3. Если человек не послушался тебя с первого раза, не принуждай его и не старайся переспорить. Просто попробуй сам получить пользу, которую он отверг. Твое незлобие будет полезнее тебе, чем его исправление.
4. Из Патерика
Авва Макарий сказал: «Если ты порицаешь кого-нибудь и впадаешь при этом в гнев, значит, ты не менее подвержен страсти. А это неправильно — других спасать, а себя губить».
Глава 44: О том, что творящий благо не должен прерывать своего труда, даже если не все получается совершенным, но приободриться и стараться довести дело до конца
1. Из Патерика
Брат пришел к авве Пимену и сказал:
— Я засеваю поле и творю с него милостыню, правильно ли я поступаю?
— Правильно, — одобрил старец.
Брат ушел, обрадованный, и увеличил милостыню. Когда авва Анув об этом услышал, то сказал авве Пимену:
— Разве ты не боишься Бога, что говоришь такие вещи брату?
Старец промолчал.
А через два дня авва Пимен позвал этого брата и сказал ему в присутствии аввы Анува:
— Повтори, что ты мне сказал в прошлый раз, а то я тогда отвлекся.
Брат ответил:
— Я сказал, что засеваю поле и от его плодов творю милостыню.
— А я, — сказал авва Пимен, — думал, что ты сказал о своем брате-мирянине. Если ты занимаешься таким делом, то оно не монашеское.
Услышав это, брат огорчился и сказал:
— У меня нет другого дела, кроме этого, и я не могу не засевать свое поле.
Когда брат ушел, авва Анув покаялся перед старцем:
— Прости меня.
Авва Пимен простил его и сказал:
— Я с самого начала знал, что возделывать поле — не монашеское дело, но я сказал так для его помыслов, чтобы воодушевить брата к преуспеванию в любви. А теперь он ушел, огорченный, но делать будет то же самое.
2. Один старец сказал:
— Мне ненавистно видеть тщеславие молодых монахов. Они трудятся, а награды не получают, потому что ищут человеческой славы.
— А я этих монахов понимаю, — возразил ему другой, более опытный, — юноше полезнее тщеславиться, чем быть ленивым. В любом случае, когда он тщеславится, то вынужден воздерживаться, бодрствовать, терпеть холод, умножать любовь и выносить скорби ради похвалы. После же того, как он обретет такой образ жизни, приходит к нему благодать Божия и спрашивает: «Почему же ты трудишься не ради меня, но ради человеков?» И благодать убедит юношу искать славы не человеческой, но Божией.
Услышав его слова, старец подтвердил:
— Воистину, это так.
3. Брат сказал авве Пимену:
— Я даю брату немного хлеба или что-нибудь еще, а бесы все это оскверняют, и получается, что я делаю это для человекоугодничества.
— Даже если твоя милостыня оказана для человекоугодничества, ты дал брату то, что ему необходимо, — сказал старец и привел такую притчу.
— В одном поселке жили два земледельца. Один из них посеял немного непровеянного зерна, а другой ничего не стал сеять и совсем ничего не делал. И вот настал голод. Скажите, кто из них выживет?
— Конечно, посеявший немного непровеянного зерна, — ответил брат.
— Вот так и мы, — заметил старец, — сеем мало зерна и то непровеянного, лишь бы не умереть с голоду.
4. Сказала амма Сарра: «Лучше творить милостыню на глазах у людей, чем не творить ее вовсе. Пусть в начале милостыня совершается из человекоугодничества, но, в конце концов, она угодна Богу».
Глава 45: О том, что настоятель должен самых немощных братьев тщательно наставлять, чтобы научить их послушанию, терпению и прочему подвигу, и к новоначальным всегда быть милостивым
1. Из Патерика
Авва Агафон любил авву Александра, ибо он был весьма терпеливым подвижником, умеренным в помыслах и очень доброжелательным. Случилось однажды, что его ученики отмачивали лозу в реке. Авва Александр тоже кротко и тихо делал то же самое, но братья пожаловались на него старцу:
— Брат Александр стоит и ничего не делает.
Авва Агафон, желая уврачевать их, сказал:
— Брат Александр, отмачивай лозу лучше, чтобы она стала мягкой, как лен.
Тот, услышав это, расстроился. Но позднее старец утешил его:
— Ты думаешь, я не знал, что ты хорошо работаешь? Но я сказал тебе так, брат, чтобы уврачевать их помысел о твоем послушании.
2. Из святого Ефрема
Братья, город не сразу строится, и война всегда разворачивается под руководством. Все растет постепенно, чтобы дойти до совершенства. Неопытный в военном деле не может владеть луком или биться в рукопашную так же хорошо, как опытный. И ребенок не может бегать так же быстро, как взрослый.
Если ты дашь ребенку тяжесть сверх меры, то искалечишь его. И, напротив, если не будешь приучать его к труду, он вырастет ни на что не годным.
Таким образом, новоначальным нужно руководить рассудительно и не возлагать на него по высокоумию тяжести сверх сил. Но, напротив, не смотреть на него с пренебрежением и презирать его душевные потребности. Как садовник всячески ухаживает за растением, так и ты должен поступать.
Этот брат — новичок. Поэтому дай ему подвиг по силам и отнесись с пониманием к нему, вспомнив, как ты сам в свое время учился подчиняться старшему. Если он немощен телом, не прогоняй его, но трудись вместе с ним, терпя его неумелость.
Старайся видеть меру возможностей каждого своего подчиненного и требуй от него только то, что он может, вспоминая слова Господа о духовном сеянии зерен, принесших плод: "одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать" (Мф 13,8). Каждый угождает Богу в меру своих сил.
Если у тебя в подчинении юный монах, люби его от души, не налагай на него тяжесть сверх силы — тебе предстоит спасти его душу ради Господа. "Когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы" (1 Пет 5,4).
Будь великодушен к новоначальному, ибо для Бога нет ничего невозможного. Но если он не любит смирения, то лишает себя оружия против врагов и потому довольно скоро потерпит крушение.
Благоразумный игумен не унизит новичка, когда услышит, как он спорит со старшим, но сначала исследует дело во всей точности и со страхом Божиим выступит посредником.
Глава 46: О том, что не всем подходит один и тот же подвиг и для этого следует учитывать прошлый жизненный опыт и телесные особенности каждого
1. Из Отечника
Как-то один монах, в прошлом римский богач, поселился в Скиту неподалеку от церкви. Был у него раб, который ухаживал за ним. Когда пресвитер увидел, что этот монах ослаб здоровьем, то понял, что до этого он жил в Риме среди удобств и, повинуясь промыслу Божию, поселил его возле скитской церкви. Римлянин прожил в Скиту двадцать пять лет и прославился как прозорливец.
Когда один из великих египетских отцов услышал о нем, пришел посмотреть на него, надеясь узнать, какой он совершает телесный подвиг. Он пришел к нему в келью, они облобызались и, помолившись, сели. Египтянин заметил, что на прозорливом старце мягкие одежды, и что он подкладывает коврик из шкуры и небольшую подушечку под себя, а его чистые ноги обуты в мягкие сандалии. Увидев это, он был введен в соблазн, потому что в Египте не был принят такой образ жизни, и ко всем предъявлялись суровые требования.
Прозорливый старец понял, что гость введен в соблазн и сказал слуге:
— Давай устроим праздничный обед в честь пришедшего аввы.
Слуга нашел немного овощей и сварил их. Когда настал час обеда, они принялись за трапезу. У старца оказалось и немного вина, которое ему было прописано по его болезни, и они выпили вина. Когда наступил вечер, они прочли двенадцатипсалмие и легли спать. То же самое молитвенное правило они совершили и в полночь. Утром египтянин проснулся и, попросив старца помолиться за него, ушел, не получив никакой пользы.
Когда египтянин отошел на небольшое расстояние, старец, желая принести ему духовную пользу, послал за ним и позвал его к себе. И когда тот пришел, он принял его с радостью и спросил:
— Из какой ты страны?
— Я египтянин, — ответил гость.
— А из какого города?
— Я не горожанин.
— А кем ты был в деревне?
— Сторожем.
— И где ты ночевал?
— В поле.
— Подкладывал ли ты под себя подстилку?
— Разве в поле есть подстилки?
— На чем же ты спал?
— На голой земле.
— А чем ты питался в поле и какое пил вино?
— Разве в поле найдешь еду и вино?
