Ставрос откинулся на спину.
– Интересно, как чувствует себя человек, который спустя много лет вернулся домой и понял, что счастье ждало его именно там.
Андреа вскочила со стула. Мысли о будущем без Ставроса были ей невыносимы.
– Меня преследовал тот же вопрос. Теперь ты понимаешь, почему я не хотела говорить об этом.
– Прости, Андреа. Я не подумал.
– Ничего страшного. Я пойду в дом и принесу тебе ноутбук. Я занимаюсь составлением маршрутов экскурсий, и мне интересно смотреть, что ты запланировал для нас.
Возвращаясь на веранду, она услышала, как Ставрос говорит по телефону. Она уловила имя Тео и поняла, что разговор идет о делах. Андреа не представляла, насколько глубоко он посвятит своих коллег в суть ужасного плана его отца. Ставрос умело скрывал свою боль, но в глубине души был явно опустошен.
Отдав ему ноутбук, Андреа вернулась в дом за своей книгой, понимая, что он еще некоторое время будет разговаривать по телефону. Она не могла представить, чтобы ее отец сделал бы что-нибудь столь жестокое. И хотя, возможно, его отец не станет осуществлять свой замысел, это не уменьшало боль предательства…
Она вернулась на веранду. Ставрос уже закончил разговор. Его глаза были закрыты. На его удивительном лице залегли тени, которых не было до приезда брата. Андреа встревоженно воскликнула:
– Боль усилилась?
Он повернул к ней голову и открыл глаза. Обрамленные густыми ресницами, эти глаза были темны, как небо в бурю.
– Дело не в ноге.
– Значит, отец все-таки начал действовать.
– Боюсь, что так. Через час сюда приедут Тео и Зандер, чтобы обсудить наши дальнейшие планы.
– Я приготовлю еще ледяного чая и сделаю сэндвичей.
– Андреа Линфорд, ты знаешь, что ты лучшее, что когда-либо происходило в моей жизни?
«Ставрос. Ставрос. Не говори так. Неужели ты не понимаешь, что я умираю от боли при мысли, что должна расстаться с тобой?»
Глава 7
В понедельник утром Ставрос смог самостоятельно дойти до машины. Отдых пошел ему на пользу. Он растянулся на заднем сиденье с ноутбуком и ждал, когда придет Андреа. Она тщательно собирала в свою спортивную сумку все, что им могло понадобиться в путешествии. Ему это нравилось. Их вещи вперемешку в одной сумке, словно предвестие совместного будущего. Он и думать не хотел, что все может сложиться как-то иначе.
Ставрос смотрел, как она идет к машине. На ней была юбка с запахом цвета хаки и вязаный кремовый топик. Ее красивая фигура великолепно выглядела в любой одежде. Его коллеги не сводили с нее глаз, когда Ставрос вчера познакомил их с Андреа. Тео был женат, но Зандер по-прежнему ходил в холостяках и потому то и дело с интересом на нее поглядывал.
Андреа подала им закуски и напитки. Ставрос заметил, как они были потрясены, что ее так интересует их совместная работа и что она побывала на заводе.
Он попросил ее остаться с ними, пока они обсуждали угрозу, нависшую над их предприятием. Его партнеры долго не уезжали, с интересом слушая истории о ее захватывающих приключениях в Гран-Чако, в Парагвае. Рассказы об индейцах, стреляющих отравленными стрелами и говорящих на языке гуарани, и стаях смертоносных пираний держали их в напряжении от начала до конца. В мужской компании она чувствовала себя легко и непринужденно и при этом излучала неподдельную женственность.
Ставрос услышал, как Андреа захлопнула багажник, а затем обошла машину и уселась за руль. Она бросила взгляд через плечо.
– Мы ничего не забыли? Ты поговорил с Раисой?
– Я сказал, что мы вернемся не раньше четверга.
– Тогда можем ехать. – Она завела мотор и сдала назад. – Раньше мне всегда казалось, что здорово было бы поработать водителем у какого-нибудь серьезного генерала. Но быть водителем у легендарного господина Константиноса гораздо лучше.
Он никогда не знал, какие слова сорвутся в следующее мгновение с ее соблазнительных губ. Их взгляды встретились в зеркале заднего вида. Сегодня ее глаза были синими, как небо.
– Это еще почему?
– Потому что ты участвуешь в других военных действиях, которые я считаю правильными. И я хочу, чтобы ты победил.
Иногда вещи, которые говорила Андреа, и то, как она их говорила…
– Возможно, отец все-таки не станет разжигать войну со мной.
– Возможно. Надежда умирает последней.
Да, это точно.
– Ставрос? Как ты думаешь, почему он такой? Ты ведь понимаешь, о чем я.
– Мы с Леоном много раз задавали друг другу этот вопрос. Наш дедушка, его родной отец, тоже не понимал. Он всегда и во всем должен быть прав. Я не знаю, откуда это у него.
– Твои родители ходят в церковь?
От ее вопроса ему захотелось расхохотаться и одновременно расплакаться, потому что она изо всех сил пыталась разобраться в его сложных отношениях с родителями. А это было даже ему не под силу.
– Только по большим праздникам. А твой отец?
– Точно так же.
Ставросу стало любопытно.
– И он хочет, чтобы ты тоже ходила с ним?
– Больше нет.
– И что это значит?
– Когда мы жили в Венесуэле, я училась в католической школе и подружилась с двумя монахинями. И тогда я решила, что стану монахиней, когда вырасту. Когда отец об этом узнал, он пришел в ужас.
– Могу себе представить.
– Это был один из немногих случаев, когда я видела, что он по-настоящему огорчен. Он сказал, что так сильно меня любит, что не хочет никуда меня отпускать. Я тогда поверила ему и забыла о своей наивной идее. Но повзрослев, поняла, что на самом деле он очень хотел, чтобы я вышла замуж и родила детей. Он говорил, что дети – благословение родителей.
– Ты – да, – мрачно откликнулся Ставрос.
– Я старалась быть именно такой.
От этого разговора в его душе снова ожила боль. Ее отец хотел, чтобы дочь вышла замуж, но лишь на его условиях? Отец, дочь и зять все вместе должны жить в Денвере?
– Мы приехали на первую каменоломню в твоем списке. – Андреа вышла и распахнула дверцу машины с его стороны. – Я пойду и узнаю, сможет ли управляющий выйти и поговорить с тобой. Пожелай мне удачи.
– У меня не хватит денег, чтобы отблагодарить тебя, Андреа, за все, что ты для меня делаешь.
– Перестань дурачиться. – Она направилась к администрации каменоломни. Ставрос испытывал невероятное удовольствие, наблюдая за ее женственными движениями. Ее волосы блестели на солнце.
Он хотел отыскать дополнительные ресурсы мраморных отходов, но боялся, что ничего не выйдет, если он лично не познакомится с руководством новых каменоломен. Врач наказал ему не наступать на больную ногу до завтрашнего дня. Рана постепенно заживала, и потому будет глупо, если он не послушается совета и все испортит.
