Прошло время звуков. Теперь ты улыбаешься желтым осенним листьям в лужах на черном асфальте, сумасшедшему поступку давнего друга, который, бросив дела, мчится через всю сетку метро, чтобы разделить с тобой пиццу на теплой кухне. Теперь ты ценишь в отношениях не то, что получаешь и отдаешь, а то, что вы просто вместе.
Я пришел к этому благодаря Водопад. Она не очень верит, что когда-нибудь сможет легко отпускать то, что само идет в руки, и легко соглашаться с тем, что принять трудно. «У меня такая странная тяга к оставшемуся позади. Я не хочу туда, но хочу чувствовать, как тогда. Хочу радоваться чему-то совершенно незначительному, пусть даже мне это видится абсолютной ерундой. Хочу смотреть на мир теми глазами, с той же наивностью — она, хоть и опасна, но прекрасна. Горжусь всем, что было. Для меня точка в одной истории всегда была началом следующей. Стена, о которую жизнь ударила меня со всей силы, стала частью нового дома. Оно того стоит!»
Водопад перебирает свою коллекцию разноцветных пуговиц, выбирая из них черные и забрасывая их в мусорное ведро. Я слушаю ее. Женщина все равно остается женщиной, какой бы мудрой она ни была. Удивительная легкость в ее словах. Не выдерживаю, говорю ей об этом:
— У вас, девушек, желания худеть и печь пироги возникают одновременно. Все выдумываете себе сами — любое объяснение любому настроению. Не слишком ли быстро вы утомляетесь от трезвых мыслей? Хотя это как раз понятно, если они идут наперекор вашим мечтам...
— Ты, может быть, отчасти прав, но не надо делать из нас идиоток. Просто мы заболеваем сомнениями, когда вокруг становится пусто, и возвращаемся в прошлое, чтобы удостовериться, что было время, когда мы на самом деле жили. А не только вкалывали на благо общества, заполняя пустоты настоящего. Состояние женщины напрямую связано с состоянием мужчины, находящего с ней рядом. Подумай об этом!
Выкидывает последнюю черную пуговицу, вздохнув с облегчением.
— Хорошо, я это обязательно учту, ты только не переставай так же надувать губки, когда сердишься.
***
Она отвечала молчанием на мои слова о любви, испытывала на прочность, уходила от разговоров о нас, а вчера неожиданно поцеловала в губы. Мы сидели перед телевизором, обложившись подушками. Она ела персики, я смотрел «Близость» с ощущением дежавю. У меня так было. И я учился доверять через недоверие, и ко мне тоже шли через толпу, сквозь время, в замедленном режиме.
Это был поцелуй светлый и отчаянный, будто мы долго шли к нему и, наконец, воссоединились с огромным облегчением. Я давно ждал этого, но опасался сам нарушить тишину. Ценил ее присутствие рядом, ценил дни, проведенные вместе, не окрашенные сексуальным влечением. Мы — два уставших, но не сломленных человека, которые держатся за руки, цепляются за красоту окружающего мира, чтобы научиться жить заново.
Пиала с персиками опрокинулась с дивана, бархатные шарики покатились по полу, пульт от телевизора затерялся где-то под нами. Я раздевал ее быстро, спешил, желая прижать к себе тело с шумом водопада. Она целовала мое лицо, шею, руки, я входил в нее и замирал, наслаждаясь теплом, пытаясь не расплескать свой жар. Она торопила, вбирала меня в себя плотнее. Не было сил сдерживаться, но только я освобождался от первой волны страсти, как после короткой передышки меня накрывало следующей.
Я не помню, сколько продолжалась наша эйфория — фильм давным-давно закончился, а за окном рассвет разгонял ночь. Свет из окна создавал эффект свечения, делал ее кожу бледной. Мы разговаривали, сплетясь телами, как одно большое диковинное существо.
— Зато вы всегда запоминаете не тех женщин, с которыми были в постели, а тех, с кем у вас мог бы быть успех, но по тем или иным причинам ничего не было.
— Нет-нет. Ты слишком обобщаешь, Водопад. Я помню только главных женщин моей жизни, а их не может быть много. Чем больше времени я провел с дорогой мне женщиной, тем глубже ее след в моей жизни.
— Ты говоришь про время как критерий... А по-моему, для мужиков время не имеет особого значения. Вот в сексе, к примеру, — у вас нежность может быть сиюминутной. Пока в ней есть физиологическая подоплека. А женщина, если позволит себе быть нежной, то после утреннего расставания не остановится.
— Ага, ты еще скажи, когда порно смотрит, надеется, что в конце герои поженятся.
— Кстати, да. Не веришь?
— Водопад, мы такие смешные! С чего бы нам переживать за остальное человечество? Лучше поцелуй меня.
— Хм... И оставить человечество в покое?
— Главное, меня в покое не оставляй.
Я люблю время с ней. Оно не распадается на составные элементы, становится единым, течет в верном направлении. Вызывает неосознанную улыбку. Я больше не боюсь холодов, даже жду осени. Это будет еще один шанс. И мы будем теми, кем рождены были стать, но почемуто забыли об этом.
11
Мы уедем туда, где нам хорошо. Хорошо даже в самую ненастную погоду, когда пузыри бесконечного дождя достигают пугающих размеров. Хорошо даже в самый тяжелый понедельник, когда озадачивает именно то, о чем не волнуешься и не задумываешься даже в остальные дни недели.
Нам хочется другой жизни, в которой будет все, о чем мы оба мечтали, но растеряли мечты в городской суматохе. Дом, куда мы ездили на каникулы, теперь будет нашим. В его стенах перестанем стыдиться слабостей, наоборот, будем гордиться ими.
«Мы, женщины больших городов, стали слишком мужчинами. Отучили себя от желания довериться противоположному полу, показать слабость, которая есть в нас по природе, как бы мы не спорили с этим. Боимся признаться себе, как порою нам хочется обнять кого-то и уткнуться носом в щеку. Жизнь ведь прекрасна, когда чьей-то щеке нужен твой нос». Я и Водопад, мы устали от сложности, непредсказуемости большого города. Тянет к домашнему уюту, к свободе, когда нет соседей снизу и сверху, а любые неприятности ниже зеленых гор за окном.
Я всегда любил спать в доме тети Эльзы. Там сон не шел сразу. Я по два часа лежал под перламутровыми бликами потолка и слушал, как движется стрелка настенных часов в абсолютной тишине. Будто молоток бьет по пустой металлической трубе, громко и звонко. Странно так, с тех пор много чего утекло, многое потеряно, приобретено меньше, а вот шум стрелок запомнился и связывает меня с тем временем. В той атмосфере живет детство, именно в тех краях находится заветный тоннель, попадая в который перестаешь взрослеть.
Помню вечера, разговоры с тетей Эльзой, огоньки в печи, неспешное чтение «Трех товарищей» перед сном, бумажные снежинки на Новый год, как стояли в церкви с дрожащими свечами. Тетя Эльза нас водила туда с настойчивостью: «Хватит беситься и петь, пора уже и о духовном подумать». Хорошее время было, беззаботное, как любая юность.
Тогда у меня в жизни не было дел, которые я не мог выполнить. Они не тянулись за мной бесконечным шлейфом. Тогда все планировалось за пять минут, совершалось здесь и сейчас, на лету. Меня ничего не держит в большом городе.
Здесь больше никто не окликнет меня. Люди стали похожи на прочитанные книги. Редко кто идет за мечтой, отвоевывая ее у обстоятельств. Порядок человеческих действий прост, чаще всего эгоистичен и доведен до автоматизма. Здесь слишком много иллюзий, но и они не приносят успокоения. В них попросту увядаешь и становишься ничтожным винтиком в бесчеловечном механизме большого города.
Я так не хочу. Я за настоящее. С Водопад.
***
Выходные в четырех стенах. Перемещения из спальни в ванную, оттуда в кухню, потом обратно, в постель. Нам ничего не нужно, кроме нас двоих. Такой вполне логичный эгоизм, к нему приходишь, пережив неоднократно одни и те же эпизоды жизни, извлекая урок почему-то именно в последний раз. Больше не отдаешь всего себя людям. Отделяешь кусочек от того, чем можешь поделиться, протягиваешь его тому, кто достоин и по-настоящему нуждается.
Теперь мы вне хитроумных сплетений, нам некогда вникать в ситуации, итог у которых один — в очередной раз убеждаешься в тщедушности, скользкости большинства людей. Раньше подобные эпилоги оставляли неприятный осадок, не позволяя доверять, открываться, разделять. Сейчас все воспринимается как обычное дело и подтверждает в сотый раз убежденность, что доверять можно только тем, кто тебе доверяет. Лучше верить не тем даже, с кем прошел не одну дождливую дорогу, а тем, с кем у тебя совпадение по главным для тебя пунктам. Проверка временем нередко подводит. То, что связывает двух людей в настоящем, порой сильнее любых испытаний прошлого.
Она прокаливает специи на сковороде с толстым дном, предварительно измельчив их. Аромат семян черной горчицы, кумина, кориандра, мускатного ореха и паприки витают по дому, преображая пространство, придавая восточный колорит. Она готовит ужин в нашу честь. «Не надо никакой даты, повода. Просто пусть этот день станет нашим днем. Тридцатое августа. За два дня до осени».
