Не верьте никому, кто будет утверждать, что мы живем не в женском мире.
— То есть, сэр?
— Кусаются только пчелиные самки, — пояснил он.
— О! — удивился я. — Я этого про пчел не знал.
— Но вы знали это про людей, не правда ли? — сказал он и закрыл один глаз; притом, что лицо его и так выглядело асимметричным из-за пчелиного укуса, теперь он стал похож на человека, у которого не все дома.
— Закон жизни! — резко высказался он. — Если вы подхватили желтую лихорадку — благодарите за это самку комара. Если вас прикончил паук семейства «черная вдова» — опять же cherchez la femme.
— Г-м, — пробормотал я. — Ну и дела.
Симпатичный дряхлый старик-официант принес кофе и сигары на серебряном подносе и спросил:
— Желаете чего-нибудь еще, мистер Квик?
— Желаю ли я чего-нибудь еще? — усмехнулся Квик и горестно закатил глаза. — Здоровья, Джордж. Власти. Быстрого успеха.
Официант вздрогнул и, казалось, чуть не расплакался.
— Мистер Квик, мы… нам вас будет не хватать, — произнес он.
Откинув голову назад, Квик постарался как можно сердечней рассмеяться. Смех, однако, получился ужасным — смесь страха и раздражения.
— Почему все считают, будто выход из клуба «Миллениум» равносилен смерти? — сказал он. — Не удручай меня, приятель! Лучше пожелай мне удачи!
— О, я желаю, желаю, сэр! — затараторил официант.
— Там, снаружи, у меня не будет недостатка в квалифицированной помощи, — сообщил Квик и кивнул на меня: — Он будет управлять финансами, а я займусь исследованиями и производством.
Официант обратил свой жалобный взор ко мне.
— Без мистера Квика тут уже все будет не то, — сказал он. — Вот приду я на работу, загляну в парикмахерскую, загляну в бар, загляну в душевую, поищу на крыше, где ульи стоят… — Его глаза расширились, словно он рассказывал историю с привидениями. — А мистера Квика… его нигде не будет. И когда соберусь уходить домой, загляну в газетную комнату, а мистер Квик не будет больше там сидеть, пить свое бренди и подчеркивать… подчеркивать… подчеркивать…
— Подчеркивать? — не понял я.
— Важные вещи в журналах, — уважительно объяснил официант. — Я так думаю, что за последние двадцать пять лет тут выбросили тонны журналов, в которых мистер Квик что-то подчеркивал.
Казалось, что при каждом слове у Шелдона Квика в спине щелкает очередной позвонок. Когда официант ушел, Квик прилег на кушетку, что-то тихо бормоча; это неразборчивое бормотание напоминало шелест листвы в верхушках деревьев.
— Простите? — сказал я, низко склоняясь к нему.
— Вы работаете с акциями и инвестициями? — спросил он.
— Я продаю советы по этим вопросам, — ответил я.
— Я хочу, чтобы вы занялись для меня продажей акций.
— Буду рад взглянуть на ваш портфолио и порекомендовать, что продать, а что оставить, — сказал я.
Он слабо махнул рукой.
— Вы не так меня поняли. Я хочу, чтобы вы продавали акции моей новой компании. Ведь новые компании именно так зарабатывают деньги, не правда ли? Торгуют акциями?
— Да, сэр, — сказал я. — Но это не мой профиль. Первым делом вам нужен юрист.
И снова он сказал что-то, чего я не разобрал.
— Вам нездоровится, сэр?
Он сел, моргая и глядя перед собой невидящим взглядом.
— Лучше бы он всего этого не говорил. Было ведь сказано: никаких прощаний. В один прекрасный день, никто не знает когда именно, я просто выйду отсюда, как будто подышать свежим воздухом. И не вернусь. А потом они получат от меня письмо, в котором будет сказано, куда отослать мои вещи.
— Гм, — промямлил я.
Он тоскливо окинул комнату взглядом.
— Я не первый и не последний, кто выходит отсюда в мир, чтобы вернуть себе утраченное.
— С вашим состоянием что-то случилось, сэр? — тревожно спросил я.
— Деньги, которые оставил мне отец, подходят к концу, — ответил он. — Я понял это уже некоторое время тому назад. — Он скривил опухшую губу, обнажив длинный белый влажный клык. — Так что событие не застало меня врасплох. Этот бизнес я планирую уже больше года.
— Послушайте, насчет этого вашего бизнеса. Я…
— Нашего бизнеса, — уточнил он.
— Нашего?
— Я хочу, чтобы вы стали генеральным директором, — сказал он. — Хочу, чтобы вы встретились с юристом, зарегистрировали корпорацию и сделали все, что требуется, чтобы дать ход нашему делу.
— Простите, мистер Квик, — возразил я, — но я не могу принять такое предложение.
Квик высокомерно посмотрел на меня.
— Разве двести тысяч долларов в год не достаточная компенсация для человека вашего калибра?
Мне показалось, что комната стала медленно вращаться, словно карусель. Свой собственный голос — звучавший сладко, как флейта, — я услышал как бы издалека:
— Вы мне это действительно предлагаете, сэр?
— Сама природа нам это предлагает. — Квик выбросил руку вперед и сжал ее в кулак. — Нам нужно лишь протянуть руку и взять.
— Уран? — прошептал я.
— Пчелы! — ответил он. На его лице появилось выражение безудержного триумфа.
— Пчелы? — повторил я за ним. — Что — пчелы?
— В следующем месяце я вам позвоню, и вы увидите то, что увидите.
— Когда именно? — поинтересовался я.
— Это зависит от пчел, — ответил Квик.
— А где они?
— На крыше, — сказал Квик. — Потом мы с вами созовем пресс-конференцию и расскажем миру, что именно собираемся продавать.
Часы на каминной полке пробили полдень.
Квик вздрагивал при каждом ударе.
— Ровно через тридцать дней, — сказал он, — мое членство в этом клубе заканчивается.
Он пожал мне руку и открыл для меня дверь.
— Как только я позвоню — приходите немедленно.
В коридоре старый официант беседовал с молодым.
— Когда мистера Квика не станет, кто же будет Санта-Клаусом на рождественской вечеринке? Нет, ты скажи мне!
Через десять дней Квик позвонил. Он был чрезвычайно взволнован.
— Они начали это делать! — завопил он. — Это происходит прямо сейчас! — И повесил трубку.
Портье за палисандровым столом махнул мне в глубь клуба «Миллениум». В коридоре меня поджидал старик-официант. Он вручил мне маску пасечника, перчатки и проводил до лифта. Лифтер поднял меня прямо на крышу.
На крыше я
