и заботой. Они приятели? Друзья? Или нечто большее?
— Я отскочу на минутку, — сообщает Бен, спрыгивая с табуретки.
Пока он поправляет задёрнувшуюся куртку, я спрашиваю:
— Куда?
— Всё тебе расскажи, да покажи, — Бен последний раз проводит ладонью по складке на ткани, разглаживая её. А когда поднимает на меня взгляд, ловит такую порцию недовольства, что сразу добавляет: — Боже, глазища-то выпучила! В туалет мне надо! Или я уже и отлить без вашего, госпожа, разрешения не могу?
Я фыркаю, радуясь лишь тому, что плохое освещение в баре умело скрывает мои покрасневшие щёки. Бен ретируется, оставляя меня с безутешным Сашей, совершающим попытки выклянчить у бармена ещё бутылку чего-нибудь крепкого с собой, и Шиго, эти самые попытки пресекающей. Эти двое, — едва ли трое с Сашиной неспособностью составить предложение, где больше трёх слов, — вступают в настоящую перепалку. Я не знаю, как на неё реагировать, но точно понимаю — меня сюда позвали не для того, чтобы я сидела и за всем этим наблюдала со стороны.
— Надо вывести его отсюда, — говорит Шиго, переключая внимание с бармена на меня.
Я согласно киваю, готовая подставить своё плечо. Шиго берёт Сашу под руки, я подхожу ближе, помогая ей распределить между нами вес моего сослуживца и её друга. Саша совершает жалкие попытки сопротивления, но в конце концов лишь расслабляется, повисая на наших шеях.
Мы выводим Сашу на улицу. Есть надежда, что вечерняя прохлада хоть немного его отрезвит.
— Вы на машине? — спрашивает Шиго.
— Да, только ключи не у меня, а у Бена, — отвечаю я.
— У Бена?
Недопонимание на лице Шиго бьёт током. Только поддерживание Саши в вертикальном положении не даёт мне накрыть рот ладонью от осознания того, что именно я только что произнесла.
— Я сказала «не у меня, блин», — неумело вру я.
Шиго бы не поверила, не будь у неё более важных проблем. Поэтому она лишь кивает и просит меня поторопить того, у кого ключи. Я высвобождаюсь от Сашиного веса, перенося его на Шиго, но прежде, чем лететь обратно в бар, снимаю с себя куртку и накидываю её на почти бессознательного, но явно замёрзшего, — это в футболке-то, да в конце октября! — Сашу, чьи голые руки уже успели покрыться мурашками размером с горошины.
Возвращаться в задымлённое горькими кальянами и пропахшее кислыми парами дешёвого алкоголя помещение в одиночку немного странно. На мне больше нет форменной куртки, и теперь даже те, кто смотрел искоса и с презрением, теперь не обращают на меня никакого внимания. Я быстро обхожу барную стойку, вспоминая, в какую сторону направился Бен. Дверь со схематическим изображением мужчины — перевёрнутым основанием вверх треугольником — оказывается закрытой. Я стучу по ней несколько раз, но не слышу, отвечают ли мне с той стороны.
— Мне кажется, тебе нужна другая дверь, красавица.
Тяжёлая, влажная ладонь ложится мне на талию, умудряясь задрать кофту и коснуться обнажённой кожи. Резко оборачиваюсь и одновременно с этим делаю несколько больших шагов в сторону в попытке выставить перед собой преграду в виде пустующего столика.
— Ну куда же ты убегаешь? — лицо мужчины расплывается в едкой улыбке. — Давай лучше познакомимся.
Я с трудом сглатываю, но отрезаю с уверенностью:
— Нет.
— Посидим немного, выпьем, — мужчина напирает.
Я даю заднюю, надеясь лишь на то, что не натолкнусь спиной на стену слишком рано.
— А то, что мы с Мишкой сидим вдвоём, без женского общества? Никакого удовольствия!
— Я здесь не одна, — говорю я. — И вообще уже ухожу.
— Что ты пьёшь? — не унимается незнакомец. — Закажем тебе какой-нибудь коктейль… Или сразу что покрепче, чтобы разговор завязался?
— Эй! — Дверь туалета хлопает слишком громко. — Девушка же сказала, что уже уходит.
Бен произносит всё это зло, со скрежетом. Будь я этим громилой, испугалась бы. Правда, если бы только не видела своего внезапно возникшего соперника: хоть и крепкого, но невысокого, в бейсбольной кепке и ядовито-зелёных найковских кроссовках.
— Тебе чего, малец? — мужчина едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. — Не маловат ли ты, чтобы уроки в баре прогуливать?
Бен изображает подобие улыбки. А через мгновение у него в руках возникает пистолет, направленный дулом прямо в лицо ублюдку.
— Прости, я не расслышал, — говорит Бен сквозь зубы. — Повторишь в вот этот мой слуховой аппарат?
Мужчина, насколько я могу судить при плохом освещении, бледнеет. Переводя внимательный и теперь уже испуганный, — (зато быстро протрезвевший), — взгляд с дула на меня, он, кажется, всё понимает:
— Стражи?
В ответ Бен смеётся.
— Хочешь новость? Ещё и оперативники! Ну, и как ты теперь себя чувствуешь?
Мужчина, больше не глядя на меня, ретируется в сторону мелкими шагами. Бен продолжает держать его на мушке.
— Извините, — бурчит мужчина. — Ошибочка вышла.
— Ошибочка вышла, когда твоя мамаша передумала делать аборт, — свободной рукой Бен манит меня к себе. — Радуйся, что сегодня я добрый. Но обещаю, при следующей встрече я подарю тебе свинцовое ожерелье.
Когда Бен замолкает, я осознаю, что громкость музыки в баре убавили до минимума. Бармен глядит на нас с опаской, и не он один. А те, кто внимания не обращают, видимо, просто привыкли к подобным зрелищам в этом заведении.
— Ты в порядке? — спрашивает Бен, пряча пистолет.
— Да, — киваю я, подходя к нему.
Ложь. Просто я уже устала отмечать каждое своё переживание на бесконечно длинной шкале, не имеющей максимального рубежа.
— От тебя пахнет табаком, — сообщаю я. Затем замечаю сигарету, заткнутую за его ухо. — Ты в туалет курить ходил?
— Ну, я совместил приятное с полезным, — Бен направляется к выходу, я следую за ним. — И вообще, поблагодарила бы за спасение, что ли. А то я скоро с тебя за это деньги начну брать, не впервой же. Так хоть зарабатывать начну.
— Спасибо.
— Ой, и вот не надо только говорить, что ты бы справилась сама, потому что… Погоди, — Бен тормозит меня вытянутой в сторону рукой, в которую я врезаюсь. — Что ты сказала сейчас?
— Я сказала спасибо, — говорю устало. — И больше повторять не собираюсь, так что тебе лучше запомнить эти слова на всю оставшуюся.
Поражённый моей благодарностью Бен даже рот приоткрывает от удивления. Я жду издевательств или чего-то вроде хватания за сердце и изображения приступа, но вместо этого уже спустя секунду Бен хмурит брови и произносит:
— Знатно же ты испугалась, должно быть. И где твоя куртка, кстати? Там во внутреннем кармане должно быть оружие — все защитники его там таскают, на вот такой вот всякий случай.
— Я отдала её Саше, чтобы он не окоченел, пока они с Шиго ждут нас
