– Вам нужны ворота побольше, – посетовал Тормунд Джону, бросив мрачный взгляд на небо, где показалось несколько тучек. – Слишком, мать твою, медленно идём. Будто пытаемся выпить Молочную через соломинку. Хар. Будь у меня Рог Джорамуна, я б хорошенько в него дунул, и мы перебрались бы через руины.
– Мелисандра сожгла Рог Джорамуна.
– Неужто? – Тормунд хлопнул себя по ляжке и присвистнул. – Она сожгла тот превосходный большой рог, ага. Чертовски жаль, скажу я тебе. Ему была тысяча лет. Мы нашли его в могиле великана, и никто из нас никогда не видел такого огромного рога. Вот почему Манс дал тебе понять, что это Рог Джорамуна. Он хотел, чтобы вы, вороны, поверили, будто в его силах сдуть вашу проклятую Стену. Но мы так и не разыскали настоящий рог, несмотря на все наши старания. Отыщи мы его, и каждому поклонщику в твоих Семи Королевствах хватило бы льда, чтобы всё лето охлаждать вино.
Джон, нахмурившись, повернулся в седле. «И подул Джорамун в Рог Зимы и пробудил из земли великанов». Этот огромный рог, окованный золотом, с вырезанными древними рунами… Солгал ли ему тогда Манс или теперь лжёт Тормунд? «Если находка Манса лишь отвлекающий манёвр, то где же настоящий рог?»
К полудню солнце спряталось за тучи, день стал серым и ветреным.
– Снежное небо, – мрачно произнёс Тормунд.
Другие видели то же самое предзнаменование в этих низких белых тучах. Похоже, это заставило их поторопиться, но страсти накалились. Одного человека пырнули ножом за попытку проскользнуть вперёд тех, кто часами ждал своей очереди. Торегг выбил кинжал из руки нападавшего, вытащил обоих из колонны и отправил в лагерь одичалых – пусть начнут свой путь сначала.
– Тормунд, – произнёс Джон, наблюдая, как четыре старухи тащат к воротам набитую детьми тележку, – расскажи мне о нашем враге. Я бы хотел знать об Иных всё, что возможно.
Одичалый потёр губы.
– Не здесь, – буркнул он. – Не по эту сторону вашей Стены.
Бывалый вояка беспокойно взглянул на укутанные белыми плащами деревья.
– Знаешь ли, они всегда поблизости. Они не выходят днём, пока сияет это старое солнце, но не думай, что это значит, что их нет. Тени никогда не уходят. Может, ты их не видишь, но они всегда следуют за тобой по пятам.
– Они беспокоили вас по пути на юг?
– Они никогда не нападали открыто, если ты это имеешь в виду, но они всё же всегда были с нами, покусывая нас за пятки. Мы потеряли больше верховых, чем я могу сосчитать. Отставший или заплутавший в лесу мог сразу попрощаться с жизнью. Каждую ночь мы окружали наши лагеря кольцом огня. Они не очень-то любят огонь, это уж точно. Но когда идёт снег… снег, дождь со снегом или холодный дождь, чертовски трудно найти сухую древесину или разжечь огонь. А холод… В некоторые ночи наши костры будто съёживались и умирали. После таких ночлегов по утрам всегда находишь несколько мертвецов. Если только они не находят тебя первыми. Той ночью, когда Торвинд… Мой мальчик… Он…
Тормунд отвернулся.
– Знаю, – сказал Джон Сноу.
Тормунд повернулся к нему.
– Ничего ты не знаешь. Да, я слышал, ты убил мертвеца. Манс убил сотню. Человек может сражаться с мёртвыми, но когда приходят их хозяева, когда поднимается белый туман… Как ты будешь сражаться с туманом, ворона? Тени с зубами… Воздух такой холодный, что больно дышать, словно в груди застрял нож… Ты не знаешь… Не можешь знать… Способен ли твой меч разрезать холод?
«Посмотрим», – подумал Джон, вспоминая рассказы Сэма о том, что тот нашёл в старых книгах. Длинный Коготь выковали в пламени древней Валирии, в драконьем огне и укрепили заклинаниями. «Драконья сталь», – назвал её Сэм. Крепче, чем обычная, легче, твёрже, острее… Но слова в книгах – это одно. Настоящей проверкой станет битва.
– Ты прав, – ответил Джон. – Я не знаю. И если боги будут милосердны, никогда не узнаю.
– Боги редко милосердны, Джон Сноу. – Тормунд кивнул на небо. – Тучи собираются. Уже темнеет и холодает. Твоя Стена больше не плачет.
Он повернулся и подозвал своего сына Торегга.
– Езжай назад в лагерь, и заставь их пошевеливаться. Слабых, больных, трусов, сонь – поднимай на ноги всех. Если потребуется, подожги их проклятые палатки. С наступлением ночи ворота должны закрыться. Любому, кто к этому времени не перейдёт за Стену, лучше начинать молиться, чтобы Иные добрались до него раньше меня. Понял?
– Да.
Торегг ударил пятками свою лошадь и поскакал в конец колонны.
А одичалые шли и шли. День становился всё темнее, как и предсказывал Тормунд. Тучи затянули небо от края до края. Похолодало. У ворот стало больше толкотни: люди, козы и волы спихивали друг друга с пути. «Это больше чем нетерпение, – понял Джон. – Они напуганы. Воины, копьеносицы, разбойники – все боятся этого леса, теней, движущихся среди деревьев. Они хотят оказаться за Стеной до того, как наступит ночь».
На ветру заплясала снежинка. Потом ещё одна. «Потанцуй со мной, Джон Сноу, – подумал он. – Скоро ты станцуешь со мной».
А одичалые всё шли и шли. Одни торопились, спеша через поле былой битвы. Другие – старые, молодые, слабые – вообще еле двигались. Ещё утром поле покрывало толстое одеяло старого снега со сверкавшим на солнце настом. Теперь поле стало бурым, чёрным и скользким. Шествие вольного народа превратило землю в слякоть и грязь: деревянные колёса и лошадиные копыта, роговые, костяные и железные полозья, свиные копытца, тяжёлые сапоги, раздвоенные копыта коров и волов, голые чёрные ступни рогоногих – все оставили свой след. Разбитая дорога замедляла ход колонны ещё сильнее.
– Вам нужны ворота побольше, – снова пожаловался Тормунд.
После полудня не переставая, шёл снег, но река одичалых превратилась в ручей. Среди деревьев на месте их оставленного лагеря поднимались клубы дыма.
– Торегг, – объяснил Тормунд. – Сжигает мёртвых. Всегда есть те, кто ложатся спать и никогда не просыпаются. Ты находишь их в палатках, если у них есть палатки, скорчившимися и замёрзшими. Торегг знает, что делать.
К тому времени как из леса появился Торегг в сопровождении дюжины всадников, вооружённых мечами и копьями, ручей уже превратился в струйку.
– Мой арьергард, – обнажив щербатые зубы, улыбнулся Тормунд. – У вас, ворон, есть разведчики. У нас тоже. Я оставил их в лагере на случай, если на нас нападут до того, как все успеют уйти.
– Твои самые лучшие люди.
– Или самые плохие. Каждый из них убивал ворон.
Среди всадников шествовал один пеший с каким-то огромным монстром, следующим за ним по пятам. «Вепрь, – понял Джон. – Чудовищный вепрь». Существо было вдвое крупнее Призрака. Его тело покрывала жёсткая чёрная щетина, а из пасти торчали клыки длиной с человеческую руку. Джон никогда не видел такого огромного и уродливого кабана. Идущий рядом с ним человек тоже не блистал красотой – громадный, хмурый детина с плоским носом, заросшей щетиной массивной челюстью и маленькими, близко посаженными чёрными глазками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
