Сейчас она была абсолютно уверена, человек, на которого она смотрела, был Амун, а не Мика. Это означало, Повелители не причинят ему боли. Слава Богу. Сила ее облегчения была ошеломляющей.
Что случилось с тобой? задавалась вопросом она снова. Теперь, когда ее опасения по поводу возможных пыток и казни Амуна оказались излишни, она не могла забыть или опровергнуть два простых факта. Этот человек никогда не был Ловцом. Этот человек был ее врагом.
Она должна была убить его. Она должна добавить палочку к ее счетам к вечеру. Как Баден, Амун заслужил наказание независимо от ее подавленности. Эти люди делали в Древней Греции мерзкие вещи ... Тем не менее. Она не могла заставить себя причинить ему боль. Он был слишком избитым, слишком несчастным.
Стремился только защитить ее.
Его отношение изменится. Ты знаете, что это произойдет. В ту минуту, когда он поправиться, его друзья скажут ему кто ты. Он схватит тебя за горло быстрее, чем ты сможете сказать: - Но я пощадила тебя.
Она позаботится о его ненависти потом. Пока, к лучшему или худшему, она и Амун были связаны. Позже она будет искать ответы, узнает, как и почему. Может быть, она даже сможет убедить себя, что она никогда не мечтала о нем. А потом ... может быть, потом она могла бы найти способ прервать связь, которая связывала их. Если он не сделал это первым.
До тех пор …
Она будет, как и раньше, делать все от нее зависящее, чтобы спасти этого мужчину.
Даже эта мысль была предательством Ловцов. Предательством лично Мики. Но это не меняло ее планы и то, что она знала по возвращению домой ее отношения с ним закончатся.
Она была потрясена отсутствием у нее сожалений от такой перспективы. Потрясена, сверх меры тем, что не хотела, что бы было по-другому. Ей только было жаль, что не было способа сообщить ему.
Спокойно. Она желала другого мужчину, одержимого демоном мужчину, и Мика заслуживал лучшего, чем она могла ему когда-нибудь дать.
Она вздохнула, уменьшив звук эхо Амуна. Было приятно, что-то выяснить. Если бы только исцеление Амуна оказалось бы таким же простым. Она протянула руку и убрала мокрые от пота волосы со лба. Эти танцующие тени завизжали, бросившись от нее и спрятавшись под кожу Амуна, поскольку воин наклонился к ней, ища более тесный контакт.
Что же представляет собой эта темнота? Что это значит?
Определенно что-то злое как она подозревала сначала. Амун, очевидно, это ненавидел, съеживаясь, поскольку последняя нить мрака исчезла в нем.
Хайди, моя Хайди. Другой вздох раздался в ее голове, на этот раз пропитанный удовлетворенностью. Не оставляй меня.
- Я не оставлю тебя. - Ее дрожь усилилась, когда она поднялась рядом с ним и сжала его в объятиях. - Я буду здесь до тех пор, как вы нуждаетесь во мне.
В собственной спальне, Торин наблюдал Хайди на одном из своих мониторов. Хайди. Ожила. Кто бы мог подумать? И почему Страйдер не сказал ему? Вопросы потеряли свою важность между одним сердцебиением и следующим. Его глаза расширились, поскольку тени, всячески старались избежать ее прикосновения. Он никогда не видел ничего подобного, и понятия не имел, что это значит.
Он знал одно. Она не была человеком, как она сказала Страйдеру. Никакой простой человек не может испугать демонов, как она только что сделала. И они испугались ее. Они скрыты внутри Амуна, а не пытались избежать его, как они делали с самого начала.
- Так что же она за хрень? - пробормотал он.
Нахмурившись, Страйдер влетел в палату Амуна. Настолько нетерпелось Хайди достичь воина, ее заклятого врага. А теперь, Страйдер увидел ее растянувшуюся на кровати, обвившую Амуна, нежно поглаживающую его лоб. Как будто она хотела быть там. Как будто она была рада быть там. Помогать Повелителю.
Она думает, что Амун ее парень, помнишь? Конечно, она была рада. Конечно, она помогает.
- Экс? - прорычал он сильнее, чем намеревался.
Ее стальной взгляд переместился и посмотрел на него с опаской.
- Что? - Не было ничего осторожного в ее голосе. Это одно слово щелкнуло его даже с большей силой, чем использовал он.
Ясно, она хотела, чтобы он вышел и оставил ее одну.
Его зубы заскрежетали, и он сбил волну ревности, которая вдруг разбушевалась в нем. Ревность.
Ревность из-за Ловца. Ловца, которого он всегда планировал убить. Почему он не может быть просто счастлив, что теперь у Амуна был шанс выжить?
Потому что Хайди собиралась сделать Амуна несчастным. И если большой парень влюбился в нее, он может просто отказаться от своих друзей, чтобы быть с ней. В конечном счете, она предаст его.
Я не позволю этому случится. Никогда.
Выиграй, сказал Поражение, чувствуя вызов.
Я это сделаю. Страйдер поднял обе руки. В левой он держал шприц. В правой, цепи. Они ждали в коридоре, кстати, но она была чертовски обеспокоена Амуном, что бы заметить. - Ты действительно думала, что у тебя с ним будет свобода действий, не так ли?
Глава 9
АМУН ВЫТЯНУЛ САМ СЕБЯ ИЗ запутанной паутины своего ума и заставил свои веки открыться. Первое, что он заметил: вкус замороженного абрикоса во рту, он был замечательно холодным внутри, охлаждающий пожары, которые бушевали в нем, и земной аромат доносившийся до его носа каждый раз, когда он вдыхал.
Второе: солнечные лучи струились через окно, тяжелые шторы были раздвинуты, и жалюзи открыты, что бы приветствовать каждый яркий луч. Его глаза слезились и горели, но по крайней мере слезы смыли туманный щит застилавший будто плащом всю комнату, что позволило ему более четко взглянуть.
Третье: Страйдер откинулся на легком стуле, который был помещен прямо перед кроватью Амуна, наблюдая за ним с умыслом, с практически угрожающим выражением.
Ум Страйдера был чист, и преднамеренно. Воин знал, что Амун мог прочитать каждые из его мыслей.
Все здесь знали об этом. Что было, когда они хотели конфиденциальности, потому что Амун просто не мог остановить поток их самых сокровенных тайн, не важно, как он этого хотел, им пришлось окутывать их тьмой и тишиной.
- Как ты себя чувствуешь?- спросил Страйдер, его тембр был колючим и грубым.
Хотя новые демоны грохотали в его черепе, у Амуна не было никаких проблем с пониманием. Он попытался поднять руки, чтобы показать свой ответ. Как дерьмо, по большей части. Абрикосы, озноб, оба затмевали его худшую боль.
Только, его руки отказались повиноваться умственной команде. Почему?
