собирала чемоданы.
Во все эти поездки я отправлялась с большой тревогой, несмотря на то что мне нравилось узнавать новые места. Я терпеть не могла расставаться с детьми, но в поездке мои страхи утихали, пока мы не оказывались в двух днях пути от дома, после чего страхи оживали в полную силу, и в последнюю ночь я обычно представляла себе все самое ужасное, что могло случиться с детьми без меня. Они могли выпасть из окна или упасть в камин, или попасть под машину! Моя свекровь всегда присматривала за ними, пока мы были в отъезде, так что причин для беспокойства не было, но в те годы дети часто простывали, у них болели уши и миндалины, и они заражались многими из менее серьезных детских болезней.
Любая мать знает, что должна быть готова ко всяким превратностям судьбы, но нужно время, чтобы к этому привыкнуть. Сначала кажется, что вы или кто-то еще должен был предотвратить беду. Позже вы узнаете, что никакая забота не защитит от несчастных случаев, и все, что вы можете сделать, это встретить своих детей со спокойствием и твердым духом, когда они к вам придут.
Летом 1914 года мы с детьми, как обычно, поехали в Кампобелло, но над Европой сгущались тучи войны, и Вашингтон был полон тревожных настроений. В августе мне предстояло родить ребенка, и мы решили, что доктор, который заботился обо мне и моих четырех детях, прилетит на роды. Мисс Спринг, та самая няня, которая всегда была со мной в такие моменты и приходила как можно чаще, когда дети болели, составила мне компанию. Муж приехал на короткие каникулы, свекровь была в своем коттедже неподалеку. Но вместо того чтобы ждать подходящего момента, я разбудила мужа ночью 16 августа и сказала, что ему нужно поехать в Любек и позвать нашего старого друга, доктора Беннета. Свекровь услышала, как он крикнул людям на «Полумесяце», чтобы они пригнали небольшую лодку, на которой он поплывет, и прибежала из своего коттеджа узнать, что случилось.
Всем пришлось ждать почти до конца следующего дня – ребенок появился на свет лишь ранним вечером 17 августа. Я чувствовала себя виноватой, зная, что у доктора Беннета много других пациентов, которым, возможно, гораздо сильнее нужно его внимание, и пыталась отправить его обратно, но он чувствовал свою ответственность и остался рядом. Наконец все было кончено, и он сказал мисс Спринг: «А что, она такая же, как и все мы. Я никогда раньше не заботился о летних людях».
Франклин-младший, второй ребенок, получивший это имя, развивался нормально, а у меня никогда еще не было такого плавного восстановления.
Франклин приехал 25 июля, но 29-го получил телеграмму о возвращении в Вашингтон, поскольку война казалась неминуемой. Он телеграфировал мне оттуда о разных событиях, произошедших до его возвращения в Кампобелло. Никто из нас не отдавал себе отчета в том, сколько лет войны ждет нас впереди. Это лучше всего иллюстрирует тот факт, что молодой банкир, женатый на двоюродной сестре моего мужа, уверял нас тем летом, что война не продлится долго, ведь банкиры всего мира могут контролировать ее, отказывая в кредитах. Когда мой муж заметил, что люди всегда находили деньги на войны, не один представитель финансового мира понимающе улыбнулся и сказал, что это лишь вопрос нескольких месяцев, и вскоре Европа снова будет жить в мире.
Пока я все еще лежала в постели, подошел один из эсминцев и несколько дней кружил вокруг побережья. Мой муж чуть не довел всех молодых офицеров до сердечного приступа, настаивая на том, чтобы провести корабль через отрезок, который казался им очень опасным. Франклин хорошо знал местные воды, и все прошло благополучно.
Помню, как он провел эсминец через пролив между Лонг-Айлендом и Стейтен-Айлендом. Это проход между материком в Любеке, штат Мэн, и островом Кампобелло. Прилив проходит здесь с огромной скоростью, кроме времени затишья, и при отливе невозможно провести эсминец или любой другой большой корабль. Но если знать, как пройти во время прилива, это можно сделать. Мой муж проделывал это несколько раз, хотя офицеры были уверены, что он пробороздит дно.
Той осенью Франклин, хотя и не ушел в отставку с поста помощника министра военно-морского флота, решил поучаствовать в сентябрьских праймериз против Джеймса Джерарда на место в Сенате и проиграл. Я мало что помню о той кампании. Мне пришлось остаться в Кампобелло до конца сентября, и наш ребенок был настолько мал, что я сосредоточила все внимание на нем. Не думаю, что мой муж вообще рассчитывал на победу. Он не считал себя подходящим кандидатом для работы в Сенате Соединенных Штатов и, наверное, для него было большим облегчением вернуться за свой рабочий стол в министерстве военно-морского флота.
Глава 8
Растущая независимость
Весной 1915 года президент Вильсон назначил моего мужа и мистера Уильяма Филлипса, который был помощником государственного секретаря, руководителями павильона San Francisco Fair. Мистер Филлипс взял на себя ведущую роль. Я должна была поехать с Франклином и сопровождать вместе с ним вице-президента и миссис Маршалл – личных представителей Президента на ярмарке. К нашей большой радости, министр внутренних дел и миссис Франклин Лейн, а также мистер и миссис Адольф Миллер решили выйти одновременно.
Вице-президент и миссис Маршалл должны были присоединиться к нам в Чикаго, и поскольку я толком не знала никого из них, а вице-президент имел репутацию молчаливого человека, я переживала, что мне придется с ними тесно общаться. Но они оба мне очень понравились, и, несколько раз пообедав с довольно молчаливым джентльменом, я обнаружила, что у него есть запас сухого юмора и никакой претенциозности. Когда он чего-то не знал, то говорил об этом прямо. Когда ему что-то не нравилось, он так и говорил и обычно отпускал забавное замечание. Мы стояли на задней платформе поезда, когда пересекали Большое Соленое озеро. Все восхищались красотой, которая нас окружала. Вице-президент вынул сигару изо рта, что делал довольно редко, и заметил: «Мне на самом деле никогда не нравились живописные пейзажи».
Я снова начала обретать независимость, потому что обязанности мужа не позволяли ему постоянно путешествовать с нами, и я привыкла сама управлять слугами во время переездов из Вашингтона в Гайд-парк, в Кампобелло и обратно.
Летом 1915 года я провела некоторое время в Кампобелло, когда пришла телеграмма, в которой сообщалось, что Франклину удалили аппендикс в Вашингтоне. Я уже направлялась к нему, когда один из пассажиров поезда окликнул меня по имени. Он вручил мне телеграмму, в которой говорилось: «Франклин чувствует себя хорошо, ваша свекровь с ним. Луис Хоу».
Я была готова с большой радостью убить бедного
