— Очень. — Он хмурится. — Однако причинение тебе боли не является моим приоритетом.
— Это не твой приоритет? О, так я чувствую себя намного лучше. Спасибо.
Он не может войти внутрь. Пока что я в безопасности. Но это не такое большое облегчение, как должно быть. Потому что то, как он смотрит на меня с таким чувством собственности и права, просто жутко. Даже Арчи не питал ко мне такой ненависти. А он определенно хотел вырвать мое сердце и съесть его — или что-то в этом роде.
— Лукас, — говорю я, мой голос дрожит. — Ты мне нужен.
Через секунду он уже стоит рядом со мной. Слава богу. Он тоже смотрит на незваного гостя в саду, его ноздри раздуваются от гнева.
— Привет, брат. Давно не виделись.
— Не надо было ее обращать, — говорит Марк низким, злым голосом.
— Она не имеет к этому никакого отношения.
Марк насмехается.
— Она имеет к этому самое непосредственное отношение. Анна была моей женой. Моей. Но даже сейчас ты не можешь с этим смириться. Как ты смеешь пытаться дублировать ее с дешевой шлюхой, стоящей у тебя под боком.
— Прошу прощения, — говорю я. — Нет ничего плохого в том, чтобы работать в секс-бизнесе или любить секс, если уж на то пошло. И я не дешевка.
— Это правда, — соглашается Лукас. — Она действительно не такая.
Руки Марка сжимаются в кулаки.
— Я мог бы простить тебя за то, что ты ударил меня в спину и поджег. Мы ведь не развлекались друг с другом все эти годы. Но не это.
Я качаю головой.
— Ты можешь простить его за то, что он ударил тебя в спину и поджег? Да что с вами такое, люди?
Лукас заставляет меня замолчать, а затем поворачивается к брату и говорит:
— Каким бы замечательным ни было это воссоединение семьи… чего ты хочешь, Марк?
Ответная улыбка его брата — сплошные острые зубы.
— Я не позволю тебе использовать эту женщину, как оружие против меня.
— Ты здесь по личным делам или представляешь интересы своих русских друзей?
— Какая горькая ирония, — говорит Марк. — Эта ситуация планировалась годами. Нам потребовалось терпение, чтобы внедриться в «Торн Групп». Затем мы заставили Дженнифер не упоминать о том, что посетителям не следует заходить в подвал, когда она послала своего подчиненного проверить территорию так близко к закату. Я был уверен, что, кого бы она ни послала, он сможет пройти через руны и разбудить тебя. В конце концов, это будет невинный человек, не причиняющий тебе зла, и ни один вампир не внушал ему этого. Никто из нас даже не знал, кто именно это будет.
— Ты это сделал? — удивленно спрашиваю я. — Ты тот самый засранец, из-за которого меня убили?
Марк рычит в мою сторону. Чувак действительно меня недолюбливает.
— Что она окажется так похожа на Анну. И это я неосознанно отправил ее к тебе.
— Почему ты так хотел меня разбудить? — спрашивает Лукас. — Просто из любопытства.
— Я с нетерпением жду возможности отправить тебе ее прах, брат. Шкатулка уже куплена. Из красного дерева с золотой и жемчужной инкрустацией. Весьма привлекательная вещь. Скоро. — И с этими словами Марк делает насмешливый поклон, а затем исчезает.
— Это… вообще-то, я не уверена, сколько раз уже кто-то угрожал мне убийством, — говорю я. — Думаешь, он будет чувствовать себя иначе, если узнает меня получше?
— Нет. Ты в порядке?
Я вздыхаю.
— Я не знаю.
Он просто наблюдает за мной.
— По крайней мере, теперь мы знаем немного больше о том, что, черт возьми, происходит. Жаль, что он не поделился с нами всем своим гнусным планом.
— Это было бы полезно.
Я протягиваю ему пакет с кровью. Он морщится, как большой ребенок.
— Не пей, — говорю я. — Я же не заставляю тебя.
— Все в порядке, — говорит он, отсасывая с не совсем скрываемой гримасой. — Давай вернемся вниз.
Моя челюсть трещит от зевоты.
— Должно быть, уже близок рассвет.
— Пора тебе отдохнуть.
— Ненавижу это. Ненавижу бояться. Жизнь была бы намного приятнее, если бы я никогда не знала, сколько монстров скрывается в темноте. — Я хмурюсь. — Что у нас на завтрашний вечер? Еще больше бедлама? Может быть, с добавлением резни?
— Я еще не уверен. — Его пустое лицо стало непроницаемым. У меня нет ни малейшего представления о том, о чем он думает. — Ты справляешься со всем этим лучше, чем я ожидал. Зачистка отеля. Угрозы от моего брата. Правда, что он направил тебя на этот путь.
— Я сделаю вид, что это был комплимент.
— В принципе, так и было. Я буду защищать тебя, ты же знаешь, — говорит он. — Насчет того, что произошло в моем кабинете. Я думаю…
— В твоем кабинете ничего не произошло. Во всяком случае, ничего такого, что нам нужно обсуждать.
Он просто смотрит на меня.
— Ты можешь расслабиться, Лукас. Я не собираюсь цепляться за тебя, как влюбленный младенец-вампир, который только что открыл для себя хороший секс.
— Только хороший? — спрашивает он.
— Я иду спать, — говорю я, снова зевая. — И я использую четвертую спальню справа. Я узнала у Генри и Бенедикта, и, похоже, она свободна.
Он поднимает подбородок и устремляет на меня взгляд. Такие выразительные глаза. Я почти вижу все мысли, которые роятся в его голове. Но в итоге он ничего не говорит. Это доказывает, что я сделала правильный выбор, оставив между нами некоторое пространство.
Не найти мне уединения в этом доме. Генри сидит на кровати рядом со мной в дизайнерском костюме, когда я просыпаюсь. На краткий миг мне кажется, что это Лукас. И мое глупое сердце радуется, что он рядом. Что он был первым, кого я увижу. Мне нужно провести с собой строгий разговор о правильном выборе. Особенно когда речь идет о бессмертных мужчинах. Не знаю, каковы вампиры-кочевники, но те, что собираются в семьи, похоже, стремятся быть в обществе друг друга. Но вполне логично, что вечным иногда бывает одиноко.
Что касается меня, то я больше привыкла к одиночеству. Прошло уже более десяти лет с тех пор, как я уехала из дома в колледж, а затем поселилась в Лос-Анджелесе по работе. В большом городе может быть одиноко. Завести друзей в зрелом возрасте может быть непросто. Подарок в виде новой семьи, готовой и желающей принять и поддержать меня в эти дикие времена, прекрасен. Я все еще скучаю по своей человеческой семье. Мне не стыдно признаться, что сегодня утром я снова плакала, чтобы уснуть. Мое мертвое сердце болит от мысли, что я больше никогда не увижу их. Никогда не стану частью их жизни. Но я знаю, что Лукас прав, для меня безопаснее держаться на расстоянии.
— Привет, — говорю я. — Который час?
— Солнце село почти час назад, соня, — говорит он. — Счастливый пятый день в качестве одного из неживых. Отец уже ушел в отель. Им с Лейлой нужно кое-что обсудить. Мы последуем за тобой, как только ты будешь готова. Я положил несколько идей нарядов на стул вон там, и я сделаю тебе макияж и прическу.
— Спасибо.
— Я когда-нибудь рассказывал тебе о том, как провел пару лет в гастролях по стране с театральной труппой? — спрашивает он. — Это был 1910 год, и водевиль был в тренде. Там были певцы, танцоры, комики, фокусники, в общем, всевозможные представления. Однажды мы даже пересеклись с Гудини. Такой интересный человек. Ужасно жаль, что с ним случилось. Но в те времена для макияжа использовали только пудру, помаду для губ и тени для век, которые выпускались в виде пасты.
— Так вот где ты научился это делать?
— Мне нравится приобретать навыки то тут, то там. Так интереснее. И делает меня очень популярным среди дам. Женщины любят мужчин, которые умеют быть полезными.
В спальне, где я спала, стоит роскошная чугунная кровать с подушками и одеялами разных оттенков синего. Здесь есть пустой шкаф, резной деревянный стул в стиле модерн и ванная комната, похожая на комнату Лукаса. Правда, не такая большая. На каменных стенах ничего не висело. Не знаю, лучше ли мне здесь спалось. Но мой мозг оценил некоторую удаленность от объекта моих ошибочных и извращенных привязанностей. Шанс привести в порядок факты и мысли. Это был просто хороший секс. Он ничего не значил. И я буду твердить себе об этом до тех пор, пока это не станет фактом.
