нужно было снимать с предохранителя и досылать патрон в ствол. Так что, скорее всего, я ничего не успел бы сделать… Они бы сбили меня с ног и уехали спокойно.
— И что же? — торопила я его. Но мужу явно хотелось попугать меня и себя неслучившимся несчастьем.
— Вдруг пришло спасение, — сказал он. — Совершенно неожиданно. Сзади подъехала машина гражданской гвардии. Всегда все ругаются, что они торчат на перекрестках и портят вид вокруг. И смеются над ними… И демократы во всех газетах пишут, что достаточно одной муниципальной полиции, и нечего пугать людей и тратить деньги налогоплательщиков на гражданскую гвардию. Я и сам так думал всегда, ты знаешь…
— Знаю, — сказала я. — Все так думают.
— Да, вероятно. До тех пор, пока не попадают в тяжелые ситуации, — кивнул муж. — Они подъехали сзади и осветили нас фарами. Их смутило то, что время уже темное, и две машины стоят у обочины…
Их было трое. Они вышли и потребовали всех предъявить документы. Мужчины видимо сильно испугались. Они решили, что я могу сейчас просто передать их гражданской гвардии. Я видел их безумные глаза…
Но сделать они ничего не могли, потому что один проверял наши документы, а двое других отошли на пару шагов и наставили на нас автоматы. Эти вечерние проверки на дорогах… У нас в Толедо такого не бывает, а тут, в Барселоне, говорят, это частое явление. И все ругаются, но вот ведь оказалось, что меня это спасло. Конечно, кому приятно стоять под дулом автомата…
Бандиты зря боялись, что я сдам их. Потому что, как они правильно сказали, я — умный и образованный человек… Мой портфель ведь уже был в их руках, у старшего. И мне потом было бы очень трудно доказывать, что они отобрали его у меня насильно. А не что это я сам передал его им, а когда подъехала гражданская гвардия — испугался и решил повернуть вспять…
Доказать, что это было так, никто бы не смог, но тень на репутацию была бы брошена основательная.
Так что устраивать скандал я не собирался. Но портфель все же нужно было как-то вернуть. Все же теперь я уже не так боялся этих парней…
Пока сержант проверял мои документы, я спокойным голосом сказал старшему из мужчин:
— Передайте мне, пожалуйста, мой портфель. Спасибо, что подержали, — и протянул руку. Некоторое время, точнее секунду или две мы смотрели друг другу в глаза. Видимо, он пытался определить до какой степени я напуган и насколько решительно готов действовать.
— Пожалуйста, — наконец сказал он и протянул мне портфель.
— Что в нем? — сразу насторожился сержант.
— Бумаги, — ответил я и даже раскрыл портфель, продемонстрировав гвардейцу содержимое. Против бумаг он ничего не имел…
Потом проверили документы у тех троих. Все они оказались в порядке. Они страшно нервничали, я заметил это. Все-таки они здорово рисковали. И все время ждали от меня чего-то…
Вид у них очень неприятный, дорогая. Это убийцы, мне так показалось, во всяком случае… Таких людей, с такими рожами не часто приходится встречать. Так что меры безопасности, которые приняли гвардейцы, я думаю, были не лишними. Эти парни выглядели так, что вполне могли расправиться с нами, если бы могли. Просто под дулами двух автоматов не «разгуляешься».
— Почему вы остановились здесь? — спросил напоследок сержант. Я промолчал, предоставив выкручиваться тем, кто был виновен в остановке. Они же стали плести какую-то ерунду:
— Мы остановились, чтобы спросить синьора, правильно ли мы едем к пляжу Санта-Маргарита, — сказал старший и все остальные закивали головами.
— Это правда, синьор? — обратился ко мне сержант. — Здесь все в порядке?
Я сказал, что да. Зачем мне были нужны разбирательства? Тем более, что доказать что-либо было все равно невозможно.
Симон посмотрел на меня, и печально улыбнулся:
— После этого я сел в машину и поехал домой, к тебе. А эти шпионы отстали и не поехали следом. Думаю, все же их сильно вывело из равновесия появление гражданской гвардии. Хотя они, несомненно, и понимали, что это случайность…
Хуже всего то, что и я понимаю, что эта была случайность и мне просто повезло. Не появись солдаты с автоматами, у меня почти наверняка стащили бы портфель, и я уже сейчас имел бы крупные неприятности.
— Но ты больше не должен брать с собой на дом документы с верфи, — сказала я тревожно. — Теперь, когда ты уже висел на краю пропасти, тебе следует быть осторожнее. Ты научен горьким опытом. Действительно, только счастливый случай спас тебя.
— Это так, — согласился Симон. — Но дело заключается в том, что эти люди не отвязались от меня. Вот ты как раз слышала их очередной телефонный звонок.
— Они звонят тебе и на работу? — поинтересовалась я. Хотя, какая разница, если подумать?
— Нет, на работу они не звонят, — сказал Симон. — Наверное, они боятся, что на военной верфи телефоны прослушиваются… Хотя скорее всего, это не так.
Муж выглядел осунувшимся, глаза его были несчастные, как у больной собаки. Сегодня после службы я заехал в магазин, — сказал Симон, — а когда вышел, то обнаружил, что рядом с моей машиной стоят двое из тех… Которые остановили меня тогда. В первый раз. Они стояли и ждали меня.
— И что же ты? — взволновалась я опять. Мне страшно не понравилась вся эта история. Вероятно, я интуитивно чувствовала, что добром это не закончится…
— На стоянке возле супермаркета было много народу, — ответил муж, — и мой пистолет теперь всегда снят с предохранителя, когда я выхожу с верфи. Так что я не испугался ничего конкретного… Просто меня огорчило, что они опять появились.
— Что они хотели от тебя на этот раз?
— Все то же. Они сказали, что не отстанут от меня, пока не получат своего. Я ответил, что это глупо, сел в машину и уехал. Они не стали меня догонять или делать что-то в этом роде. Наверное, прошлый раз их кое-чему научил… Но теперь вот они позвонили домой, и все начинается сначала.
— Послушай, — сказала я, — а почему бы тебе не обратиться в контрразведку? Ведь это их дело — оградить тебя от этих типов. На самом деле — это ведь скорее всего действительно шпионы. Так что твоя информация может оказаться очень ценной и полезной.
— Знаешь, — ответил помолчав Симон, — я потому и не хотел тебе ни о чем рассказывать. Ты ничего не понимаешь в этом, и твои советы не могут мне помочь.
— Почему? — не поняла я и обиделась.
— Потому что у секретных служб свои методы работы. И свои
