове.
За портьерой стояла молодая женщина с длинным узким кинжалом в обеих руках. Вскрикнув как раненая птица, она бросилась на него, замахнулась. Мрак легко отнял, стараясь не коснуться лезвия, что-то подозрительно блестит, как бы не смазано ядом, а женщину подвел к креслу, усадил.
Она дрожала, смотрела с бессильной ненавистью.
– Ну и че? – поинтересовался Мрак. – Есть хочешь?
Она зябко вздрагивала. Мрак подумал, содрал с ложа теплую шаль, укутал ее плечи. Она сделала попытку освободиться, но смирилась, даже натянула теплую ворсистую ткань потуже.
– Может, – предложил Мрак, – выпьешь чего-нибудь? Здесь хорошее вино, как я заметил, подают. И кормят неплохо.
Она вздрогнула, в больших красивых глазах блеснула ненависть.
– Как вы изволили заметить?.. А до этого замечали только свои звезды?
– Что делать, – ответил Мрак добродушно, – люблю звезды… Поверишь ли, сколько на них смотрю, ни одна еще с ножом не кинулась! Не укусила, не лягнула, не боднула… даже не обругала. А вот люди, увы, порождение крокодилов. Крокодилы – это такие большие ящерицы. Во-о-о-т такие!.. Нет, есть даже длиннее. А кусаются как…
Он принес кувшин, налил в два кубка вина, один сунул ей в руки. Она затравленно смотрела, как он наливает, словно хотела заметить, когда же он бросит туда яд, но кубок приняла, даже отхлебнула.
Мрак сел напротив. Выпил залпом, налил себе еще, отхлебнул половину. Женщина наблюдала за ним с явным недоумением. Мрак вытер рот тыльной стороной ладони, сыто икнул, сказал спокойно:
– Эх, звезды… мдя, это – весчь!.. Смотрю на них, и душа взвеселяется… Ладно, напомни мне, красавица, где я тебе дорогу перешел. А то, панимашь, из-за этих прекрасных звезд не замечаю всяких серых мелочей жизни…
Он уставился в ее красивое лицо коричневыми глазами. Она поежилась, он заметил, как ее глаза окинули быстрым взглядом свои руки и ноги и даже бросила быстрый взгляд на стену в поисках зеркала, в самом ли деле она такая уж серая мелочь жизни.
– Вы, Ваше Величество, – произнесла она чистым, как ручеек, голоском, но полным яда от берега и до берега, – не помните уже, что я через две недели должна взойти на ваше ложе?
Он оглянулся на ложе. До него рукой подать, но он чувствовал, что легче ледник встащить на его ложе, чем эту женщину.
– Через две недели? – переспросил он. – А ты че… недовольна, что не щас? Хочешь меня принудить прямо щас?.. Да не кидайси, это я так шутю, шуток не разумеешь, женщина… Если я тебе не ндравлюсь, что обидно, конешно, я из себя весь такой… ну, такой замечательный, а ты нос воротишь, то просто не всходи на это ложе. Оно в самом деле высоковато, а во сне свалишься, костей не соберешь… Правда, ковер мягкий.
Она смотрела злыми глазами, напомнила ядовито:
– А вы забыли про договор?
Он промычал, с силой потер лоб:
– Договор, договор… Что-то я мелочи забывать стал… Звездное небо такое большое, понимашь, огромное даже, а все, окромя него, такое мелкое… Ты говоришь, договор? Так тцар я или не тцар?.. Если я могу порвать какой-то договор, то я его рву. Или я обязан жениться, как порядочный… гм…
Он перевел взгляд на ее живот. Она вспыхнула, на щеках выступили красные пятна.
– Да я лучше из башни брошусь!.. Да я лучше утону!.. Да я зарежусь, если ко мне только протянутся ваши руки!..
Он вытянул перед собой руки, сжал и
