Инспектор Говоров вышел на середину перекрестка, поднял руку, и сразу все такси и частники, словно споткнувшись, замерли.
— Смотрите, — пискнула девушка и схватила шофера за рукав куртки, — тигр переходит улицу!
Шофер, старый московский таксист, сначала бросил взгляд на пассажирку, потом на перекресток, потом неторопливо высвободил руку, опустил боковое стекло и сплюнул на мостовую.
— Первым делом, барышня, шофера нельзя за руку хватать. Хорошо, что стоим. А если б, к примеру, на скорости шли? Врезал бы мне грузовик, и ремонтируй машину за счет профсоюза. А таксиста колеса кормят. Да, барышня, нам не позавидуешь. Поворот на красный отменили, холостой пробег уменьшили, да еще тигров на улицу выпускают. Все нас ловить пытаются. Реакцию проверяют. Чуть зазеваешься, и сразу дырка в талоне.
— Петя! Тигр переходит улицу!
— Где? Этот? Тьфу. Нашел чем удивить! Вот слушай, как только Сидор Петрович объявил о сокращении, у нас в отделе такой зоопарк начался...
— Тигр! Тигр на переходе!
— Так. Ясное дело. Иностранец. Наших-то небось в клетке держат, а этому за валюту гулять разрешают.
— Мама, я хочу такого, полосатого. Купи!
— Вовочка, нет у меня сейчас денег.
— Купи! Мама, купи! Ты же обещала! Я два дня съедаю всю манную кашу.
— Вовочка, ну посмотри. Он помятый, облезлый. Мы лучше завтра пойдем в «Детский мир» и купим новенького, блестящего и с голубым бантиком.
За человеком со свертком он вошел в теплую, очень светлую клетку, где было так много народу, что тигр испугался, как бы ему не отдавили лапы. Но зато удивительные, приятные и разнообразные запахи, можно сказать, прямо ударили ему в нос. Он даже облизнулся от удовольствия.
Женщина, которая шла прямо на него, смотря куда-то в сторону, вскрикнула и уронила сумку на пол. Раздался звон, и белая жидкость потекла к лапам тигра.
Жидкость оказалась вкусной и напоминала что-то далекое, детское.
— Безобразие! — вопила женщина. — Стиляги проклятые! Мало им, что кошек и собак за собой таскают! Тигров в магазины приводят! Я за молоком очередь отстояла. У, образина, жрет и не давится.
Женщина наступала. Он почуял недоброе и подался назад. Но где дверца из клетки? Он побежал, люди расступались, давая ему проход. Перед ним был барьер. Он хотел его перепрыгнуть, стал на задние лапы. За барьером лежали куски сочного мяса. И еще он увидел лицо человека в белом халате. Прямо на глазах тигра лицо сделалось мокрым. По нему текли капли воды. Нижняя губа у человека дергалась.
— Давай, киса, — вдруг сказал человек хриплым шепотом, — лезь!
И отступил в сторону. Тигр перемахнул через барьер, стукнувшись о стену. Но боль тут же забылась, потому что первый же кусок мяса оказался просто прекрасным. Он и не подозревал, что такое бывает.
— С ума сошел, Вася? — зашептал, заикаясь, другой человек в белом халате.
— Тащи побольше, дура, — ответил первый, — потом на него спишем, понял? И будет порядок.
Второй человек понял, и перед тигром шлепнулось сразу несколько кусков.
— Кушай, киса, не стесняйся, — шептал первый.
А второй, понятливый, громко и уверенно покрикивал на столпившихся за барьером людей.
— Ну, чего стоите? Не видите, что ли? Отдел закрыт на учет.
— Что происходит?
— Смотри, Валька, кино снимают.
— Привет, какое кино? А где прожектора?
— Скрытой камерой работают. Сейчас это модно.
— Научились у итальянцев. А в белых халатах с какой киностудии?
— Да не артист он, сынок. Продавец он. Я давно его знаю.
— Значит, массовка. По три рубля за день. Неореализм.
— За три рубля такого страху натерпеться? Смотри, как тигра урчит.
— Да это не тигр. Просто хмырь какой-то переоделся.
— Ну да, переоделся! Подойди поближе, посмотри. Ишь как зубами щелкает.
— А ему, бабушка, по десять рублей в день платят. За десять рублей я бы еще лучше щелкал.
— Возможно, они делают методом блуждающей маски...
— Какая маска? Гляди, как прыгнул! И побег, побег на улицу. Тут любую маску надень, а так не прыгнешь.
— Так парень циркач, второй Брумель.
— А куда он побёг?
— Ясно куда, переодеваться. Да будь это настоящий тигр, он бы дал шороху.
— Да, была бы потеха.
— Вот так, походишь по магазинам, насмотришься...
— Это еще что! Вчера в овощном продавщица молодая, нахальная, взяла чек и говорит: какой чек? Я, говорит, вашего чека в глаза не видала.
Почему он убежал? И не потому, что его смутила необычная обстановка, сильное освещение, гудящая людская толпа за барьером. И не потому, что неожиданный поздний ужин как-то выпадал из привычного режима дня, и организм больше не принимал пищи. И не потому, что он вдруг вспомнил о тигрице и об открытой двери и испугался, дескать, кто-либо войдет, обидит. А убежал он потому, что инстинктивно почуял: слишком много дармового мяса — это не к добру.
Сверху что-то загремело, гигантская вспышка осветила площадь. Серая стена надвигалась на него, казалось, шел обвал, еще мгновение — и потоки воды прижали тигра к мостовой. Он присел и зажмурился.
Когда ливень чуть стих и тигр открыл глаза, он увидел, что налетевший шквал смыл всех людей, и только он каким-то чудом уцелел, да еще четырехглазые звери осторожно скользили посередине улицы.
Промокший до костей, озябший, тигр медленно побрел вдоль домов, пытаясь найти укрытие.
А пьяный все лез и лез, настырный какой, и тогда Павлович запер дверь и отвернулся. Что с ним говорить? Все равно не поймет. Правда, в кафе, которое наполнилось почти мгновенно, как только начался ливень, нашлось бы еще одно место, но Павлович наметанным взглядом определил, что пьяный — шантрапа, плана с него не будет. А пустишь, еще скандал затеет, а отвечать кому? Опять же...
В дверь застучали. Пьяный прилип к стеклу.
— Хошь, милицию вызову? Хошь протокол схлопотать? — спросил Павлович, чуть приоткрыв дверь.
— Папаша, будь человеком, — попросил пьяный.
— Вот и ты будь сознательным. Ступай спать, протрезвись. Сказал не пущу, и конец. Привет родным.
— Конечно, чем меньше человек, тем больше власть хочет показать, — заметил язвительно пьяный.
— Большой какой выискался начальник! Да я таких начальников за шиворот таскал! — рассвирепел Павлович, хотя в обычной жизни был весьма смирным и унижался даже перед буфетчицей.
Пьяный попытался просунуть ногу, но Павлович опередил его и захлопнул дверь. Пьяный достал рубль и показал его Павловичу.
— И не проси, и не буду, — сказал Павлович, понимая, что его слов пьяный все равно не услышит. — Купить меня вздумал, начальник, мать твою.
Павлович вошел в вестибюль и собрался было пройти в туалет, как в дверь застучали так сильно, что Павлович испугался за стекло.
Он подбежал, но пьяного уже не было. Спрятался, наверно. Ну появись только, подумал Павлович, я тут же дам свисток, и схлопочешь ты суток пять, ишь какой, рублем размахивает, да я эти рубли...
Вдруг сбоку в стекло заглянула страшная полосатая морда. Павлович сначала оторопел, а потом погрозил кулаком.
— Я тебе прикинусь. Ишь как рожу разрисовал, я тебе такого тигра покажу. Обмануть вздумал?
Полосатая морда исчезла.
— Вот так, — сказал Павлович, — ученый нашелся. Хотел взять меня «на понял». Если Павлович сказал не пущу, все, конец. И привет родным.
Лейтенант не успел поднести трубку к уху, как услышал отчаянный вопль:
— Тигр, тигр стоит около будки! Тигр, живой тигр!
— Что? — спросил лейтенант.
— Тигр! — визжал голос из трубки. — Я дверь держу, а он стоит, зубами щелкает.
— Послушайте, гражданин, — устало сказал лейтенант, — если уж пьете, так закусывать, надо. И потом, поймите, в милиции тоже люди работают.
Он положил трубку. Старшина вопросительно смотрел на него.
— Ничего особенного, — сказал лейтенант, — просто один решил повеселиться.
* * *
— Дежурный по городу Леонов.
— Леонов? Говорит капитан Чесноков. Я следую на патрульной машине за тигром. Тигр идет по Садовому кольцу в направлении площади Маяковского.
— Тигр? Что он там делает?
— Что делает? Погулять, наверно, вышел. Спросить у него?
— Ладно, Чесноков, ты эти хохмочки оставь. Высылаю людей.
Не оборачиваясь, он почувствовал, что за ним следят. Он остановился. И тот зверь тоже остановился. Он побежал. А зверь не отставал. Он понесся прыжками, а зверь продолжал преследование, держась от него слева и чуть сзади.
Тигр увидел освещенную широкую дыру, и инстинкт, древний спасительный инстинкт подсказал ему правильное решение.
Он оказался в узком коридоре, где было сухо и светло. Только бы в другом конце нашелся выход, подумал тигр, иначе мне крышка. Но в другом конце коридора показался человек. Значит, выход был. Тигр бросился к выходу. В последнее мгновение мелькнула мысль: «Вдруг человек его остановит?» Но человек тихо сел на пол, а тигр проскочил мимо него, а потом вверх по ступенькам и выпрыгнул снова на эту же улицу, но с другой стороны. И дальше тигр, словно умудренный опытом предков, уходящих от погони, повернул обратно.
