— Скажи, что все будет хорошо, — прячет лицо у меня на груди.
Мама учила, что врать нехорошо, но разве я могу ее расстроить? Она скрывает страх, который постоянно плещется на дне ее красивых глаз.
— Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы твоя жизнь изменилась к лучшему, — жаль, что порой желаний и усилий бывает недостаточно…
Я бы жизнь простоял, держа ее вот так. Руки приходят в движение. Не целую, пока не целую. Поглаживаю спину, плечи, щекой веду по ее волосам. От невинных ласк дохожу до предела. Тут нечему удивляться, мой двухнедельный целибат с ней в одной постели довел до того, что это теперь перманентное состояние.
Юматов, взял себя в руки и прекратил тыкаться членом в мягкий плоский животик!
— Посмущаю тебя немного, — подхватываю ее под ягодицы, ловлю губами испуганный вдох, несу к дивану. Соблазнять буду. Юна уже достаточно успокоилась.
Падаю на диван, опираясь на спинку, Юну располагаю на своих бедрах лицом к себе. Фиксирую бедра, чтобы не думала сбегать.
Удивительно, у нас не было секса, но я ее чувствую, как не ощущал ни одну женщину в своей жизни. Держать ее в своих объятиях круче, чем на международных соревнованиях положить все пули в десятку.
— Готова к разврату? — подмигиваю, не дает дотянуться до губ. Упирается ладошками в грудь.
— У тебя порочная улыбка, а взгляд такой…
— Какой? — подначиваю ее смелость.
— Что тебе даже монашка не откажет, — улыбается, довольная собой, но при этом краснеет. От контраста голову рвет.
Бля! Это сильнее меня. Представляю, как она держит член у себя во рту, облизывает головку, но при этом краснеет от смущения. Я фетишист ее смущения.
— Стас? — тянет вопросительно. — Можно спросить? — судя по тому, как тяжело она вздохнула, прежде чем обратиться, этот вопрос ее тревожит. Глаза опустила, наткнувшись на стояк, который невозможно скрыть за тонкой тканью спортивных штанов, резко вздернула лицо. Силюсь не засмеяться.
— Спрашивай, конечно.
— Ты смеешься, — пихает в плечо.
— Он не кусается, — играя бровями. Меня отпустило, словно груз с плеч свалился. Настроение игривое, состояние возбужденное, что мне еще делать? Соблазнять! — Можешь потрогать и убедиться, — в глазах загораются искорки любопытства, а щеки становятся ярче. Офигенная девочка.
— Я спросить хотела.
— Извини. Я тебя слушаю, — наверное, что-то важное для нее. Смущать я ее планирую еще долго, поэтому сейчас настраиваю себя на разговор.
— Олеся, — сначала мне даже кажется, что послышалось, так тихо имя моей бывшей любовницы произнесла Юна.
— Что с Олесей? — заправляя выбившиеся из прически прядки за уши, спрашиваю ее.
— Вы вместе?
— Нет, — не задумываясь. Возможно, несколько дней назад я бы сказал, что Олеся моя девушка, чтобы Юна возвела между нами барьер, на который у меня не хватило сил. — Она была моей любовницей, но мы расстались, — твердым голосом, чтобы у нее не осталось сомнений. — Я здесь с тобой, между нами никого нет.
— Тогда поцелуй меня, — ее смелость вышла на новый уровень.
— Если я тебя поцелую, не захочу останавливаться.
— Не останавливайся, — прямо в глаза…
Глава 32
Юна
Как удивительно устроен наш мозг. От одних мужчин нас воротит, раздражает и отталкивает запах, голос, поведение, мимика. Подмечаем малейшие несовершенства во внешности. От других мужчин кружится голова, дышится легко и свободно. Хочется кутаться в его запах. Хочется, чтобы он всегда был рядом. Не замечаешь недостатки или видишь даже в них достоинства. В Стасе я вообще не вижу недостатков, он настоящий мужчина. Если раньше у меня не было мужского идеала, то теперь я знаю, как он выглядит. Этому идеалу хочется принадлежать душой и телом.
Раньше мысль о близости вызывала отторжение, моя первая брачная ночь должна была стать изнасилованием с моего добровольного согласия. Иногда в голову лезли трусливые мысли: закончить свою жизнь, не доводя ее до полного абсурда. Так я могла бы отомстить отцу. Жаль, что не увидела бы его лица, когда он понял бы, что с моей смертью все потерял. Мысли, рожденные в голове в моменты отчаяния, я никогда не думала приводить в исполнение. Внутри меня теплилась надежда, что должен настать просвет. И он настал. Смотрю на Стаса и благодарю бога, что он послал мне моего телохранителя. Ангела-Хранителя.
Стас целует меня, как только я прошу его не останавливаться. Бешено, влажно. Так он меня еще не целовал. Без тормозов и сдерживающих факторов. Подушечкой большого пальца оглаживает щеку, терзая мои губы. Контраст нежности и страсти заставляет вибрировать каждый нерв.
— Охренеть как я тебя хочу, — шепчет в губы и снова целует. Врывается языком в мой рот, бесчинствует, всасывает мой язык, облизывая его, посасывая. Поджимаю пальчики на ногах. Томительная тяжесть скручивает в узел низ моего живота.
«Я тоже тебя хочу», — не понимаю, говорю вслух или мысленно кричу. Он унес в меня в другую Вселенную, где патокой в воздухе растекается возбуждение.
Руки Стаса не лежат на месте. Гладят, ласкают, сжимают до сладкой боли. Отыскав спереди маленькие пуговки сарафана, он честно пытается расстегнуть первую, потом со словами: «Ну его нахер, купим новый!», разрывает ткань и дергает вниз.
— Юна-а, — протяжно выдыхает, рассматривая мои возбужденные соски. — Ты уже мокрая? — требует ответа взглядом. — Я сейчас проверю, — не дождавшись ответа. Зажмуриваюсь, прежде чем признаться. Я еще не настолько раскрепощена, хотя Стас делает все, чтобы я стала такой же развратной, как он. — Не говори! — обрывает, не давая сказать. — Я сорвусь, голову от тебя ведет хлеще, чем от забористой дури, — сдергивает тонкое кружево бюстгальтера, поддевает ладонями обе груди и подносит ко рту.
Облизывает языком, словно это изысканное лакомство. Всасывает в рот, легкая боль граничит с наслаждением. Целует, прикусывает и тут же зализывает. Уделяет вниманием и второй груди.
— Юна, не сдерживай стоны. Давай, девочка, в голос. Сообщай мне, как тебе больше нравится, — требует, а я молчу, тогда он сжимает в ладонях полушария, всасывает сосок в рот, резко прикусывая. Меня словно током прошивает, перестаю зажиматься. Он выбивает из меня громкий стон, потом еще один…
Забираюсь пальцами под его футболку, мне необходимо чувствовать тепло его кожи. Оглаживают твердые пластины пресса, исследую каждый кубик.
— Юна, — перехватывает мои запястья Стас, не позволяя спуститься ниже, — ты с ним обязательно познакомишься. Очень близко познакомишься, но не сейчас. Я слишком пьян тобой, сложно удерживать его в штанах, а ты провоцируешь.
— Я хочу…
— Я тоже хочу, но не сегодня, — чуть строже. — Если я сейчас сорвусь, потом не скоро затащу тебя в постель, а в мои планы входит долго и качественно тебя любить, не теряя ни одного дня. Моя одежда пока останется на мне, — часть предложений не оседает в моем сознании, я продолжаю плыть на волнах разбуженной страсти, но доверяю Юматову безоговорочно, поэтому руки кладу ему на плечи. — Хорошая девочка. Заслужила награду, — ухмыляется он и целует меня в губы.
Теряюсь во времени. Стас целует везде, куда может добраться. На моем теле остаются следы его страсти, он словно метит меня. Наши стоны, наш запах, дыхание оседают на стенах. Я растворяюсь в ощущениях.
Юматов оглаживает мои бедра, тонкая ткань сарафана не является для него препятствием, хотя он оставляет его на мне. Пальцы сжимают ягодицы. Подталкивая к паху, Стас трется о мою промежность, задевая чувствительный бугорок. Я влажная, наверняка на его штанах останется след, но все, о чем я могу думать, это то, чтобы он не останавливался. Еще…
Мои пальцы впиваются в его плечи. От моих ногтей спасает только ткань футболки. Я сама трусь о твердый бугор.
— Давай, маленькая, отпускай себя. Хочу видеть твой оргазм, — рычит Стас в мои губы. — Я сейчас сам кончу!
Отодвигает перешеек трусиков, прикасается пальцами к влажным набухшим складочкам.
