не могу разочаровывать людей, но сейчас другого выхода у меня попросту нет.
– Это ничего не значит, к сожалению, – глаза девушки гаснут, но лгать ей я не имею права. – Врач сказал, что такие вещи иногда происходят… перед тем, как становится хуже.
Она хмурится, что-то прокручивая в голове, а затем резко бледнеет. И мне объяснений не надо, чтобы понять, о чем именно Маша подумала сейчас. Да, все так, как бы ужасно это не воспринималось. Но пусть лучше знает правду заранее, чем потом переживет настоящий шок.
– Нет, – испуганно мотает она головой. – Я не верю! Глеб, у вас же куча денег! Ты не можешь просто позволить ему умереть!
Я бы всю эту кучу отдал, не задумываясь, да только чудеса не продаются… И нет такой цены, которую можно было бы отдать, чтобы продлить жизнь дорогого человека. Смотрю, как Маша кусает губы, борясь с подступающими слезами, и не выдерживаю. Подхожу к ней, обнимая подрагивающие плечи. Позволяю спрятать лицо у меня груди.
– Машунь, мы ничего не можем изменить… Но можем скрасить для него оставшееся время. Сделать так, чтобы ему стало легче, если не физически, но хотя бы душевно, – и когда она чуть отодвигается, поднимая голову и вопросительно глядя на меня, добавляю: – Ты же мне поможешь?
Припарковав машину на стоянке у больницы, рассматриваю девушку. Почти всю дорогу она молчала, поглощенная собственными мыслями, а я старался не лезть. Проговорили допоздна, и так понятно, что Маша глаз не сомкнула. Бледная, уставшая. Видно, что переживает. Я только за это одно готов простить ей все на свете. Наши перепалки, скандалы и выходку с мальчишкой-ботаном. Мне безумно приятно осознавать, что кто-то так сильно волнуется о моем отце. Кто-то в принципе совершенно чужой. Она ведь девчонкой совсем была, когда он развелся с ее матерью, да и прожила в нашем доме очень недолго. Вряд ли можно в таких обстоятельствах говорить о какой-то там большой любви. Маша попросту не успела бы его полюбить.
Но она определенно беспокоится, гораздо больше, чем женщина, утверждающая, что я ей небезразличен. Кручу в голове события последних дней, мои разговоры с Ириной и понимаю, что ей-то как раз оказалось все равно. И то, что происходит с моим отцом, и то, что раньше случалось на моей работе. В моей жизни. Она любит поговорить о себе, рассказать о своих собственных проблемах, но почти никогда не спрашивает о моих. Хотя и не должна ведь. Она мне не жена, не невеста, даже постоянной любовницей назвать ее не поворачивается язык. Нет в наших отношениях никакой любви. Мы просто спим вместе время от времени, когда обоим это удобно. И только. Оттого так разителен сейчас контраст.
Маша облизывает пересохшие губы, заставляя меня снова зависнуть на них. Несмотря на всю неуместность происходящего, не могу не думать о том, что было между нами. Не могу не желать продолжения. Зацепила она меня, так сильно, словно и впрямь вернулся в юность, когда не мог управлять разбушевавшимися гормонами. Хочу ее, видеть, чувствовать, трогать. Знать, что она рядом. Протягиваю руку, поправляя выбившийся из косы локон. С этой прической девушка выглядит моложе, совсем еще школьница, а я ощущаю себя гребаным извращенцем, который мечтает соблазнить малолетку. Но так приятно дотрагиваться до нее. Хотя бы невзначай…
На мгновенье удерживаю пальцы, поглаживая нежную кожу на щеке. Девушка вздрагивает, поднимая на меня глаза, и лицо розовеет от смущения.
– Глеб, не надо… не сейчас…
Она такая горячая, податливая и сладкая, что сводит с ума. А эта робость волнует еще больше. Уже и отвык видеть краснеющих девиц. И мне нравится, дико нравится это ее «не сейчас». Мы постараемся все решить, вместе, сделаем для отца то, на что хватит сил и возможностей, а потом я доберусь до припухших, вкусных губ. Зацелую, заласкаю всю, сделав, наконец, то, чего хочется так сильно.
– Ты выглядишь уставшей, – тихо отзываюсь, наклоняясь к ее лицу и легонько касаясь губами прохладного лба. – Боюсь, что отцу это не понравится. Он и так успел выговорить мне за то, что я досконально не изучил твою биографию. А сейчас наверняка станет возмущаться, что не дал тебе как следует отдохнуть.
Девушка смеется, хоть и не очень весело.
– Пусть возмущается. Знаешь, я даже хочу этого. Когда у человека есть силы делать что-то такое, еще не все потеряно. Может, его специально позлить? Или озадачить чем-то?
Маша вопросительно смотрит на меня, и я вспоминаю, как отец всегда отказывался брать выходные и больничные, если на работе были серьезные проблемы. И мне даже казалось, что он не устает. Откуда-то черпает новые и новые силы, разгребая те сложности, которые другим были неподвластны. А что, если моя сестренка права? Если он поймет, что еще есть дела в этой жизни, с которым больше никто не справится, вдруг это станет достаточным стимулом, чтобы победить болезнь?
Глава 17
Маша
Что со мной не так? Впрочем, может, дело вовсе не во мне? У Медведева однозначно опыта будет побольше. Не то что у меня: два с половиной ботана! До окончания школы и после, не считая неудачный опыт в доме отчима.
Глебу же достаточно коснуться легким невесомым движением – и меня несёт бурным потоком эмоций. Тело тотчас откликается на его внимание, и хочется плавиться от настойчивых рук. Понимаю, что ситуация не самая лучшая, и сейчас совсем не время. Но все же его прикосновения безумно приятны, и хочется, чтобы он не останавливался. Скорее, наоборот: припарковал на обочине машину и дико пылко любил меня. Любил своим большим упругим членом с бархатной головкой и выпуклыми венами. Наверное, эти картинки мне никогда не стереть из памяти. Уж слишком много я успела рассмотреть, когда его девушка вылизывала ему яйца.
Воспоминание об Ирке портит настроение, и я непроизвольно отворачиваюсь к окну в машине.
– Что-то не так? – спрашивает Глеб, и я боковым зрением успеваю заметить, как он хмурится.
Тряхнув головой, стараюсь выкинуть все ненужные воспоминания и сосредоточиться на главном.
– С чего ты взял? Я просто немного нервничаю… Вот и все! – пожимаю плечами, кинув на него беглый взгляд.
Кажется, мой ответ не нравится ему: он ещё больше хмурится и изредка подозрительно поглядывает на меня.
– Уверен, при встрече с тобой отец тотчас оживёт! Он очень хотел тебя найти, поверь!
Не могу понять, это своего рода поддержка или он действительно так считает. Снова окидываю его взглядом и решаю промолчать. Не вижу смысла
