Фафанаиля, ведь он и так знал, что Соль не обычная лошадь. Куда больше его заставила задумать мысль о том, как у от волка могла родиться кобыла? А еще откуда у недостойных ашурийцев взялась эта легендарная лошадь? Ведь ее, вместе с другими конями, купили наемники на ашурийском рынке. Но долго думать Феликсу не пришлось, так как их отряд уже двинулся в путь.
Пока они медленно приближались к холодному проему, источающего зловещее присутствие, гвардейцы кидали им под ноги ветви священных древ, а бритальские солдаты осыпали их лепестками лилий. Арлекины же подняли вверх бубны с яркими лентами, и стали медленно в них стучать, задавая темп движения. И если бы не та обволакивающая стужа и жажда зла, которая исходила от темного прохода, то их процессию можно было бы принять за карнавальное шествие. Но настроение у всех было мрачным и подавленным. Но вот, где-то впереди раздался хриплый голос Хольфа, затянувшего очередную северную песню, и обстановка, хоть чуть-чуть, но стала более дружелюбной и жизнерадостной. Песню подхватили некоторые из солдат, в основном это были добродушные никсы, что не стеснялись своих голосов, и вот уже над рядами разносилась хоровое эхо:
Ветер воет, ну и пусть!
Хэйя-хэйа-йо!
Долог-труден будет путь!
Хэйя-эйя-ой!
Не свернуть и не сойти!
Хэйя-ойя-хи!
С сердцем выбранном пути!
Хэйя-ия-ни!
Гром гремит, гроза идет!
Хэйя-вэя-ви!
Но не дрогнем мы в пути!
Хэйя-лэя-ли!
Меч наточен, крепок щит!
Хэйя-айя-ни!
Враг испуган и дрожит!
Хэйя-вая-ми!
Пусть все знают — мы идем!
Хэйя-ои-и!
Вместе песню запоем!
Хэйя-хэйя-хи!
Солдаты империи пели, стуча копьями о разукрашенные щиты, а им вторили бубны и колокольчики арлекинов, странным образом сливаясь в один общий ритм. Феликс же не стал присоединяться к остальным, и все его внимание было приковано к неумолимо приближающемуся проходу, который с каждым шагом становился все шире и неприятнее, словно пасть уродливой устрицы, которая открывает свои створки. Вот они уже приблизились к нему, и архидьякон, который шагал впереди с дымящим кадилом, и орошая им путь святой водой, отошел в сторону, пропуская колонну вперед. Феликс так и не смог понять, был ли этот проход рукотворным, или это была просто природная расщелина, но страх она наводила куда больший, чем темный проход в Каирнал. Феликс ощущал гибельный порыв, который налетел на него из проема, словно его вот-вот должно было проглотить раскрывшее зловонную пасть чудовище.
Тени поползли к их ногам, и Феликс понял, что он, наконец, переступил ту незримую границу, что разделяла обычный, живой мир, и тот, в котором больше нет ничего, кроме запредельной пустоты и бесконечного горя. Все переменилось, и Феликс больше не ощущал направленных на него взглядов живых людей, которые находились всего в нескольких десятках шагов. Обернувшись, он увидел все тех же солдат, но теперь они были словно отражение в мутном зеркале, которое обычный человек не воспринимает как нечто живое и реальное. Хор сотен голосов, который подпевал Хольфу, внезапно превратился в невнятное завывание ветра, быстро уносящегося в даль и растворяющегося среди серых скал. Но вскоре и он стих, и стало слышно лишь грубый голос бородатого никса, который все еще продолжал напевать где-то впереди.
— Убереги нас Господь от всего этого мрака. — услышал Феликс дрожащий голос Декстера. — В какое же нечистое место мы попали? — в его словах уже не было той твердости, которую он совсем недавно показывал в палатке императора, и он больше походил на голос усталого старика.
— Это то место, в котором нам стоит быть предельно осторожными со словами и мыслями. — тихо проговорил Гелиос. Направив лошадь вперед, он поравнялся с Хольфом, который упрямо продолжал петь, хотя голос его с каждой секундой все сильнее надрывался, будто он вот-вот готов был разрыдаться. — Побереги слова, приятель, в этих местах они дороже всего золота мира.
Хольф умолк, но по его лицу было видно, что тот готов поспорить по поводу последнего утверждения про золото.
Высокие каменные стены обступили их отряд с обеих сторон, и вскоре, когда Феликс вновь обернулся, чтобы посмотреть на проход, то увидел, что его скрыла непроглядная тень, будто это был не выход на открытое пространство, а вход в глубокую и наполненную мраком пещеру. Тем не менее вокруг было достаточно света, чтобы спокойно ехать вперед, не беспокоясь о факелах. Та серая полоска неба, что была видна из кривой расщелины, выглядела безоблачной и темно серой, словно небеса еще не определились, быть ли им днем или ночью. Все здесь было каким-то потусторонним и нечеловечным, лишенным привычных красок, и отталкивающим любые светлые мысли. Даже обволакивающий тело холод, над которым закаленный северный житель мог бы лишь посмеяться, был пропитан чем-то более холодным, нежели обычная, природная стужа. Будто это было какое-то далекое воспоминание о невероятно страшной и нестерпимой буре, о которой Феликсу хотелось бы забыть, но каждый раз холод вновь и вновь напоминал о ней. Это было так неприятно, что Феликс накинул на плечи еще один плащ, но и это ничего не поменяло. Тогда рука маленького никса невольно потянулась к Эльзиру, который был обернут в аркалийскую ткань и закреплен на седле. Потерев пальцами рукоять меча, сердце Феликса немного успокоилось, хотя ему по-прежнему было не по себе. Страшно подумать, что случилось бы, если бы он не надел на себя отгоняющие зло вещи.
Так они двигались в гробовой тишине по небольшому проходу вдоль извилистых каменных стен. Феликс смотрел по сторонам, стараясь припомнить, была ли эта дорога в его вещем сне. Он был уверен, что в том страшном кошмаре ему привиделся именно этот проход, но не мог вспомнить, был ли он настолько же длинным и давящим со всех сторон. Весь путь казался ему однотипным, будто это был какой-то плавный лабиринт, не имеющий тупика. Но вот, спустя некоторое время, среди мертвых скал стали попадаться странные каменные выступы, которые росли прямо из дороги, и напоминали собой ни то окаменелые деревья, ни то какие-то древние и забытые идолы. Феликс особо не стал к ним присматриваться, так как ему и так хватало ужасов, а в этих местах вряд ли могло находиться что-то хорошее и прекрасное. Он стал смотреть вперед, но не прошло и нескольких минут, как его взгляд выхватил неподвижную фигуру человека, лежавшего прямо на дороге.
— Смотрите, там кто-то есть. — эти слова стоили ему невероятных усилий, будто он находился под водой, и каждый вздох приближал его к смерти.
Но все же Феликс нашел в себе храбрость погнать Соль вперед, и скоро поравнялся с
