Рейтинговые книги
Читем онлайн Купите книгу, она смешная - Олег Сенцов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 57

Джим начал говорить сверху, затем спустился на землю по ступенькам и «… Ходил он меж людей и разговаривал с ними, со всеми и с каждым, с каждым и со всеми. И проникала любовь в души заблудшие и уходили оттуда ярость и ложь. Головы ихние прояснялись и переставали болеть…» (оттуда же).

Я смотрел, что делал Джим своими словами с обесцвеченным светом общества, как признавались и каялись они в своих прегрешениях, тех, что могли вспомнить и о тех, что не могли, как падали они на колени и как мало их, потом, вставало обратно. И я увидел воочию, что имел ввиду Джим когда говорил: «Делать людей лучше». Я не понимал, как такое возможно, а теперь прозрел и увидел: «Ходил он по земле, аки по суху, и делал то, что сам себе предначертал». И видел я радость и слезы на лицах прозревших, и простирали свои руки к нему и вторили ему сами не знамо что.

Но тут раздался сигнал клаксона и все это представление закончилось. Через толпу, окружившую Джима, пытался проехать грузовик. Водитель высунулся из окна и спросил, туда ли он попал? Вчера у него спустило колесо, он отстал от колонны и долго не мог найти дорогу, пока не наткнулся на свежую железнодорожную ветку и не поехал вдоль нее и пока не попал сюда и похоже, не очень опоздал. Пока он все это говорил, очищенные души министров-капиталистов вселились обратно в свои обрюзгшие тела, которые начали довольно дружно залазить в кузов автомобиля, выкидывая из него какие-то ящики, противно дзэнькающие при приземлении на теперь уже точно святую землю. К тому времени как шофер закончил свою не очень длинную историю, из кузова уже стучали по крыше кабины – это означало, что все, в том числе и министр транспорта и скатертей погружены и можно ехать. Человек в парадном мундире Майкла Джексона, важно усевшийся на почетное кресло переднего пассажира, сказал командным голосом народное африканское напутствие: «Трогай!» А чтобы у водителя не оставалось сомнений в правильности этого действия, добавил, как ставят ногу на плацу: «Рядовой!» Шофер грузовика нажал на акселератор, крутанул руля, и теперь уже точно правительственный автомобиль отбыл, оставив меня, Джима, бывших рабочих и монашек, любоваться длинным шлейфом, потянувшимся за ним. Когда пыль понемногу улеглась, монашки, к слову сказать, принимавшие активнейшее участие во вчерашних торжествах, в отличие от Джима, для которого вчерашний вечер прошел также как любой другой, начали, чтобы быстренько загладить свою вину, оказывать последнюю помощь самим себе и рабочим, страдающим от последствий суточной попойки. Мы с Джимом пошли на веранду.

— Ну и что, ты думаешь, что теперь все эти упыри завтра кинутся по своим кабинетам делать добрые дела? – я сел в кресло и решил рубать Буратино с плеча.

— Не знаю, — подозрительно спокойно ответил Джим, как будто его совсем не беспокоил результат его речи. Хотя первый эффект, конечно, был просто ошеломляющий! До меня хотя и не дошла очередь, но я был готов поведать миру о трех закопанных мешках! Но сейчас, спустя всего несколько минут, я уже никому ничего рассказывать не собирался. Наоборот, пришло какое-то чувство стыда и неловкости за свою слабость, так как будто ты вышел к гостям со спущенными штанами. И хорошо, что если только штанами! Всего на миг. Затем, ты, конечно же, спохватился, натянул брюки и теперь все вокруг делают вид, что ничего и не случилось. Но они-то знают, что случилось! И тебе, и гостям неловко, и это ожидание, когда можно будет расходиться, а ведь еще даже не подавали горячего. Так вот, когда я спросил Джима, то имел ввиду дальнейшие последствия от его выступления, а не краткий мгновенный эффект. Но видя, с какой спешкой собирались сильные сего небольшого мира, я предполагаю, что у них были абсолютно те же чувства, что и у меня. С тем лишь отличием, что, судя по их признаниям, они не только выходили к гостям без всего, но и делали при этом неприличные круговые жесты рукой и другими органами. И каково же им там теперь трястись в тесном грузовичке, всем вместе, но каждому наедине со своим позором и похмельем? Они ведь могут и потребовать сатисфакции за пережитое – завтра можно было с повышенной вероятностью ожидать небольшого расстрельного взводика. Единственное, что вселяло надежду и оптимизм, что гнев этих вершителей судеб повернется не против нас, а все-таки против мерзкого похитителя брезентов Джеббса. Еще немного пораскинув остатками простокваши в голове, я окончательно пришел к выводу, что нам ничего не угрожает, а все беды мира обрушатся на нашего бывшего, но по-прежнему сумасшедшего предводителя и его шайки в лейке. Надо быть окончательно свихнувшимся психопатом, чтобы выстроить эту дорогу ради одного вагона, а потом тут же кинуть всех ее акционеров. Я, конечно, предполагал, что он может так поступить, но… как говорится, всегда найдутся люди способные поступить более по сумасшедшему, чем другие боялись себе даже подумать. Он ведь мог спокойно уехать сегодня вместе со всеми и его наверняка еще выносили бы с вокзала на руках. Но размеры вавки в голове Джеббса, помноженной на бесконечное в интервале одной человеческой жизни богатство, уже не позволяли ему принимать сколь либо адекватные решения.

Что касается Джима, то ему явно было не по себе от понимания того, что его старания, по крайней мере, в этот раз пошли насмарку. Да и Елен, все равно, в конце концов, укатила на драгоценном поезде. Хотя Джим и говорил, что морально готов и даже уверен в ее будущем отъезде, но в глубине души он все равно надеялся, что она останется. Говорить с ним о ней было сейчас абсолютно бесполезно – он все равно принял бы безразличный вид, пожал своими узкими плечами и сказал, что это не его дело, каждый человек сам кузнец своего несчастья и так далее… Людям свойственно впадать в крайности и отрицать явное, когда оно, а чаще всего она, причиняет боль. Даже если ты стоишь первым в списке поборников справедливости, очень трудно оставаться до конца объективным по отношению к самому себе. Поговорю с ним об этом после, ну или он сам со мной заговорит, если захочет. А пока я пошел спать, потому что те два часа, что я спал стоя на банкете, в позе боевого коня, слишком близко рассматривавшего тарелку с салатом, было маловато даже для такой тренированной лошади как я.

На следующий день, в полдень прибыл поезд и полвагона. Мои обещанные полвагона были аккуратно отрезаны автогеном и благороднейше присланы мне вместе с тем самым старым паровозом на угле, почти пустым тендером и огромным сердитым негром-машинистом. Последний ругался на всех наречиях, которых он нахватался за сорок лет работы в порту, потому что вчера его подняли не свет не заря и скомандовали возвращаться в Порт, хорошо еще что вперед его толкал поезд-путеукладчик, а вот обратно сюда, уголек пришлось кидать самостоятельно, потому что его кочегар где-то запропастился на этом чертовом шабаше. Машинист и его комбинезон пошли искать и, по всей видимости, бить до средней степени увечий своего помощника, а я в очередной раз подивился стойкости слова и стабильности шизофрении Джеббса. Затем я залез в будку паровоза, застопорил паровой котел, как это однажды делали в одном интересном фильме и зашагал обратно в деревню. Поезд сегодня никуда не поедет — он поедет только тогда, когда я и мой Генеральный план, дадим ему зеленый семафор.

Машиниста звали Барнс, голова его была в седых кучеряшках, лицо — в бакенбардах, впрочем, как и видимая часть груди, и он гонял палкой вокруг миссии какого-то человека. Судя по одинаковым с Барнсом комбинезонам, несчастный был как минимум его двоюродным братом, а судя по походке, кочегаром. Не успел я к ним приблизиться, как на их крики и беготню из дома вышел Джим и взял их в свой оборот, сначала машиниста, а потом и его визави. Из разных щелей, на запах готовящегося на веранде обеда, стали выползать вчерашние пировальщики, они же позавчерашние чернорабочие и становились в очередь к общему котлу, в спины к ним пристроились, немного утихомирившиеся человек-свисток и человек-совок – эти титаны угля и топки. Но перед обедом, все они сначала попали на лекцию на открытом воздухе о вреде пьянства и смысле жизни, докладчик – Джим Гаррисон. Он явно отошел от вчерашних поражений и принялся с удесятеренной силой за своих будущих адептов. На это раз Джим был более краток и обошлось без коленопреклонений со стороны страждущих. Начавшийся сразу после этого обед практически никто есть не мог – жевать еще жевали, а вот глотать не получалось — голова никак не могла подать нужной команды, она был занята перевариванием духовной пищи. Видя всеобщее замешательство с приемом еды вовнутрь, Джим призвал всех к трапезе, и к народу как по волшебству вернулись глотательные рефлексы. Посмотрев, как лихо он все-таки обращается со своими подопечными, я несколько приободрился, и в моей голове снова возникли картинки из старой сказки о заветном креслице, что стоит в круглой комнатке. Если дело пойдет так и дальше, то насобирав такую армию зомби, мы с легкостью отожмем все пластиковые ведра в округе без единого выстрела!

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 57
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Купите книгу, она смешная - Олег Сенцов бесплатно.
Похожие на Купите книгу, она смешная - Олег Сенцов книги

Оставить комментарий