с определенными квотами. Когда в 1946 г. количество заявлений от негров превысило квоту, командование армии впервые отказалось принимать негров и с этой целью затруднило условия приема для негров. При приеме негр должен набрать 39 баллов, тогда как для всех других достаточно только 15 баллов.
Давая разъяснение по этому поводу, военное министерство указывало: «Для того чтобы… осуществлять необходимый контроль в отношении числа призванных, для негров были повышены требования на предварительных испытаниях».
Расовая дискриминация в американской оккупационной армии вне пределов Америки, повидимому, также не уменьшилась. Владелец бара «Тысяча и одна ночь» во Франкфурте (Германия), обвиненный во «враждебном поведении и неуважении к вооруженным силам союзников» за то, что он отказался обслужить двух американских капралов негров, заявил в свое оправдание, что он взял пример с белых подразделений армии США, которые, как он видел, в течение пяти лет отказывались обслуживать негров.
В свете всего этого не удивительно, что многие американские солдаты негры, демобилизованные в Европе, предпочли остаться там, потому что в большинстве европейских стран они будут пользоваться гораздо большей свободой, чем у себя на родине. Когда одного негра-ветерана, обучавшегося в европейском медицинском учебном заведении на основании закона о помощи ветеранам спросили, собирается ли он вернуться в США, чтобы получить там практику, он ответил: «Вы что, считаете меня сумасшедшим?»
Негр-ветеран, который пел в одном парижском ночном клубе, получив от одного импрессарио обещание сделать его «великим», если он вернется в США, ответил: «Благодарю вас, но я не хочу быть великим, я просто хочу быть счастливым».
Вступление США в войну в Корее в 1950 г. выявило ряд моментов, которые отнюдь не способствовали усилению престижа Америки в глазах небелого мира.
Начать хотя бы с того, что сегрегация, как правило, лежала в основе деятельности должностных лиц, формировавших армию для сражений в Корее. Южные конгрессмены почти преуспели в своих попытках включить в проект закона положение о том, что белый солдат, который откажется сражаться бок о бок с неграми, должен получить удовлетворение и быть зачислен в подразделение, целиком состоящее из белых. Правда, этот акт был отклонен конгрессом, но было ясно, что сегрегация будет продолжаться.
В августе 1950 г. секретарь отделения Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения в Мобил, штат Алабама, Джон Лефлор направил генералу Луису В. Херши, ведавшему организацией воинской повинности, телеграмму с протестом против сегрегации негров-призывников в автобусах на пути следования к месту назначения, а также против того, что «негров-призывников, созванных для предварительных испытаний, здесь заставляют питаться в душной кухне частного ресторана, в то время как белые юноши, вызванные для этой же цели, питаются в главном зале».
Употребление презрительного слова «гук», которым многие белые американские солдаты называли южных и северных корейцев, китайцев и японцев, вызвало такие протесты, что военные власти в конце концов были вынуждены официально запретить его употребление, хотя, впрочем, это и не дало особого результата.
Ярким свидетельством того, что различные приказы о прекращении сегрегации в вооруженных силах не выполняются, может служить тот факт, что негритянский 24‑й пехотный полк во время войны в Корее был брошен на передний край сразу по прибытии.
Сами негры шутили, говоря, что их всегда оттесняют на задний план, а на фронте их посылают на передовые позиции раньше всех.
Потери в 24‑м полку были исключительно большие, а пополнение и снабжение довольствием, в том числе обувью, осуществлялось с опозданием. Белая пресса стала много писать о борьбе цветных Джи-Ай[2] против цветных корейцев. Но негритянская пресса писала о другом: ее страницы стали заполняться сообщениями о зверствах, совершенных не корейцами, а белыми американскими офицерами в отношении негритянских солдат.
24‑й полк ошибочно подвергся бомбежке американскими военно-воздушными силами, в результате чего он понес серьезные потери.
6 августа 1951 г. вновь назначенный командир 24‑го полка полковник Артур С. Чемпени (белый), обращаясь к своим солдатам, сказал, что он собирается изменить репутацию «трусливого» 24‑го полка и сделать его «боевым» полком. Впоследствии полковник Чемпени подтвердил обратившемуся к нему корреспонденту, что он действительно сказал своим солдатам, что цветные плохо сражаются, но он сделал это не для того, чтобы подорвать их моральный дух, а, наоборот, хотел добиться того, чтобы они «отчаянно сражались».
14 августа ординарец полковника Чемпени попросил перевода, сообщив, что он слышал, как полковник говорил белому капитану: «Цветные — трусы и не будут воевать!»
На другой день на дороге близ Хемена подполковник Джон Т. Корли (белый), командовавший 3‑м батальоном 24‑го полка, зарядив оружие, приставил дуло к груди лейтенанта негра Чарльза Эллиса и приказал ему сдвинуть свой транспортер, с военным снаряжением с дороги. Когда лейтенант Эллис спросил подполковника Корли, знает ли он, что подлежит военному суду за то, что направил оружие на своего товарища офицера, Корли ответил: «Вы совершенно правы, но я все же застрелю вас, если вы не сделаете то, что я сказал».
Дело лейтенанта Леона А. Джилберта, который был приговорен военным судом к смертной казни, заслуживает особого внимания. Лейтенант Джилберт, раненый ветеран второй мировой войны, 10 лет прослуживший в армии, страдающий от недомогания и шока, полученного в результате продолжительных тяжелых боев, отказался подчиниться приказу белого старшего офицера вернуться с 12 своими людьми на позиции, так как это обрекало его на верную смерть. В связи с волной протеста президент Трумэн заменил Джилберту смертную казнь 20 годами каторжных работ и лишением звания, пенсии и других льгот. У его жены осталось трое детей.
Вслед за преданием военному суду лейтенанта Джилберта последовали военные суды над целыми группами и подразделениями 24‑го негритянского полка. В то же время такие меры не принимались в отношении белых подразделений, отступавших под давлением противника. Это не могло не вызвать возмущения среди американских негров. Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения выступила от имени негритянских военнослужащих.
«Письма, которые мы получили от осужденных солдат, и разговоры, которые мы имели с военными корреспондентами, со всей убедительностью свидетельствуют о том, что многие из этих людей явились жертвами расовой дискриминации, — заявил Таргет Маршалл, адвокат Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения. — Очевидно, некоторые из них пострадали за ошибки, допущенные высшим начальством».
Негодование американских негров вызывало и то, что южнокорейские войска были включены в боевые подразделения белых американцев, в то время как настойчивые требования о включении в белые подразделения американских негров оставались без внимания.
Пуэрториканцы, которые имеют в своем составе много негров и лиц смешанного происхождения, также подвергались сегрегации, будучи сведены в отдельные боевые подразделения, находящиеся под командованием американцев.
Возможно, наиболее жестокий удар по американскому престижу
