Побывали в аэропорте Пулково-2, убедились, что Соркина А. Д. вылетела пятнадцатого ноября рейсом Санкт-Петербург — Тель-Авив. Рейс был чартерный, то есть она должна была возвратиться тридцатого ноября. Нынче было двадцать второе, но ясно, что Соркина не вернется, если она не полная дура. А что она далеко не дура, милиция заметила еще раньше, когда допрашивали ее как свидетеля по делу об убийстве Риммы Точилло. На всякий случай сочинили запрос в Израиль. Но дело это долгое, так сразу не решается, поэтому начальство, сделав всем подчиненным выволочку, немного успокоилось.
* * *
В одно прекрасное утро (не потому прекрасное, что погода или обстоятельства были особенно хороши, а потому, что Павел Аркадьевич Куракин принял для себя за правило каждое новое утро считать прекрасным, пока оно не доказало обратного), — в одно прекрасное утро Павел Аркадьевич вышел из дома в сопровождении своего шофера-телохранителя Артура и подошел к машине. Артур обошел черную «ауди» с водительской стороны, открыл замок.
Павел Аркадьевич распахнул правую заднюю дверцу и сел на свое обычное место.
Что-то было не так. Он поднял глаза на водителя. За рулем сидел не Артур. Худощавый невзрачный человек лет пятидесяти совершенно не запоминающейся наружности, повернулся к Куракину и сказал:
— Здравствуйте, Павел Аркадьевич. Не волнуйтесь, я только хочу сообщить вам о результатах своего расследования.
— Ах, это вы, — Куракин нервно передернул плечами, — ну у вас и манеры… Так и до инфаркта довести можно.
— Это профессиональное. Вы, кстати, телохранителя своего, Артура, не ругайте — он все равно ничего не помнит. Короче, как я вам уже доложил по телефону, Марианну убила первая жена ее мужа Анна Давыдовна Соркина. Она же взяла ваши деньги — судя по всему, в момент убийства сейф был открыт, и Анна Давыдовна подчинилась импульсу, не смогла удержаться от соблазна.
Мотивом убийства были, разумеется, не деньги, а месть за разрушенную жизнь.
— И как вы можете это доказать? — прервал Павел Аркадьевич, потому что у него было множество причин для недовольства.
— В то утро Соркину видели в салоне.
То есть старший мастер, которая пришла раньше всех, думает, что она никого не видела, но в подсознании у нее отложилось…
Впрочем, мои методы вам неинтересны. Далее, ни один человек в магазине слыхом не слыхивал про деньги, уж мне-то никто не соврет, можете не сомневаться. И после моего допроса они тоже не знают ничего про деньги, — усмехнулся странный человек, заметив, как Павел Аркадьевич поморщился. — Соркина проникла в магазин через подвальный вход, который обнаружила, надо полагать, случайно. Кстати, милиции теперь это тоже известно. Через два дня после преступления Анна Давыдовна улетела в Израиль к родственникам, виза у нее была получена заранее. Деньги она увезла с собой, я проверял на таможне — ее не досматривали, она вполне могла это сделать — просто положила их в сумочку.
— И как же мне теперь эти деньги получить? — недовольно просопел Павел Аркадьевич.
— А вот это уж не моя забота. Я вас предупреждал, помнится, что к карательным органам не имею ни малейшего отношения, насилие — не моя стихия. Моя работа — получение информации. Я со своей стороны предоставил вам по этому делу полную информацию.
— Когда? — закричал Павел Аркадьевич. — Когда ее уже и след простыл?
— Минутку, — проговорил его собеседник таким голосом, что у Куракина внезапно заломило в висках и в ушах раздался скрипучий звук пионерского горна, — минутку.
Соркина улетела в Тель-Авив пятнадцатого ноября. Вы же обратились ко мне за информацией по этому делу шестнадцатого, то есть когда ее, как вы совершенно справедливо изволили выразиться, уже и след простыл.
Оперативнее надо действовать, Павел Аркадьевич, промедление в таких делах смерти подобно. Или утере восьмидесяти тысяч долларов. Так что работу свою я считаю выполненной и хотел бы с вами рассчитаться. За вычетом аванса с вас причитается… — сыщик назвал весьма внушительную сумму.
Куракин хотел было отбрить нахала, но язык у него не повернулся, а руки почему-то сами потянулись за кожаной сумкой-барсеткой. Отсчитывая деньги, Павел Аркадьевич сам удивлялся своей феноменальной уступчивости.
— Благодарю вас, Павел Аркадьевич, — сыщик не спеша пересчитал наличность, убрал деньги во внутренний карман пиджака и протянул Куракину картонный квадратик, — вот вам на всякий случай адрес израильских родственников Соркиной, но самой ее там уже нет. Она три дня назад уехала в морской круиз по Индийскому океану и вряд ли возвратится в Израиль. Во всяком случае, я бы на ее месте этого не сделал. Артура не ругайте. — С этими словами он открыл дверцу машины и почти сразу исчез.
Павел Аркадьевич успел только заметить, что со спины человек кажется гораздо моложе, не старше сорока.
Артур тут же сам сел на водительское место. Он потирал висок и выглядел как-то растерянно, видно было, что он и сам не понимает, что это с ним приключилось. Куракин хотел было наорать на водителя, но вовремя себя остановил, сообразив, что проку от этого не будет никакого — Артур ничего не помнит, да и ни в чем не виноват. Посмотрев на карточку с израильским адресом, Куракин выбросил ее в окно машины: выцарапывать деньги из-за границы сложно и небезопасно, пожалуй, придется на этих деньгах поставить крест…
Расставаться с деньгами, однако, Павел Аркадьевич ужасно не любил, и пока машина плавно двигалась по набережной Невы, в голове у него зародилась идея, что можно предпринять, чтобы вернуть хотя бы часть утраченной суммы.
Прошло две недели. Наступила зима. Народ помаленьку начинал готовиться к встрече Нового года. Выпал снег, на улице стало светлее, и настроение у людей немного поднялось, тем более что в предвкушении праздника все казалось не так плохо.
Сергей выскочил из лифта и заметил, что дверь соседей открыта настежь.
— Теть Надя, ты дома? — обрадованно крикнул он.
— Дома, дома.
Надежда две недели ухаживала за больной матерью, ту положили в больницу, и хоть все оказалось не так страшно, но больница была далеко от дома, поэтому домой Надежда приезжала редко, только чтобы приготовить мужу обед и проведать кота, а так ночевала у тетки, поблизости от больницы.
— Поправилась бабушка?
— Более-менее. Ты давай, заходи, я соскучилась.
— Так, — сказал Сергей, переступая порог квартиры, — про Сан Саныча я не спрашиваю, опять он отсутствует.
— Сегодня я даже и не знаю, где он, — отмахнулась Надежда, — ослабила контроль.
Что у тебя нового? — И, видя, что Сергей нахмурился, поспешно добавила:
— Чай будешь пить? Я торт купила.
— Ну ладно, — подобрел Сергей. — Что ж, дело-то «маньяка с розой» закрыто.
— Как так?
— А вот так. Установили, что Мадам Джакузи прикончила первая жена ее мужа, из мести. Она вполне могла, улики косвенные есть.
— Это ты мне рассказывал в прошлый раз!
— Дальше, улетела она в Израиль и там пропала.
— Искать надо!
— Кто там будет искать? Им-то что до нее, она же у нас преступница, а не у них.
Поискали для проформы и бросили. А тут убийства-то прекратились, вот начальство и распорядилось дело это закрыть. Дескать, убийца есть, ножи там, розы — все совпадает…
— Да ведь ножи не те!
— Те, не те — какая разница! Дело закрыто — и все!
— Ну с Мадам Джакузи понятно — месть.
А остальных-то на кой черт ей резать? — недоумевала Надежда.
— Наверное, для конспирации, — усмехнулся Сергей.
— А ты что так спокойно об этом говоришь? — прищурилась Надежда. — И вообще у тебя вид какой-то довольный, торт не ешь. Женился, что ли, что теперь сытый?
— Не женился, но тещу заимел, — рассмеялся Сергей. — Теперь хожу к ней чай пить.
— То-то я смотрю, ты поправился, — ревниво заметила Надежда.
— Угу, — довольно согласился Сергей, — такая, я тебе доложу женщина, просто клад! Готовит.., ну прямо как ты. — Он добавил это, видя, как Надежда насупила брови. — Она свидетелем проходит по этому делу. И зовут почти как тебя — Надежда Петровна.
— А почему ты говоришь — теща? У нее что, дочка имеется? — проницательно заметила Надежда.
— Трудно с тобой, — вздохнул Сергей. — Лишнего не ляпнешь, ты сразу все заметишь.
Дочка-то у нее есть, и тоже, кстати, свидетелем по делу проходит, только мне там ничего не светит.
— Что же ты себя так низко ценишь?
Говорят же — старшую дочь выбирай по матери. Какая мать, такая и дочка со временем будет!
— Вряд ли. Она на мать совсем не похожа.
* * *
Сергей перехватил неудобный цветочный горшок и локтем нажал звонок квартиры на улице Карпинского.
— Иду, иду! — послышалось за дверью.
Сергей выставил вперед проклятое денежное дерево и ввалился в квартиру.
— Ой ты, Господи! — воскликнула нестарая еще женщина, мама Тани Королевой. — Спасибо вам, Сереженька! Уж как мне жалко было, что оно пропадет! А лиану, что вы в прошлый раз принесли, я в поликлинику отдала. У них места много, развесили ее по стенам. А денежное дерево никому не отдадим, у себя оставим, авось деньги в доме заведутся…
