девятнадцать тысяч долларов, которые можно вложить с толком.
Когда Джордж вошел в ресторан, глаза его напоминали догорающие угли в глубине пещеры. Кто бы ни обобрал беднягу, этот человек умудрился напоить его — что, по моему мнению, было совершенно немыслимо.
— Где же вы вчера были, Джордж? — беззаботно поинтересовался я.
— Какая разница? — несчастным голосом произнес он. За едой, к которой Джордж едва притронулся, он не произнес ни слова.
— Вы хотели поговорить со мной, — мягко напомнил я.
— Сначала нужно подумать. Заглянуть поглубже в себя.
— Не спешите.
Чтобы скоротать время, я начал рассказывать интересные, на мой взгляд, истории о молодых людях, лишившихся средств к существованию по вине мошенников того или иного рода, и не обратившихся при этом в полицию.
— Вымогатели потому и остаются в деле, что жертвам стыдно признаться в собственной глупости перед другими людьми.
При этом я внимательно наблюдал за Джорджем в надежде увидеть хоть искорку интереса.
— Ах, будет вам, — апатично произнес Джордж.
— Будет мне? — Я раздраженно нахмурился. — Жулики обирают людей на миллионы долларов в год. Чтобы их остановить, нужна сила воли.
Джордж пожал плечами.
— Легче верблюду пройти через игольное ушко, нежели богатому войти в Царствие Небесное. Может, мошенники как раз делают людям благо?
Я был потрясен.
— Джордж! Давайте будем практичными людьми!
— Я думал, я и есть практичный человек.
— А я думаю, есть некая золотая середина между беспросветной нищетой и безумным богатством. Джордж, я хочу сказать, что недалек час, когда вы обзаведетесь семьей, и тогда вы наверняка захотите обеспечить детям условия, которые стоят определенных денег. Уютный дом, качественное образование, здоровая пища. Все это крайне важно для ребенка.
— Действительно важно! — с неожиданной силой воскликнул Джордж.
— Если бы вы не выросли в уютном доме, если бы ваши родители не смогли оплатить ваше обучение в колледже, вы стали бы совершенно другим человеком, Джордж. Эти вещи имеют большое значение.
— Знаю. — Джордж серьезно кивнул. — Если бы меня не усыновили, если бы оставили в сиротском приюте… — Глаза его расширились. — Боже милосердный, что бы сейчас со мной было?
Я был доволен.
— Вот видите, Джордж, вам следовало интересоваться своим портфелем ценных бумаг и не делать глупостей, поскольку на самом деле он принадлежит вашим будущим детям. Как я уже говорил вчера, в вашем портфеле недостает вложений в полезные ископаемые, и мы с вами могли бы продать немного акций химической промышленности и…
Джордж встал.
— Прошу вас, — извиняющимся тоном проговорил он, — давайте оставим это до другого раза. Я неважно себя чувствую и хотел бы пойти прилечь.
Он полез за бумажником.
— Нет-нет, Джордж, позвольте мне.
— Спасибо, очень мило с вашей стороны, — пробормотал Джордж.
Он достал что-то из кармана и теперь рассматривал этот предмет с таким видом, словно его вот-вот вырвет. Предметом оказалась пластиковая палочка для перемешивания коктейлей. Джордж яростно переломил ее пополам, бросил обломки в пепельницу, слабо улыбнулся и был таков.
На палочке были выдавлены слова, которые, должно быть, поразили Джорджа своей иронией: «Клуб удовольствий».
В мире снова воцарился порядок, я не ждал больше неприятностей от Джорджа. С моей помощью он кое-чему научился. Осознание этого факта наполнило меня глубоким удовлетворением, и всю оставшуюся часть дня я весело насвистывал за работой.
Запирая кабинет, я все еще насвистывал, когда раздался телефонный звонок.
— А, это вы, Джордж! — жизнерадостно приветствовал его я. — Голос уже куда лучше. Похоже, вы окончательно пришли в себя.
— Да, благодарю, — вежливо проговорил Джордж. — Я бы хотел кое о чем вас спросить.
— Буду рад помочь.
— Какова была цена моего портфеля перед тем, как я продал часть бумаг?
— До последнего пенни, Джордж?
— Да, пожалуйста.
— Что ж, я должен произвести кое-какие расчеты. Не кладите трубку. — Через пять минут я снова подошел к телефону. — К концу сегодняшнего рабочего дня вы стоили девятнадцать тысяч двадцать один доллар и пятьдесят центов. Если прибавить сюда наличные, которые вы взяли вчера, то получится двадцать тысяч двадцать один доллар и пятьдесят центов.
— А половина из этого будет?..
— Минуточку… Двадцать пополам это десять… м-м-м… это будет десять тысяч десять долларов и семьдесят пять центов.
— А если вычесть отсюда четыреста восемьдесят долларов и семьдесят один цент?
— Ну… останется девять тысяч пятьсот тридцать долларов и четыре цента. Джордж, зачем вам эти расчеты?
— Я хочу, чтобы вы продали ценные бумаги на эту сумму. Действуйте на свое усмотрение.
— Джордж!
— Вы сможете сделать это завтра?
— Джордж, да что вы удумали?
— Если бы я собирался обсудить это с вами, то так бы и сделал, — холодно произнес Джордж.
— Джордж! — взмолился я. — Вы говорили, что, когда придет время, все мне расскажете. Сейчас самый что ни на есть подходящий момент.
— Мне очень жаль, — сказал Джордж, — но боюсь, что подходящий момент уже никогда не настанет. Я приду за деньгами завтра после обеда. Всего доброго.
«Клуб удовольствий» располагался под землей. Я обнаружил эту прокуренную дыру между канализационным коллектором и подземкой.
— Я должна принять у вас пальто и шляпу, сэр, — сказала девушка-гардеробщица, когда я появился на пороге «Клуба удовольствий» в отчаянной попытке найти Джорджа.
Девушка была миленькая. Миниатюрная, очень живая, она не спускала с меня огромных карих глаз и не обращала внимания на пелену истерического джаза, из последних сил надрывавшегося в соседней комнате. Отбеленные волосы образовывали на ее голове что-то вроде сугроба, из ушей льдинками свисали хрустальные сосульки. Вырез платья был настолько глубокий, что с того места, где я стоял, казалось, что из одежды на ней ничего, кроме низенькой дверцы гардеробной.
Пристраивая на вешалку честерфилд и фетровую шляпу, она нежно погладила их.
— Прямо как у Уолтера Пиджона[40] или у какого-то посла, или еще у кого, — проговорила она. Подавая номерок, она на мгновенье коснулась моей ладони.
Я уже хотел было спросить, не видела ли она молодого человека, похожего на Джорджа, но передумал. Если кто-то в «Клубе удовольствий» втянул Джорджа в неприятности на десять тысяч долларов, было бы неразумным — точнее, самоубийственным — вслух интересоваться Джорджем и источником его неприятностей.
Внутренности «Клуба удовольствий» лишь укрепили меня в этом мнении.
