голосом, от которой у самой на коже проступают мурашки, шиплю:
– Пошла вон отсюда!
Обалдевшая Ирина сверкает своими глазищами и, пробурчав что-то неразборчивое с явной угрозой, что я обязательно об этом пожалею, наконец, покидает мою спальню.
Оставшись одна, растерянно осматриваюсь и направляюсь в ванную комнату. Встав под горячие струи, вместе с водой заглатываю слёзы. Обида, словно снежный ком, растет до такой степени, что мне просто необходимо выплеснуть все наружу. Но совершенно не с кем поговорить, поделиться переживаниями или спросить совета.
Наревевшись вдоволь, выбираюсь из душа и решаю немного отвлечься. Конечно, глупо срываться посреди ночи непонятно куда, можно далеко и не ехать. Просушивая волосы махровым полотенцем, я выглядываю в окно, завороженно рассматривая подступившую ночь. Высоко в небе огромная луна. Вот оно – мое спасение!
Особо не заморачиваясь с прической, закручиваю все еще влажные волосы в гульку. Натягиваю джинсы и длинный кашемировый свитер, надеясь, что не замерзну в такой одежде.
Выудив чемодан, достаю из него свою старенькую мыльницу. На хороший дорогой фотоаппарат средств пока не накопила, а эта старушка, хоть и видала виды, но пока ни разу не подводила меня, позволяя даже ночью делать изумительные кадры.
Когда необходимо отвлечься, нет ничего лучше любимого занятия! Я закидываю на плечо ремешок с камерой и выглядываю в коридор. Никого. В доме совсем тихо. Ступая осторожно, не желая привлекать к себе внимание той, которую явно забыли сжечь на костре, спускаюсь к парадной двери. Обуваю любимые кеды и наконец-то выхожу на улицу, глубоко вдыхая прохладный свежий воздух.
Делаю несколько снимков, с немалым удовольствием погружаясь в съемку. Раздающиеся щелчок за щелком – сейчас самый приятный звук для моих ушей!
Фотографирую небольшой фонтан, но видимость оставляет желать лучшего. Хотя это все пустяки, главное, найти тот самый ракурс, который поможет компенсировать все остальное.
Я огибаю дом и решаю отправиться во внутренний двор, где в голубой глади бассейна отражается ночная красавица-луна. И почти сразу невольно рождается мысль, как здорово было бы поплавать вот так, ночью под звездами. Почему бы и нет, ведь лето в этом году довольно теплое. Питер, конечно, любит чудить с погодой, но раз уж Медведевы построили бассейн под открытым небом, значит, вода достаточно нагревается, так что и зимой можно искупаться.
Делаю еще несколько снимков отражения луны в воде и вечернего сада и, окончательно успокоившись, начинаю раздеваться. Вода в самом деле оказывается очень теплой, градусов тридцать, если не больше.
– Какой же кайф! – разве что не урчу от удовольствия. – Это как огромная горячая ванна!
Нырнув под воду, продолжаю наслаждаться чудесной ночью и стараюсь выкинуть из головы весь мусор, больше ни о чем не думая. Есть только я, горячая вода и возможность пофотографировать. Сделав несколько гребков, подплываю к краю бассейна и дотягиваюсь до камеры. Просто обязана сделать еще несколько снимков! Стараясь не намочить аппарат, выхожу на середину бассейна и начала щелкать водную гладь, которая от моих движений идет рябью.
Не знаю, сколько провожу так, выхватывая кадр за кадром, кажется, вообще теряю счет времени. Луна поднимается еще выше, а звезды светят ярче. Блестят множеством золотых огней, раскашивая небо над головой.
Но охваченная красотой ночи, я не сразу замечаю, что нахожусь в саду не одна. Из ночных грез меня выводит охрипший голос Глеба.
– Это что, сейчас мода такая, ночью голышом в бассейне звезды считать?
Глава 16
Глеб
Привычные пробки в этот раз не раздражают: я настолько поглощен мыслями о встрече с отцом, что почти не замечаю дорогу домой. Радо обрадовался. Слишком рано. Почему-то после звонка доктора решил, что если отец пришел в себя – это хороший знак. Но приезжаю, и врач объясняет, что возращение сознания – временное явление. Скорее всего, перед ухудшением. И, хотя не произносит это вслух, и так становится ясно, о каком именно ухудшении речь.
А когда вижу отца, изможденного, с посеревшим лицом, едва ворочащего языком, даже без комментариев специалиста становится понятно, что ни на что хорошее рассчитывать не приходится.
Оказавшись в палате, я снова ощущаю себя мальчишкой, маленьким, потерянным, который не знает, куда бежать и где искать спасение. Собственных сил не хватает, а единственный человек, способный поддержать, больше меня самого нуждается в поддержке.
Но перед отцом как-то надо держаться. И, тем более, не начать его жалеть, я знаю, что терпеть не может подобного. Он, к счастью, сразу заговаривает о деле, не давая мне расслабиться.
– Ты нашел Машу?
Поговорить о пропавшей дочери его бывшей жены – отличный способ отвлечься, но почему-то меня задевает, что его волнует это так сильно. Ни бизнес, ни мои личные дела – девчонка, которую он не видел столько лет. Это более чем странно… но сейчас я на любую его странность готов отреагировать одинаково: принять все. Пусть делает, что хочет, интересуется, чем угодно. Лишь бы жил…
– Нашел, – стараюсь говорить как можно более нейтрально, чтобы ни в словах, ни в выражении лица не промелькнуло ничего, позволившего бы ему заподозрить то, что произошло между мной и Машей. Отец всегда отличался проницательностью, и что-то мне подсказывает, болезнь не лишила его этой способности. Не хочу рисковать. – Она приехала поступать в институт. Я предложил ей переехать к нам.
– Умница девочка! – на измученном лице проступает улыбка, и оно как будто даже проясняется. – Я знал, что из нее выйдет толк. Ведь поступила? И куда?
– Э-э-э… – открываю рот, да так и остаюсь стоять в недоумении. Понимаю, что ответить мне нечего. Я ведь не удосужился уточнить у Маши, куда именно она поступила. Институт она упомянула, а вот название факультета нет. Мы вообще толком не разговаривали с ней. Или ругались, или… делаю глубокий вдох, когда горячая волна снова бьет в пах. В общем, не до разговоров нормальных нам с ней было. Да только вряд ли такое объяснение устроит отца. – Она только вчера переехала, мы еще не успели пообщаться.
Отец хмурится.
– Глеб, я не узнаю тебя! Как можно быть настолько невнимательным? Не только вчера, а уже вчера! И ты до сих пор не выяснил, чем живет девочка?
Это в самом деле моя оплошность. Я ничего о ней не знаю. Лишь то, что она невероятно привлекательна и сводит меня с ума.
– А ее мама? Людмила тоже приехала?
Отрицательно качаю головой. Лицо отца снова на глазах теряет краски: видно, что ему тяжело дается этот разговор, да и мое признание об отсутствии бывшей жены его явно не
