— Да.
— А он? Его никак не наказали?
— Мужчин редко наказывают за такие дела. Поэтому я так боюсь за тебя! Эгоистов вокруг много.
Винга снова глянула на юношу.
— Но ты же не эгоист, — мягко произнесла она.
— По крайней мере, стараюсь. И снова во взгляде Винги появилось что-то озорное:
— Но ведь тебе хочется?
— Замолчи! — прошипел он сквозь зубы.
— Но ты же можешь сказать! Пожалуйста, Хейке!
— Зачем ты меня мучишь?
— Потому что мне самой ужасно хочется.
— Меня? Неправда!
— Мне хочется только тебя!
Его так и подмывало произнести: «Я же урод!» Но это было бы ниже его достоинства.
«Просто она никого, кроме меня, не видела», — лихорадочно вертелось у него в голове. А сердце билось!
— Я знаю, мы не должны этого делать, — быстро добавила Винга. — Я спрашиваю потому, что мне хочется знать, разделяешь ли ты мое желание. Можем же мы об этом поговорить вдвоем?
Хейке елозил по сиденью. Говорить он не мог.
Она быстро отвернулась. У девушки было такое чувство, словно ее предали.
— Извини, — прошептала она. — Я совсем не хочу…
Он не мог сопротивляться такому огорченному тону. Взял руку Винги в свою. Винга неуверенно обернулась.
Он улыбнулся.
— Я очень хочу, — шепнул он. — Больше, чем ты думаешь!
Уголки рта Винги задрожали. Появилась робкая улыбка. Она пошевелила рукой, взглянула на Хейке, словно прося разрешения. Он положил ее руку туда, куда она так стремилась.
— О-о-о-о, — выдохнула она. — О, Хейке!
Ему было очень трудно сидеть спокойно в то время, когда Винга ласкала то место, которое он ненавидел больше всего на свете. Потому, что предмет его мужской гордости был намного больше, чем у других. Хейке тяжело дышал.
— Ой, Хейке! — шепнула она, тесно сдвигая ноги. — У меня там все намокло! Хочешь удостовериться?
— Винга, это невозможно! Перестань!
Но рука его уже искала у Винги меж бедер. Пальцы мяли ткань платья. Девушка живо подняла подол: — Тут! Потрогай!
Хейке глубоко вздохнул. Он весь дрожал:
— Не могу!
— Но почему? Я тебе разрешаю. Ты должен!
Он не мог рассказать ей, что если возбудиться слишком сильно, то у него произойдет извержение. Но она так страстно желала его руки, он не мог разочаровать ее.
И тогда ему пришлось объяснить, что может случиться.
— Ой, как интересно! Можно посмотреть?
— Пожалуйста, перестань!
— А я могу тебе помочь?
— Ты как раз этим и занимаешься!
Без всякого смущения она залезла ему под одежду:
— Так? Вот так хорошо? О, Хейке, пожалуйста, гладь меня!
Он больше не мог сдерживаться. Он пропал в тот момент, как пальцы его коснулись курчавых волос. Все в нем взорвалось.
— О-о-о! — восхищенно воскликнула Винга. — Можно я сяду сверху? А ноги свешу по бокам. Ну, пожалуйста! Я хочу! Я должна!
— Ради Бога, Винга, только не сейчас. Я помогу тебе. Я, кажется, знаю, как это делается. А ты говори, когда тебе будет хорошо.
Она крутилась, как угорь, показывая, что он должен делать. И наконец к ней пришло блаженство!
А лошадь все трусила через пустынный лес. А двое в повозке все никак не могли разомкнуть объятия.
Когда они застегнулись на все пуговицы и снова сидели пристойно, Хейке сказал:
— Это больше не должно повториться. Слишком опасно! В этот раз мы сумели удержаться, но никто не знает, что может случиться в следующий раз.
Винга кивнула. Она была не совсем согласна с Хейке относительно повторения, но решила не возражать.
— Но ведь нам это было необходимо! — Она все еще никак не могла отдышаться.
— Спасибо тебе, Винга!
— Это я должна благодарить.
— Тебе было хорошо?
— Божественно. И освежающе. Но ведь может быть еще лучше?
— Об этом нам лучше не думать.
Она промолчала. И только таинственно улыбнулась…
Винга положила голову на плечо юноше. Тот крепче обнял ее. Винга придвинулась еще ближе.
У Хейке стоял комок в горле.
«Она меня хотела! Она хотела меня! И как все легко и естественно получилось! А я всегда боялся, что для меня это будет горькое и постыдное чувство. Поэтому я старался держаться подальше от женского пола. Да и потом я был уверен, что меня никто не возжелает. Но Винга хотела именно меня! Она даже хорошо обо мне думает! Пусть я скоро потеряю ее. Она дала мне почувствовать, что такое настоящее единение. Я и мечтать об этом не смел. Я даже обрел уверенность в себе!»
Хейке нежно поцеловал девушку в лоб.
— М-м-м-м, — раздалось в ответ. — Еще раз! И как следует!
— Нет, — шепнул он. — Оставим до другого раза.
— Хорошо, — согласилась Винга, строя в голове планы относительно следующего раза.
Хейке уныло думал: «Жаль, что это больше никогда не повторится. Скоро, совсем скоро она найдет себе подходящего парня, достойного любви».
— У нас с тобой появилась еще одна маленькая тайна, — негромко проговорила девушка.
Хейке кивнул. Он был тронут и не нашел слов для ответа.
Юноша поднял голову и посмотрел на небо. «Боже, если ты действительно есть, — молился он. — За что мне такая участь? Неужто я заслужил? Неужели Ты был так зол, что меня зачали в ненависти и грехе? И я должен теперь отвечать за все проступки моего отца? Что я должен сделать, чтобы заслужить Твою милость и избежать уготованной мне участи? Я стараюсь, как могу, в своем убожестве и темноте. Я прошу Тебя, Господи, первый раз в своей жизни прошу: пусть эта чудесная девушка, с таким добрым и отзывчивым сердцем, никогда, никогда не узнает, как она мне дорога! Я должен держать себя в руках. Она не должна узнать, как сильно я люблю ее!»
Немного погодя он добавил: «Прости меня, Боже, если моя вера в Тебя несколько своеобразна!»
Он опять прикоснулся губами к льняным волосам девушки.
«А ведь у меня есть травы, — вспомнилось ему. Мысль несколько утешила его. — Я всегда смогу приготовить себе напиток и освободиться от любви к ней. Но я не хочу! Еще рано! Я хочу испытать эту страсть. Пусть даже безнадежной любви!»
10
Адвокат Сёренсен, тщательно обдумав создавшуюся ситуацию, поспешил в изысканный трактир, где к обеду собирались разные писаки и прочая публика. Туда же приходили адвокаты-ловкачи, снискавшие себе недобрую славу. Сидя в этом модном трактире, они болтали, бахвалились и считали, что принадлежат к сливкам общества. Истинные юристы и адвокаты глядели на таких с презрением и желали им катиться ко всем чертям.
Сёренсена считали здесь за способного адвоката. Но это было не совсем так. Он был удачливее других и умел прятать концы в воду. Сёренсен обычно обедал со своими друзьями, тоже адвокатами. Когда он вошел в трактир, друзья уже сидели за их столиком. Сёренсен лавировал меж столов с высоко поднятой головой и уверенной, слегка снисходительной улыбкой на устах. Он кивал направо и налево чиновникам, занимавшим высокие посты. Всякую мелочь он не замечал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
