Высокий человек споткнулся о него, выругав древесные корни. Он узнал голос маршала Элфхелма.
– Я не древесный корень, сэр, – сказал он, – и не мешок, а избитый хоббит. В виде извинения не скажете ли вы мне, что происходит?
– Все что угодно может происходить в этой дьявольской тьме, – ответил Элфхелм. – Мы получили распоряжение быть в готовности, в любую минуту может прийти приказ о выступлении.
– Значит, враг приближается? – беспокойно спросил Мерри. – А эти барабаны? Я думал, что это мое воображение, так как никто не обращает на них внимания.
– Нет, нет, – сказал Элфхелм, – враг на дороге, а не холмах. Вы слышите восов, диких лесных людей. Говорят, они все еще живут в лесу Друидан. Остатки древних племен, они живут, скрываясь; их мало, они дики и осторожны, как звери. Они не воюют с Гондором или с Маркой, но теперь они встревожены темнотой и приходом орков. Они боятся возвращения темных годов, которое кажется теперь вероятным. И надо радоваться, что они не охотятся на нас: говорят, они используют отравленные стрелы, а в знании леса с ними никто не может сравниться. Они предложили свои услуги Теодену. Сейчас одного из их вождей ведут к королю. Вон там, где лампадки. Так я слышал, но больше ничего не знаю… А теперь я должен заняться своими делами. Упакуйтесь, мастер мешок!
И он исчез во тьме.
Мерри не понравился этот разговор о дикарях и об отравленных стрелах, но, помимо этого, какой-то ужас охватил его. Ожидание становилось невыносимым. Он хотел знать, что происходит. Он встал и устало двинулся за последней лампой, исчезнувшей среди деревьев.
Вскоре он вышел на поляну, где под большим деревом для короля была установлена маленькая платка. Большая лампа, закрытая сверху, свисала с ветки и отбрасывала вниз бледный круг света. Здесь были Теоден и Эомер, а перед ними на земле сидел странный низкорослый человек, угловатый, как старый камень, волосы редкой бороды торчали на его шишковатом подбородке, как сухой мох. У него были короткие ноги и толстые жирные руки, одеждой ему служили лишь травяная циновка вокруг пояса. Мерри показалось, что он его уже где-то видел, и вдруг он встрепенулся и вспомнил пукель-людей из Дунхарроу. Одно из этих древних изображений теперь ожило – перед ним сидел человек, происходящий по прямой линии от тех давно ушедших людей, которые служили моделями забытому скульптору.
Когда Мерри подобрался ближе, стояла тишина, а потом дикарь начал говорить, по-видимому, отвечая на какой-то вопрос. Голос у него был глубокий и гортанный, но, к удивлению Мерри, он говорил на общем языке, хотя и запинаясь и иногда употребляя незнакомые слова.
– Нет, отец всадников, – сказал он, – мы не сражаемся. Только охотимся. Мы убиваем горгунов в лесах, ненавидим орков. Вы тоже ненавидите горгунов. Мы вам поможем, если сумеем. У диких людей длинные уши и хорошие глаза; они знают все дороги. Дикие люди жили здесь до каменных домов, до того, как по воде пришли высокие люди.
– Но нам нужна помощь в битве, – сказал Эомер. – Как вы и ваш народ сможете помочь нам?
– Приносить новости, – ответил дикарь. – Мы смотрим с холмов. Взбираемся на большие горы и оттуда смотрим вниз. Каменный город закрыт, вокруг него горят огни, теперь они горят и внутри. Вы хотите идти туда? Тогда вам нужно торопиться. Но горгуны и люди издалека, – он махнул короткой шишковатой рукой на восток, – оседали верховую дорогу. Очень много, больше, чем лошадиных людей.
– Откуда вы это знаете? – спросил Эомер.
Плоское лицо и темные глаза дикаря ничего не выражали, но голос потускнел от неудовольствия.
– Дикие люди не дети, – ответил он. – Я великий вождь Гхон-Бури-Гхан. Я считаю множество вещей: звезды на небе, листья на дереве, людей в темноте. У вас десять раз двадцать на двадцать воинов и еще пять раз. А у них больше. Большая битва, а кто выиграет? И еще много их ходит вокруг каменного города.
– Увы! Он прав, – сказал Теоден. – И наши разведчики сообщили, что они видели траншеи и завалы поперек дороги. Мы не можем рассчитывать на неожиданный удар.
– И все же мы должны торопиться, – сказал Эомер. Мундбург в огне!
– Пусть Гхон-Бури-Гхан кончит, – сказал дикарь. – Он знает больше, чем одну дорогу. Он поведет вас по дороге, где нет ям, где ходят не горгуны, а только дикие люди и звери. Много дорог было проложено, когда народ каменных домов был сильнее. Он резал холмы, как охотник режет мясо зверя. Дикие люди думают, что древние люди употребляли камни в пищу. Они проезжали через Друидан и Риммону на больших телегах. Больше они не ездят. Дорога забыта, но не дикими людьми. Через холмы и за холмами пролегает она, поросшая травой и деревьями, идет к Риммону и дальше к Дину, а потом снова возвращается к дороге лошадиных людей. Дикие люди покажут вам эту дорогу. Тогда вы убьете горгунов и своим ярким железом прогоните Тьму, и дикие люди снова смогут спокойно спать в диких лесах.
Эомер и Теоден поговорили на собственном языке. Наконец Теоден повернулся к дикарю.
– Мы принимаем ваше предложение, – сказал он. – Что с того, что мы оставляем позади себя вражеское войско? Если каменный город падет, мы все равно не вернемся. Но если он будет спасен, тогда само орочье войско будет отрезано. Если вы сдержите свое слово, Гхон-Бури-Гхан, мы дадим вам богатую награду, и вы навсегда приобретете дружбу Марки.
– Мертвецы не друзья живым и не дают им дары, – ответил дикарь, – но если вы переживете Тьму, предоставьте диким людям свободно жить в лесах и больше не охотьтесь на них, как на диких зверей. Гхон-Бури-Гхан не заведет вас в ловушку. Он сам пойдет с отцом лошадиных людей, и если он поведет вас неправильно, вы убьете его.
– Да будет так! – сказал Теоден.
– Сколько времени потребуется, чтобы пройти мимо врагов и снова выйти на дорогу? – спросил Эомер. – Нам придется идти пешком, если вы поведете нас, и я не сомневаюсь, что дорога узкая.
– Дикие люди быстро ходят пешком, – сказал Гхан. – Путь шириной в четыре лошади в долине каменных телег, вон там, – он махнул рукой на юг, но узок в начале и в конце. Дикие люди могут пройти отсюда до дина между восходом солнца и полднем.
– Тогда для передовых должно получиться около семи часов, – сказал Эомер. – Но всего мы должны рассчитывать на десять часов. Непредвиденные обстоятельства могут задержать нас, и даже если мы их преодолеем, пройдет немало времени после выхода их холмов, прежде чем войско построится. Который час?
– Кто знает? – сказал Теоден. – Теперь все ночь.
– Все темно, но не все ночь, – сказал на это Гхан. – Когда восходит солнце, мы его чувствуем, даже если оно скрыто. Оно уже поднялось над восточными горами. В небесных полях начало дня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
