Он нанес три или четыре удара, действуя на чистом рефлексе, слишком быстро, чтобы позволить себе думать, миниатюрные каскады искр рассыпались вокруг него с каждым ударом.
Он не "увидел" дыру в защите соперника, скорее он ее почувствовал, почувствовал изменение, произошедшее в гудящем ощущении фурий двух клинков, сталкивающихся и переплетающихся.
Он выбросил руку с клинком вперед в змеином выпаде, заставляя меч противника следовать за своим, и отвел острие в сторону достаточно далеко, чтобы позволить ему подойти вплотную и схватить своей раненой левой рукой запястье соперника, сжав его с силой, увеличенной фурией.
– Ай! – вскрикнула Китаи одновременно болезненно и довольно. – Хватит, хватит!
Тави выпустил ее запястье, и девушка-марат подняла свой клинок в быстром салюте, затем одним движением убрала его в ножны, даже не утруждая себя посмотреть на них.
– Ты жульничала, – сказал Тави. – Я пытался сосредоточиться.
Китаи выпятила нижнюю губу с недовольной гримасой.
– Бедный алеранец нуждается во всех своих правилах, чтобы оставаться в безопасности.
Тави замахнулся рукой на нее. Китаи засмеялась и увернулась.
– Вороны, Китаи. Ты ведь знаешь, как тяжело я работал. Пока я не смогу заставить фурию проявиться…
Она всплеснула руками в воздухе.
– Два года назад у него вовсе не было фурий, и он был доволен. Сегодня у него есть больше, чем он когда-либо надеялся иметь, и ему недостаточно.
Тави зарычал и убрал свой меч, также не глядя. Он не смог бы объяснить, как он это сделал. Он просто почувствовал, когда кончик лезвия оказался у металлического устья ножен, вроде того, как он чувствовал, что все пальцы в правильном положении, когда натягивал перчатку.
– У меня не будет возможностей для практики, когда мы будем на марше. Ты знаешь это. Это был мой последний шанс попробовать, следующий теперь не скоро предоставится.
– И ты попробовал, – сказала Китаи.
Она положила руку на бедро и повернулась к нему, ее зеленые глаза были жесткими.
– Это не сработало, и ты начал выходить из себя, после чего это тем более вряд ли бы получилось.
Выражение ее лица немного смягчилось.
– Ты лишь изматывал бы себя, чала.
Она была права, думал Тави, что жутко раздражало, но он чувствовал ее искреннюю заботу о нем, чувствовал почти так же хорошо, как если бы это были его собственные эмоции. Его усиленное фуриями восприятие все еще было противоречивым и часто довольно расплывчатым, но в том, что касалось Китаи, оно было четким и безошибочным.
Или, возможно, узы, которые их связали, в большей мере были ответственны за эмпатию, развившуюся между ними. Он не был уверен.
Китаи изучала его, глядя своими ярко-зелеными глазами в его, и качала головой.
– Ты слишком много думаешь, алеранец. Всегда планируешь. Всегда спрашиваешь. Всегда просчитываешь. Поразительно, что твоя голова еще не загорелась изнутри, – она взглянула на солнце, затем вниз, на порезы на его груди. – Пошли. Дай мне привести тебя в порядок. Он скоро будет здесь.
Тави моргнул и посмотрел на себя. Он почти забыл о ранах. Он блокировал боль раньше, чем осознал ее, и держал подальше, совершенно не думая об этом. Конечно же, как только он сделал это, магия дала сбой, и порезы стали жечь и неприятно покалывать.
Китаи принесла ткань и флягу с водой и стала промывать порезы и царапины. Тави удалось сохранить молчание на протяжении всего процесса, хотя его с трудом можно было назвать приятным. Ему пришлось закрыть глаза и медленно выдохнуть, когда Китаи очищала одну из ран.
Девушка-марат слегка вздрогнула и наклонилась, нежно поцеловав его рядом с больным местом. Затем перевязала две раны, которые все еще слабо сочились кровью, ее движения были уверенными. Они и должны быть такими, думал Тави. Великие фурии знали, что у них было достаточно возможностей попрактиковаться друг на друге за последние два года.
Тави только-только натянул рубаху, когда лошадь Энны медленно пересекла вход в долину. Всадница плотно закрывала глаза одной рукой.
– Капитан? – обратилась она. – Китаи велела мне, не смотреть на вас, когда вы раздеты. Как я должна узнать, одеты вы или нет, не глядя?
Тави наградил Китаи ровным взглядом.
– О-о, помилуйте.
Она смеялась над ним. Вообще то, она делала это довольно часто, подумал Тави. Улыбка, появившаяся вместе со смехом, была сокрушительной, и он почувствовал, как улыбается ей в ответ, несмотря на все усилия, все провалы этого дня.
– Все в порядке, Энна, – сказал Тави. – Можешь смотреть.
– Какое великодушие, – сказала Энна, опуская руку и улыбаясь Тави. Затем она немного разочарованно нахмурилась и вздохнула. – Я пропустила все самое интересное.
– Центурион, – напомнил Тави.
Она быстро отсалютовала ему.
– Человек, которого никто из нас не видел и которого никто из нас не запомнит, хочет встретиться с вами, сэр.
– Он знает меня, – произнес голос молодого мужчины, и Эрен показался позади лошади Энны, ласково погладив бок лошади, когда проходил мимо. Он был невысоким, ростом около пяти с половиной футов, но тонкий как тростинка парень, которого Тави когда-то встретил в Академии, заметно окреп.
Неприметный Эрен с волосами песочного цвета, был по-прежнему изящным – но это было изящество охотившегося кота или дуэльного клинка, а не писчего пера. Он был одет в потрепанные обноски, которые не подходили ему по размеру, и выглядел как большинство беженцев в лагере.
Кивнув Китаи, Энна удалилась. Тави повернулся к молодому человеку и обменялся с ним рукопожатием, затем нахмурившись осмотрел его наряд.
– Эрен, я никогда не говорил, что снова засылаю тебя.
– Прошу, – сказал Эрен. – Я профессиональный шпион, Тави. Я бы не принес пользы оставаясь здесь. – Он с улыбкой повернулся к Китаи и галантно склонился к ее руке. – Спать с закрытыми глазами не так уж плохо, но я начинаю терять сноровку.
– Ты вернулся только три дня назад, – сказала Китаи.
– Этого вполне достаточно, – сказал Эрен. Он заговорщически понизил голос и скрытно склонил голову к Тави. – Так или иначе, я не могу работать, когда начальники заглядывают мне через плечо.
Тави улыбнулся, хотя не чувствовал веселья. Эрен работал в стане канимов – целый год риска на оккупированной территории. Некоторые командиры канимов прилагали огромные усилия, чтобы отыскать и уничтожить шпионов.
Много таких информаторов было поймано, и больше их никто не видел. Тави понимал, что Эрен очень сильно рисковал быть пойманным, когда покидал оккупированную территорию, а на брови у него был свежий шрам, который он никак не объяснял.
– Есть что-нибудь от Первого Лорда? – Тихо спросил Тави.
