дорогой гостиницы «Регина». Согласно программе, до 12 ночи посетителям ресторана демонстрировались «художественные миниатюры», а после полуночи открывалось кабаре, и партер-гостиная в это время превращалась в театральный ресторан. После 3 часов ночи театральное действо продолжалось при открытых дверях интимных кабинетов ресторана.
Ознакомившись с планами работы необычного театра-ресторана, столичная газета «Новое время» с недоумением спрашивала: «Может быть, это весьма оригинально, только театр ли это?»
При формировании труппы театра Ф. Н. Фальковский стал получать письма от различных знаменитых деятелей российского театра с просьбой принять в его новый театр тех или иных актеров. Так, режиссер Вс. Э. Мейерхольд в двух своих письмах лично просил Ф. Н. Фальковского принять в его труппу двух актеров. Одной из них тогда оказалась артистка В. Веригина, близкий друг семьи А. А. и Л. Д. Блок. В письмах Всеволод Эмильевич всесторонне характеризует своих протеже и объясняет, почему им было бы желательно работать в труппе Фальковского.
После завершения перестроечных работ театр наконец торжественно открыли. В ярко оформленных цветных афишах, расклеенных по всей столице, вниманию петербуржцев предлагались первые спектакли нового театра «Пиковая дама»: «Символическое представление Леонида Андреева „Дурак“», водевиль поэта Михаила Кузмина «Феноменальная американка» и положенная на музыку былина А. К. Толстого «Алеша Попович».
Актеры на сцене лицедействовали, музицировали, пели и танцевали, но зрители, поглощенные обильной изысканной трапезой и деликатесами, громко вели друг с другом веселые беседы, запивая остроумные громкие тосты шампанским. Автор идеи оригинального комплекса, соединившего театр с первоклассным гостиничным рестораном, и режиссеры театральных постановок, естественно, возмущались и громко нелицеприятно высказывали свое неудовольствие. Присутствовавший на одном из подобных «комбинированных с трапезой спектаклей» журналист, драматург и известный литературный критик Н. Шебуев, вернувшись с просмотра, той же ночью с возмущением написал разгромную статью: «Открылся новый театр „небывалого“ в России типа – со столиками. И сразу выяснилось, что этот тип не только небывалый, но и невозможный. Лязг ножей, звон посуды и громкое чавканье жующих ртов вычеркивали один за другим номера программы. Авторы, которые пришли послушать свои детища, попавшие в кабаре, недоумевали в обиде, досаде и стыде за себя и антрепренера. Часть из них обратилась с протестом, требуя запретить ставить их произведения в момент еды… Мы не видели и не слышали ничего, кроме „трапезы“, превратившейся в тризну по убиенным авторам. И я там был. И я убиен (во втором отделении кабаре шел номер самого критика Шебуева „Ванька-Встанька“. – Г. З.). Впрочем, я заметил прекрасные декорации М. П. Бобышева, интересные танцы Икара, остроумную миниатюру Л. Андреева „Дурак“. По сбору всех частей открытие могло быть блестящим. Несомненно, все это разъяснится, и театр, несмотря на свое зловещее название, восстанет. Почему, на самом деле, „Пиковая дама“, а не „Пиковая мышь“? Символом чего, как не несчастья, является „Пиковая дама“?».
31 декабря 1913 года в театре «Пиковая дама» состоялась встреча Нового, 1914 года, названная в пригласительных программах «Красным балом». Текст приглашения уведомлял каждого гостя о том, что «лицам, у которых в туалете не будет ничего красного, предложат восполнить этот пробел за страх и риск дирекции».
В газете «Обозрение театров» опубликовали информацию о «Красном бале» в театре «Пиковая дама», указав, что публике будут представлены «обновленная программа, остроумные шутки, экспромты и каламбуры». Съезд гостей назначался к 10 часам. Многие недоумевали, почему новогодний бал решили окрасить в красный цвет. В канун кровавой и драматической Первой мировой войны этот зловещий цвет, оттенивший лица гостей, внезапно оказался неким предвестником страшных событий в истории Российской империи.
Через десять дней после необычного «Красного бала» новый театр «небывалого в России типа – со столиками» режиссера Ф. Н. Фальковского «Пиковая дама» прогорел.
Столичные газеты высказывали по этому поводу самые невероятные версии, оказавшиеся на деле банальными предположениями, завершавшимися фразой о легкомыслии организатора необычного театра, в котором «лязг ножей и звон ресторанной посуды начисто зачеркнул предлагаемые номера зрелищной программы». В первой четверти нового, XX столетия название прогоревшего театра еще некоторое время упоминалось в петербургских газетах, главным образом в разделах «Судебная хроника», сообщавших о разбирательствах в столичном коммерческом суде дел по иску отдельных лиц и учреждений к руководителю театра «Пиковая дама» по выплате разного рода долгов. Правда, ответчик теперь фигурировал в газетах с титулом «бывший антрепренер бывшего театра».
Особенно долго в коммерческом столичном суде разбиралось дело по иску бывшего директора вешалок в прогоревшем театре «Пиковая дама» к его владельцу о возвращении ему залога и присуждении ощутимой неустойки. Попытка предпринимателя и режиссера Ф. Н. Фальковского возродить свое детище завершилась неудачей.
До 1918 года в доме № 61 по набережной реки Мойки в течение четырех лет еще работал ресторан при располагавшейся здесь же гостинице «Регина». Осенью 1918 года в стенах бывшего театра-кабаре «Пиковая дама» открыли клуб революционных моряков, названный «Аврора». Через два года, в 1920 году, здесь же разместили Новый красноармейский театр, на сцене которого после торжественного открытия поставили пьесу М. Горького «Враги».
Напомним, что территория, занимаемая огромным доходным домом, построенным его первой владелицей М. Ф. Руадзе, простиралась вдоль Кирпичного переулка от правого берега реки Мойки до Большой Морской улицы. Выходящий на старинную петербургскую магистраль фасад доходного дома Руадзе зарегистрирован под № 61/8, поскольку он выходил углом на Кирпичный переулок. Большая Морская улица, проложенная в Петербурге в самом начале XVIII столетия, невелика. Ее протяженность составляет 1140 метров. Начинается она от Дворцовой площади, стартуя от Триумфальной арки ансамбля Главного штаба, детища К. И. Росси, и заканчивается у Крюкова канала.
Дома на Большой Морской отличаются друг от друга, имеют свои специфические персональные особенности и исторические приметы. У каждого строения, и у дома № 61/8 в том числе, сложилась особая история, связанная не только с его внешним обликом и авторским стилем зодчего, но и с жизнью в нем людей в разные исторические эпохи. Одна из богатых улиц центрального района Петербурга, Большая Морская во все годы считалась престижной торговой и деловой магистралью. Здесь располагались первоклассные рестораны, кафе, заморские продуктовые и промтоварные магазины и издавна существовали мастерские наиболее престижных ювелиров, обслуживающих не только аристократов и богатых предпринимателей, но и представителей Дома Романовых во главе с императором.
Петербургские обыватели даже нередко неофициально называли эту улицу «Золотой» или «Брильянтовой». По официальным данным, опубликованным в справочнике Н. Цылова в 1862 году, из 193 «брильянтщиков и золотых дел мастеров» российской столицы 25 % проживали на Большой Морской улице. Здесь же располагались и их знаменитые ювелирные мастерские и известные всему миру магазины-салоны. Любопытно отметить, что при подобной концентрации популярных
