И сам же с собой заспорил: да нет, нельзя было! Чем больше людей – тем больше чужого внимания. А на что оно? В том-то и дело, что совсем даже ни на что.
– Стреляй, Федя!
Бабахнув ручницей, парень схватился за лук и зло сказал:
– Эх, промахнулся.
– Эй, эй! – неожиданно закричали вражины. – Мы знаем, раненый у вас. Нагоним – убьем всех.
– И что ты предлагаешь? – заценил меняющуюся ситуацию Вожников.
Разбойник повернул коня на голос:
– Откупитесь!
– Вы все взяли уже.
– У вас еще должно быть золото. В калите, в поясе… Если нет – ваше горе.
Федька вскинул стрелу…
– Подожди, Федор… Мне бы переговорить с вашим главным – сколько да как? Пусть все отъедут, я безоружный приду, а он, ежели хочет, так может и при сабле.
– Отдашь нам все! – довольно засмеялся главарь. – Хотя… и поговорить можно. Ты золотишко-то неси, время не теряй зря.
– Ишь, хитрый какой! – бросив в траву палаш и кинжал, Егор поднялся на ноги.
– Куда ты, княже? Убьют! – в отчаянии воскликнул юноша.
Вожников оглянулся:
– Я, Федя, их атамана сейчас в полон возьму. А там, полагаю, другая пойдет торговля. Его жизнь – на наше безопасное путешествие.
– Чего ты там шепчешь? – поигрывая обнаженной саблей, выкрикнул вальяжно спешившийся главарь. Молодой, наглый… и глупый. Оттого, что слишком жадный и мстительный. Умному бы того, что в телеге, добра за глаза хватило – зачем лишний риск?
– Указываю, где золотишко спрятать, – с ухмылкой отозвался князь. – Ежели что не так – по всему лесу искать будешь.
– Хы… Погляди-и-им. Ну, иди сюда, купчина.
– Как крикну – стреляй.
Предупредив нервно теребившего стрелу Федьку, Вожников выбрался на дорогу и, показывая пустые руки, вразвалочку направился к атаману шайки. Немного же у того было людей, коли так двоих испугались.
– Ну? – Острие сабли уперлось Егору в грудь. – Золото давай!
– Сабельку-то убери, я ж безоружный – видишь?
– Вижу… что дурак! – громко расхохотался татарин. – Я сейчас тебя порешу… и все золото моим будет. А напарник твой его никак не успеет далеко спрятать!
Так молвил вражина, однако сабельку от груди Егора убрал, видать, хотел подольше покуражиться, а скорее, просто опасался «торговцев» – он же не знал в точности, сколько там их осталось.
– Ну? Так и быть, говори, сколько заплатить хочешь?
Убрал, убрал сабельку. Улыбаясь, Егор подошел к врагу на расстояние вытянутой руки. Боксеру хватит. Еще раз улыбнулся, как можно шире, да, не говоря худого слова, зарядил лиходею в харю, точнее сказать – мощным прямым в переносицу! А затем, прикрываясь обмякшим бесчувственным телом, побежал обратно в кусты, на ходу крича:
– Стреляй, Федя-а-а!
Что-то бабахнуло. Нет, не Федькина ручница – тот еще ее не перезарядил, стрелял бы из лука. И не впереди, из-за кустов, бабахнуло – за спиной. Да так, что, казалось, взорвался весь лес!
Что такое?
Бросив так еще и не пришедшего в себя вражину в кусты, Вожников с удивлением обернулся… увидев подъезжавших к нему всадников в латах, с пиками, палашами и ру… Нет, это не ручницы – это что-то покрасивее будет! Неужели – мушкет? Нет, для мушкета пятнадцатый век – рано. А вот для аркебуза – в самый раз!
– Это что у вас за штуковины?
– Аркебуз. Что-то вроде ручницы.
– Так я и думал.
Слово «аркебуз» иногда писалось и как «аркебуза», Егор это знал еще из той ранешней своей жизни, теперь уже невообразимо далекой и нереальной. Он тогда тесно сошелся с людьми, занимавшимися историческими реконструкциями, даже принимал участие во многих фестивалях, тогда и запомнил про аркебуз – гладкоствольное, весом около трех килограммов и калибром миллиметров пятнадцать, ружье, стрелявшее каменными (чуть позднее – свинцовыми) ядрами. Фитильный замок, пуля, выпущенная с расстояния тридцати пяти метров, запросто пробивала дверь от автомобиля «Жигули» – как-то с «реконами» пробовали. Значит, и латы должна была пробить так же запросто.
Егор, не задумываясь, спросил по-русски, ему так же, по-русски, и ответили, точнее, ответил рыжеватый воин лет тридцати, с круглым добродушным лицом, в обтянутой синим бархатом латной кирасе-«бригандине» и круглой солдатской каске. В общем, выглядел аркебузир вполне по-европейски и, похоже, был за главного в небольшом отряде. По крайней мере, остальные солдаты помалкивали, в разговор не вступали.
– От, едрен-батон, да ты русский, что ли? – спросил Вожников.
Рыжий усмехнулся:
– Ну, русский. А что тут удивительного? В Орде русских мало?
– А по виду и не особо похож на русского-то.
– Ты больно похож, человече.
Оба одновременно расхохотались. Из-за кустов недоуменно выглянул Федор, которого русский предводитель солдат тут же заметил:
– Это кто еще?
– Мой человек. И еще трое, с раненым. – Егор обернулся. – Федька, надо бы их догнать.
Юноша тут же кивнул:
– Сделаем.
– А что с лиходеями? – переведя дух, спросил Вожников. – И вы, вообще, кто такие?
– А вы? – не очень-то вежливо, вопросом на вопрос, отозвался незнакомец.
Князь подбоченился:
– Мы-то известно кто – торговые гости. Самого господина Феруччи, фрязина, компаньоны.
Средь солдат неожиданно пронесся смешок, улыбнулся вновь и их главный:
– Гости, говоришь? Это не ваш воз на поляне перевернут?
– Как – перевернут? – хлопнул глазами Егор.
– Перевернут и весь разграблен. У вас там было чего?
– Да было.
– Так ничего не осталось.
– Вот татарва треклятая! – притворно возмутился молодой человек. – Буквально ничего без присмотра оставить нельзя – раскрадут обязательно!
Он давно уже догадался, кто перед ним – судя по вооружению и европейскому виду: отряд наемников из какого-нибудь ближайшего генуэзского города. А какой тут ближайший? Кафа! Куда Егору и надобно.
– А татар, ты не переживай, мы всех перебили, – утешил кондотьер. – Правда, может, кто-то и успел убежать.
– Вот то-то и оно. – Вожников тяжело вздохнул, на ходу прикидывая, какую выгоду можно извлечь из этой вдруг изменившейся ситуации. – И как нам теперь быть, бедным купцам?
С интересом поглядывая на Егора, солдаты громко хмыкнули, а их предводитель снова засмеялся, куда громче прежнего:
– Видел я, как ты нехристя долбанул. Кистенем управляться умеешь!
– Какой кистень? Кулак просто.
– Да неужель просто кулак? Есть у меня один кулачный боец… – собеседник Егора обернулся. – Антонио! Сразишься с сим господином?
Антонио – дюжий длиннорукий малый – спрыгнув с лошади, проворно сбросил шлем и кирасу. Командир наемников с усмешкой взглянул на князя:
– Победишь – получишь дукат, не будь я десятник!
Всего лишь десятник… Егор спрятал улыбку – что ж, надо же хоть с чего-то начинать.
Молодой человек снял испачканную в грязи накидку, попрыгал, помассировал пальцы… Соперник, Антонио, лишь хмыкнул и, дождавшись благословения начальства, сразу бросился в бой, нагнув голову, словно спешащий на бойню бычок! Бух! Ох, как он замахал руками – мельница! Егор уклонился, отпрыгнув в сторону, запрыгал, закачал «маятник», ловя момент – что-то не очень-то ему хотелось затягивать раунд, и так слишком много всего за этот день приключилось – устал. Утомительный переход, зной, татарские лиходеи… теперь этот еще бычок-трехлеток!
– Эй, Антонио, бей, давай!
Ввухх!!! Ввухх!!!
– Ой, как страшно! Прям Мухаммед Али!
Ловко уклонившись от ударов, Егор перешел в контратаку. Слева свинг – в печень, и сразу же, справа, хук – в челюсть. Ай, крепкий парень! Ну, вот тебе – прямой в переносицу – джеб!
Бедолага Антонио осел наземь, словно внезапно – за секунду – растаявший сугроб. А вот в следующий раз думай, и с кандидатом в мастера спорта тупо в схватку не лезь!
Наемники удивленно воззрились на князя. Тот нагнулся к поверженному, похлопал по щекам, обернулся:
– Воды принесите!
Кто-то из солдат бросился к реке за водой. Впрочем, незадачливый боксер уже пришел в чувство и с нескрываемым уважением посмотрел на Егора:
– Ты… как это ты меня?
– А ты и в самом деле боец, – спешившись, одобрительно произнес десятник. – Мой тебе совет: бросай купца и записывайся к нам в войско, перед капитаном я похлопочу.
– К вам в войско? – Вожников быстро опустил глаза, дабы не показать вспыхнувшую в них радость. – Откуда же вы?
– Из Кафы, вестимо, – гордо расправил плечи наемник. – Генуэзская пехота – слыхал?
– Да приходилось. Только какая же вы пехота, коли на лошадях?
– Верхом мы не воюем, передвигаемся только, если надо быстрей – вот как сейчас. Да, меня зовут Онфимио… Онфим, – наконец-то представился кондотьер.
– Егор, – поклонился Вожников в ответ, не считая нужным менять имя. Мало ли на белом свете Егоров? Князем-то он, в конце концов, не назвался.
