Когда Шаймор искупался, натаскав холодной воды, то сон вроде как и пропал. Он вошел на кухню в поисках чего-нибудь съестного и увидел на столе бутылку с вином. Бровь вальдара взлетела вверх. Он взял бутыль и покрутил в руках, а потом прочел записку:
Нашел у себя в погребе запасы вина с отличной выдержкой. Вот, решил поделиться. Бруснир.
Шаймор сделал круглые глаза и покачал головой. Ухватился за пробку, намереваясь откупорить вино и вдруг замер. Подумал мгновение и вышел из дома, прихватив с собой подаренную бутылку. Вскоре он ввалился в дом к Брусниру и с порога заорал:
— Это так-то ты относишься к лучшему другу? Нашел запасы, а мне выделил только одну бутылку?! Я же вылакаю ее за одну минуту…
Ответа не последовало. Дом был пуст.
— Очень жаль, — протянул Шаймор и направился к выходу. — Я не люблю пить один.
Минут через двадцать он завалился в бордель. Конец света пусть идет своим чередом, а без борделей не обойтись. Как только беженцы обосновались в Фаренхаде, выжившие шлюхи организовали здесь премилое «Местечко». Раньше в этом здании была дешевая таверна, и антураж мало соответствовал столь интимному заведению. Но здешние девушки сделали все, что могли: украсили окна нежно-голубыми шторами, притащили откуда-то несколько разномастных диванов и расставили в нижнем зале, а вечерами кто-нибудь из них обязательно играл на лютне.
Шаймор приземлился на один из диванов, приказал подать ужин и позвать свою любимицу — рыженькую Люсиль. Он вообще любил рыженьких. Его обслужили быстро, а вскоре и Люсиль выпорхнула из комнат на втором этаже и скользнула к нему на колени. Ее обычно прямые волосы сегодня завивались в тугие локоны, и девушка играла с ними пальцами.
— Чего это ты такая вся сегодня при параде? — поинтересовался Шаймор. — Неужто меня ждала.
— Тебя ждала, конечно, — рассмеялась Люсиль. — А еще у меня сегодня день рождения.
— Ну, это я удачно зашел. Тогда давай отпразднуем бутылочкой старого вина, презентованной нам с тобой самим Брусниром.
Люсиль ахнула и ее глаза загорелись:
— Самим Брусниром? Что правда?
— Истинная правда, — заверил ее Шаймор и откупорил бутылку.
***
Кейла встала, дернула головой и переключила свое внимание на Элерию, которая плакала и шептала:
— Что же ты натворила…
Страдания талийки забавляли Кейлу. Она взмахнула рукой, и артефакт отлетел от шеи девушки, сложившись в полое железное кольцо. Фаурренка надела его на руку на манер громоздкого браслета и отвязала Элерию. Кейла хотела сполна насладиться ситуацией и, схватив ее за локоть, потащила к Брусниру.
— А тебе плохо видно издалека что я натворила? Так полюбуйся! — прошипела фаурренка и толкнула девушку.
Элерия рухнула на землю рядом с Брусниром и упала ему на грудь, укрыв покрывалом черных волос. Кейла, не торопясь подошла к ней сзади, схватила за волосы на затылке и подняла голову талийки. Поднесла кинжал к ее горлу и сказала:
— Меня бесит, что ты была счастлива с ним, пусть и недолго. Поэтому я не убила тебя у него на глазах, хотела, чтобы ты видела его смерть, — в глазах фаурренки мелькнула печаль. — Его я мучила достаточно, даже жаль немного… Но то был наш с ним танец страсти и он вышел горячим. А тебя, к сожалению, мне придется убить быстро. Нет времени с тобой возиться.
Кейла дернулась перерезать горло Элерии, но чьи-то руки сомкнулись на ее запястьях.
— Это и было твоей ошибкой, — тихо проговорил Бруснир, выдавливая оружие из ее рук. Он резко прижал фаурренку к себе спиной и с тихим хрустом свернул ей шею.
Элерия выдохнула. Силы покинули ее, она легла на прохладную траву и уставилась в темное небо.
— Знаешь, ну и знакомства у тебя, — тихо проговорила талийка.
— Прости, — только и смог сказать Бруснир. Внезапно он оказался рядом и прижал ее к себе.
Когда Элерия наклонилась над Брусниром, делая вид что скорбит, то успела исцелить его.
— Я еле успела! А что если бы она не позволила подойти к тебе? — заглянула ему в глаза талийка.
Вальдар ответил ей поцелуем.
— Как же меня бесит, что эта стерва смела касаться тебя, — прорычала Элерия, отвечая на его ласки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Чуть позже они поднялись с земли.
— А с этой что? — спросила Элерия, кивнув в сторону мертвого тела Кейлы.
Бруснир обернулся и от души полил ее испепеляющим пламенем.
— Смотри-ка, мертвые фауррены вполне себе неплохо горят, — усмехнулся вальдар, не отводя взгляда от жуткого кострища, в котором плавились синие волосы Кейлы. Ему казалось, что в этом пламени сгорает вся прошлая жизнь. Вся боль и месть, вина за гибель родных и друзей. Что он сам сгорает в нем, воспаряя к небесам каким-то новым свободным существом.
Элерия поежилась и отвернулась. Бруснир обнял ее. Они нашли его коня и вернулись в город.
Когда дверь дома захлопнулась за ними, Элерия намочила полотенце, подошла к Брусниру и стала стирать кровь с его шеи и груди. Какое-то время он молча наблюдал за ней, потом перехватил ее руку и отбросил порозовевшее полотенце в сторону. Одежды талийки быстро сдались под ловкими пальцами вальдара и бесшумно упали к ее ногам. Элерия ощутила легкую слабость и вцепилась в его сильные плечи. Бруснир подхватил ее и увлек в мягкие глубины большой кровати. Время для них ненадолго прекратило свой бег, растворившись в вечности.
Элерия положила голову на плечо Бруснира. Он гладил ее длинные блестящие волосы, а талийка пробегала тонкими длинными пальцами по его груди и находила все новые ранки от игл дикообраза. Она направляла на них струйки магии, и те растворялись, оставляя вместо себя гладкую здоровую кожу.
— Почему ты всегда изранен, как подушечка для булавок? — усмехнулась Элерия, потягиваясь. — Мы с моей магией идеально тебе подходим. Возвращаем тебе человеческий вид.
Бруснир хмыкнул:
— Вы портите всю мою суровую привлекательность. Ну что это? Кожа гладкая, как у младенца. Ни тебе шрамов, ни шероховатостей.
Элерия расхохоталась:
— Не переживай, готова спорить, ты скоро заимеешь новые.
Бруснир приподнял ее подбородок, нежно провел пальцами по щеке и поцеловал.
— Что мы будем делать дальше? — спросила талийка.
— Обсудим это утром, — отказался отвечать вальдар. Его руки оказались под одеялом и заскользили по телу девушки. — А сейчас у нас есть более важные дела.
Глава 14. Трудные переговоры
Шаймор налил два полных бокала и подал один Люсиль. Девчонка никогда не пила такого дорого вина и не знала, что оно не должно горчить. Шаймор знал, но не обратил внимания, мало ли, может, хранили на свету. Доводилось пить настолько гадкое пойло, что на такую мелочь он ни за что бы не пожаловался. Когда бокалы опустели, вальдар хотел разлить остатки напитка, но Люсиль схватилась за сердце. Застонала и замерла, уставившись в одну точку. Шаймор отставил бутылку:
— Что с тобой?
— Не знаю… Что-то не так.
Люсиль упала на пол и забилась в конвульсиях. Шаймор наклонился к ней и ощутил боль в сердце, следом волной накатила слабость. До первых судорог он еще успел позвать на помощь. В комнату неторопливо вплыла сутенерша и, окинув цепким взглядом возникшую перед ней картину, громко закричала:
— Андик! Ко мне!
Шаймор хоть и с трудом смог выдавить пару слов:
— Позовите Элерию.
Сутенерша кивнула и обернулась к вбежавшему к ней мальчонке. Он был грязный и худой, на вид лет девяти. Явно отпрыск кого-то из девиц борделя. Свой хлеб ему приходилось зарабатывать, выполняя поручения маман.
— Беги на улицу вальдаров. Найди Элерию и Бруснира. Скажи что у нас тут Шаймор, — женщина бросила взгляд на вальдара. — И что он умирает. Ты знаешь кто такая Элерия? Знаешь Бруснира?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мальчонка торопливо кивнул несколько раз. Их в городе знали все.
— Тогда бегом!
Андик бежал по улицам так быстро, что ему казалось будто он летит. Ноги лишь ненадолго касались земли, легко, ловко, уверенно. Впервые ему дали такое серьезное поручение и он уже предвкушал какую награду получит, когда выполнит его. А еще, возможно, мама его похвалит…
